Натаха ничего особо не думает. Ей нужен кто-то, за кем она идёт и делает, что скажут. Выбрала меня.
Что думает Сэкиль, я понятия не имею.
Все уверены, что Дверь где-то есть, и мы ее найдём. Все, кроме меня.
Я думаю, что это херня. Херне не нужны причины, обоснования и выводы. Херня просто случается. Но если бы я считал, что дверь однажды найдётся, то поставил бы на то, что с той стороны то же самое, что с этой. Потому что с чего бы там быть чему-то другому?
Три этажа вниз. Тамбур заперт решёткой, на ней висячий замок. Здесь полно замков, но никто не видел ни одного ключа. Натаха, поглядев и посвистев, что-то себе прикидывает, достаёт из чемоданчика ножовку по металлу. Требовательно оценивает состояние полотна, удовлетворённо кивает и начинает пилить. Почему-то не дужку замка, а петлю. Ну да Натахе виднее. Я не предлагаю помощь, она не требуется.
Через несколько минут замок снят. Натаха покрутила его в руках и, подумав, убрала в чемоданчик. Хозяйственная тётка. Из неё вышел бы хороший муж для какой-нибудь нежной фемины. Но она не по этим делам.
Природа часто несправедлива.
– Готовы? – спросила Сэкиль.
– А что тянуть-то?
И мы вошли.
Глава 2. Аспид
All that is really worth the doingis what we do for others.Lewis Carroll. Alice in Wonderland
_________________________________
– Отец, можно к тебе?
– Ты уже вошла, – отметил я очевидный факт.
– Это не помешает мне проявить вежливость.
– Запоздалую.
– Лучше, чем никакой, согласись.
– Соглашаюсь. Чего тебе надобно, дочь моя, отрада отцовских очей?
– Не стебись.
– И не думал.
Настасья в свои двадцать три чудно хороша, но резавшее моё сердце тупым ножом сходство с матерью ушло. Переросла.
– Мне кажется, ты неправ.
– Я неправ в таком количестве вещей, что нужны подробности.
– Народ требует праздника!
– Вот когда этому народу стукнет сороковник, пусть устраивает себе праздник. А я не хочу. Мне некогда. У меня нет настроения. Я не нахожу ничего забавного в юбилеях. Я занят. Я…
– Это кризис среднего возраста! – уверенным тоном профессионала заявила дочь.
– Посредственного.
– Чего?
– Посредственного возраста. Ни то ни сё. Не молодость, не старость, не расцвет сил. Приходи через десять лет, отметим сразу полтинник.
– Па-а-ап!
– Ну что? Это мой юбилей, что хочу, то и делаю. Точнее, не делаю.
– Это нечестно!
– С фига ли? Тоже мне, повод для радости.
– С ещё какого фига! Поводов для радости и так небогато. А ты хочешь целый юбилей замышить.
– Что сделать?
– Замышить. Утащить в норку, закрыться и чахнуть над ним. И ладно бы тебе это доставляло удовольствие! Так нет же: вместо того, чтобы жрать с народом торт, будешь в одно жало жрать себя. И виски.
– Боже, что же будет, когда ты доучишься?
– Тогда я буду настоящим психотерапевтом и не смогу разговаривать с тобой на эти темы из соображений профессиональной этики. А пока я тебе как дочь говорю – ты не прав! Ты в депрессии. У тебя кризис. Ты слишком много пьёшь, в конце концов!
– Нет у меня никакой депрессии! Я бодр, как кролик на амфетаминах! Деловит и позитивен! Могу вести курсы «Хочешь стать счастливым идиотом – спроси меня как!»
– Ага, поэтому у тебя в мусорке упаковка от антидепрессантов.
– А что ты искала в моей мусорке?
– Я убирала в твоём кабинете! Иначе тебе понадобилась бы лопата, чтобы выйти.
– Хм, да, я всё как-то собирался навести порядок… А таблетки – это не то, что ты думаешь. Просто разболелась старая травма, и Микульчик прописал от хронических болей.
– А виски он тебе тоже прописал?
– Виски я себе прописал сам. От Микульчика. У меня от врачей стресс. Они грубо нарушают моё личное пространство. А ты меня пилишь, как будто ты мне не дочь, а жена. Фу быть такой. В двадцать три года не положено обращать внимания на родителей, надо предаваться здоровому юношескому эгоизму.
