I WAS when I got up this morning,but I think I must have been changed several times since then.Lewis Caroll. Alice in Wonderland

____

В зеркале небритая помятая рожа. В глазах пустота и непонимание. Три кровати, с одной я только что встал. На другой спит изящная азиаточка в одних трусах. Отличная грудь. На третьей храпит квадратная в проекции женщина, не представляющая эстетического интереса. Хотя некоторые татуировки сделаны весьма художественно и не без фантазии. Особенно вот эта, на жопе.

Две полуголые тётки в комнате, а я сплю один? Со мной что-то не в порядке? Нет, вижу, очень даже в порядке. А теперь к менее важным вопросам: «Кто я?», «Где я?» и «Какого, собственно, хуя?»

– Оу, Кэп-сама, вы проснурись!

Ах, какие потягушечки, м-м-м…

– Вы, как всегда, рады меня видеть!

Азиатка бесстыдно указала пальцем на мой индикатор радости, бодро оттопыривший трусы.

– Нас. Он рад нас видеть, – внушительно сказала женщина-куб, выразительно глядя на неё.

– Конесно, Натаса! Нас обеих! Как всегда! Кэп-сама рюбит нас обеих, у него борьсое сердце.

– И не только сердце, – добавила Наташа.

Как бы так ненавязчиво намекнуть, что я вообще не в курсе, кто они? Хуже того, я не в курсе, кто я…

– Оу, Кэп-сама, вы зе нисего не помните! – вплеснула руками азиатка. Грудь её аппетитно подпрыгнула. – Не стесняйтесь, это нормарьно! Мы вам сесяс всё-всё объясним!

– Угу,– подтвердила вторая, отводя глаза, – вообще, нахрен, всё…

– Моё имя Сэкирь, это Натаса.

– Натаха, Кэп. А она Сэкиль, просто «л» не выговаривает.

– Вас зовут Кэп, вы зивете с нами, как нас муз и господин. Каздую нось вы теряете память, но мы вам всё рассказываем, не бойтесь. Сесяс мы все немного в опасности, но вы, конесно, справитесь. Натаса?

– Вот, Кэп, это ваше! – женщина протянула мне тяжёлый свёрток.

Внутри оказался пистолет. Магазин почти полный, без одного патрона, ещё два магазина в почах рядом с кобурой. В руках лежит привычно, пользоваться им явно умею.

– С обеими вами живу? – уточнил я на всякий случай.

Женщины переглянулись.

– Да, Кэп-сама, мы обе вас рюбим, и мы не ревнивые!

– Да, ничуть, вообще, Кэп! Так что не стесняйтесь, идите ко мне!

– К нам, – уточнила азиатка.

– Да, к нам. А то что он зазря торчит-то?

Азиатка, хищно изогнувшись, ухватила меня пальцем за резинку трусов и повлекла к кровати.

– Оу, как твёрд вас нефритовый зезл, Кэп-сама! Давайте зе освободим его!

Трусы поехали вниз.

Следующие полчаса я сильно занят, но отнюдь не размышлениями.

***

– Вам понравилось, Кэп-сама? – спросила азиатка, тяжело дыша.

Я лежу на спине, раскинувшись между ними. Кровати слишком узкие, и мы скинули на пол матрасы. К одному плечу приникла красивая грудка Секиль, на другом лежит здоровенная сисяндра Натахи. Женщины смотрят на меня с двух сторон, подперев головы. Смотрят внимательно и с ожиданием.

– Это было странно, но здорово, – признался я. – И что, мы каждое утро вот так?

– Есри вы захотите, Кэп-сама.

Это прозвучало… Как-то не так. С намёком каким-то.

– А что, могу не захотеть?

Женщины неловко и смущённо переглянулись.

– Может, ещё разик, Кэп? – спросила Натаха. – Готова спорить, что сумею вас взбодрить…

Она заворочалась, сползая головой к моему паху.

– Не сейчас. Может, позже.

– Ловлю на слове… – вздохнула женщина. – Да отдай ты ему уже, Сека.

– Вот, Кэп-сама, это васе, – азиатка протянула мне сложенную гармошкой бумагу.

На ней крупно написано: «Прочитай внимательно, не так, как прошлый раз!»

– Мы пока в душ, ладно? И это, Кэп… Ты не сердись, если что.

– Не сердись, Кэп-сама! Мы рюбя!

Когда женщины вернулись, благоухая чистыми телами, а также немного хлоркой и дешёвым мылом, я все ещё читал. Они, вздыхая и косясь на меня, заправили кровати и сели на одной вдвоём, положив руки на колени, как примерные школьницы. Смотрят на меня и вздыхают по очереди. Изображают раскаяние.

– Значит, только я отрубился, вы сразу бегом читать? – спросил я, закончив.

– Не, Кэп, не сразу, – сказала смущённо Натаха. – Я была против. Но Сека меня уболтала. Сказала, что от тебя не убудет, наоборот.

– Что «наоборот»?

– Ну… Вот это вот всё… – окончательно смутилась женщина. – Ты же сам сказал, что тебе хорошо было!

– Кэп-сама, не ругайся на неё! Это правда, я уговорира спрятать бумагу. Там зе написано «не верить ей», то есть мне. А я хоросая!

– Кэп, ну правда, зря ты так к ней, – поддержала Натаха, – она, конечно, лиса хитрая, девятихвостая, но за тебя обеими сиськами. А на меня бы ты как на женщину сроду не посмотрел, верно?

Я ничего не сказал – соврать неправильно, правду сказать – не тот случай.

– Да ладно, я же прочитала. И про жопу, и что рожа как блин с глазами.

Вот тут уже мне стало неловко.

– Да я не обижаюсь, Кэп, я же в зеркало себя видела. Я без претензий.

– Натах…

– Не, Кэп, не надо. Просто появился шанс, я воспользовалась. Но идея Секи, сама бы я не допёрла.

– Кэп-сама, мы зе вернури бумагу!

– После того, как развели меня на групповуху. И вернули потому, что я бы и так про неё вспомнил.

– Девускам надо как-то вызивать в этом опасном мире! Теперь ты, как сесный серовек, нас не бросис!

– Я бы вас и так не бросил, – обиделся я.

– Да ладно, Кэп, ты её не слушай, – сказала Натаха. – Просто она давно хотела тебя трахнуть. Ну и я по случаю примазалась. Ты уж извини.

– Ладно, дамы, проехали. Что случилось, то случилось, назад не отмотаешь. Что там снаружи-то?

– Все в столовой, Стасик опять агитирует. Но мы решили, что лучше к тебе вернёмся.

– Ну, если Стасик, то вряд ли что-то срочное. Схожу в душ, за завтраком встретимся.

***

Когда я добрался до столовой, Стасик уже выговорился. Все смотрят на меня, и только Сэкиль с Натахой злобно пырятся на Стасика. Я сделал вид, что мне вовсе не интересно, и пошёл к раздаточной. Эх, некому теперь больше накладывать, придётся самому. Плюхнул пюре, закинул два котлетоса, набулькал компоту, вернулся за стол. Ем, а на меня все смотрят. Чуть не подавился. Когда я перешёл к компоту, Стасик решил, что приличия соблюдены и решительно направился к нашему столу. Натаха захрустела пальцами, разминая руки.

– Нет, – сказал я Стасику.

– Что «нет»? – растерялся он.

– С какой бы глупостью ты ни пришёл – нет. Иди нахер, Стасик.

– Я не уйду!

– Ну, стой дальше.

Я допил компот, поставил стакан на стол.

– Пошли, девочки, не будем мешать его стоячей забастовке.

– Ты не уйдёшь!

– Уже ушёл.

Я встал и пошёл к выходу, Натаха с Сэкиль за мной – и никто даже не дёрнулся нас останавливать.

Так я и думал.

– Чего хотел-то этот альтернативно одарённый? – спросил я у спутниц.

– Совершить, как он выразился, «гражданский арест», – сообщила, зло сжимая кулаки, Натаха.

– На каком основании?

– Антиобсесственное поведение! – сказала Сэкиль.

– И в чём же оно выражалось?

– В пренебрезении безопасностью обсины.

– Заявил, что наши выходы стали причиной нападений. Мол, «разбудили лихо». А теперь не хотим участвовать в обороне или хотя бы сдать всё оружие законно избранной власти.

Натаха потрясла в воздухе своим молотом.

– Он нас всех хотер арестовать! И запретить ходить! И всё отнять!

– Ну да, ну да, – покивал я. – А потом эти колокефалы* принесут нас в жертву, чтобы задобрить демонов.

– Оу, Кэп-сама, ты говорис узасные весси!

– Люди глупеют от страха, – вздохнул я. – Надо уходить отсюда.

– Совсем? – растерялась Натаха.

– Пока им моча перестанет стучать в голову. Не хочется доводить дело до силового конфликта. Жалко идиотов, да и патронов мало.