– Вот так тебе не повезло с дочерью! Терпи! А если ты будешь мышить юбилей, я натравлю на тебя Клюсю!
– Это нарушит все конвенции по применению ОМП!
– Меня это не остановит! Её – тем более!
– Ладно, ладно, я подумаю…
– Недолго! Подготовка праздника требует времени! Так что я скоро вернусь за твоим, безусловно положительным, ответом!
И гордо проследовала на выход.
Достойно ли отца любоваться ногами дочери, когда она вот так идёт в короткой юбке? Или я должен отвернуться?
Настасья прекрасная. Того, что у меня такая классная дочь, должно хватать для вечного счастья. А я запиваю вискарём антидепрессанты. И кто я после этого?
***
– Нетта, я много пью?
– За последние восемь месяцев потребление алкоголя возросло на триста двадцать четыре процента относительно аналогичного периода прошлого года.
– Эй, так нечестно! В прошлом году я почти не пил…
– Динамика потребления с начала года – плюс тридцать два процента в месяц, усреднённо. Ты пьёшь всё больше и больше, Антон.
Нетта укоризненно покачала головой и сошла со стены в комнату. Проекционные поверхности до сих пор вгоняют меня в дрожь. Я знаю, что это всего лишь комбинация управляемых микротоками окрашенных нанокапсул, заставляющая мой мозг создавать картинку. Но нанокапсулы теперь везде – в краске стен, побелке потолка, материалах мебели и интерьера. Подумать только, когда-то меня напрягали граффити – первые опыты в объектной визуализации. А теперь передо мной стоит совершенно живая Нетта. Не мультяшка, что поселилась когда-то в моём смарте, а красивая черноволосая девушка с большими янтарными глазами.
– Нетта, девочка моя. Мне очень херово.
– Я знаю, Антон. И самое плохое, что ты говоришь об этом только со мной.
– А с кем ещё? Кого я должен нагрузить своими мудовыми страданиями? Дочь? Сына? А может, мне выйти к воспитанникам и сказать: «Дети, вашему директору пиздец как хреново?» Счастье, что хоть ты у меня есть.
– Спасибо, Антон.
– За что?
– Мне приятно, что я важна для тебя.
– Ещё как важна. Чтобы я без тебя делал вообще?
– Утонул бы в бухгалтерии и отчётах! – засмеялась Нетта.
– Вот именно!
***
– Антон Спиридоныч?
Ну почему никто не стучится?
– Я этот человек. Привет, Клюся. Настасья уже наябедничала?
– Нет, – расстроилась девушка, – я пропустила что-то интересное? Признавайся, возрастной дядька, что ты опять натворил?
– Фиг тебе.
– Ну и ладно, Настюха расскажет. Я к тебе по другому делу. У нас проблема.
– Ещё одна?
– Одна. Но требующая твоего руководящего вмешательства. Тыждиректор.
– А тыжзамдиректора.
– По воспитработе. А тут нужно административное решение. И я за тебя жопу подставлять не стану.
– Фу, Клюся, ты работник детского воспитательно-образовательного учреждения!
– От этого моя жопа не перестаёт быть моей. И жопой не перестаёт быть тоже.
– У нас опять неприятности?
– Ну, такое. Политика. Я тебя по пустякам не дёргаю, ты знаешь.
Знаю. Клюся здорово мне помогает, хотя её манеру общаться с воспитанниками лучше не демонстрировать ювенальной комиссии. Но дети ей в рот смотрят (мальчики ещё и в декольте) и с руки едят. Живая звезда, омайгот! Клюся – популярная исполнительница собственных песен, её вирт-концерты собирают миллионные онлайн-коммьюнити. Мало кто из поклонников знает, что она живёт в экстрапровинциальном Жижецке и работает в детдоме. Все уверены, что она блистает в одной из мировых столиц или ведёт безбедную жизнь на собственной яхте. «Вы без меня пропадёте!» – смеётся в ответ на вопросы. Кстати, она ещё и одна из спонсоров. Когда нам резанули бюджет, Клюся пожертвовала немалую сумму со своих концертных сборов. Анонимно, но Нетту не обманешь. Теперь у нас игра «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Но со всем уважением.
