– Начну с Клюси. Ты влез в её проблемы с отчимом, который был, между прочим, мэр города, вообще не понимая, что происходит. Тебя чуть не прибили пару раз, и дел ты наворотил…
– Ну и где теперь тот Мизгирь? – спросил я мрачно. – А я всё ещё тут.
– Мизгирь, конечно, уехал. Но его друзья всё ещё в горсовете. А ты до сих пор чужой здесь.
– Перебьюсь.
– Карина. Ты вытащил её из-под статьи, испортив отношения с Лайсой и областным министерством образования.
– Они бы её сожрали и высрали. Да, девочка наделала глупостей, но блин! Ей пятнадцать, а ей бы жизнь сломали. С тем портфеленосцем я погорячился, конечно, но он сам нарвался, согласись.
– Да-да, он имел глупость прийти в подведомственное ему учреждение и начать требовать исполнения совершенно законных постановлений. Конечно «нарвался»! Именно так это и называется.
– Да ладно, обошлось же. И «законные» не значит «разумные».
– Обошлось, потому что за тебя поручился Кобальт, а не потому, что всех впечатлил фингал, который ты поставил.
– Ты к чему клонишь, красавица?
– Егор.
– Ну, не начинай! Они бы закатали его на психокоррекцию.
– И?
– Возможно, это было бы правильно, – признал я. – Но тогда мне так не казалось.
– Ты не поссорился насмерть с Микульчиком только потому, что с ним невозможно поссориться. Но нельзя сказать, что ты плохо старался.
– Я извинился! Потом.
– А перед инспектором ювеналки? Тоже извинился?
– Пытался. Но он свалил сразу после того, как ему наложили гипс.
– Скажи мне, Антон, только честно – это разумное поведение взрослого ответственного человека, которому на днях стукнет сорок?
– Ну, Нетта…
– Что, «Нетта»? Кто тебе скажет это, кроме меня? Терпи. Он, между прочим, накатал такую кляузу, что тебя чудом не вышибли.
– Но не вышибли же!
– Не потому, что ты не заслужил, а потому что в Жижецке исполнять требования федералов не любят чуть-чуть больше, чем тебя.
– Ты меня пилишь, как будто жена!
– Кстати, о жене.
– Нетта! Ну не надо!
– Надо. Надо решать.
– Зачем? – застонал я.
– Затем, что игнорирование никак не помогает. Ты запиваешь антидепрессанты алкоголем – если это «нормально», то что тогда «проблема»? Ходишь на взводе и двумя руками крышу придерживаешь. Лайса не зря на тебя так накинулась, она чувствует, что ты неадекватен.
– И что?
– Разведись с Мартой. Найди себе женщину. Женись или хотя бы заведи отношения.
– Зачем?
– Напомнить, сколько у тебя не было секса?
– Мне не восемнадцать, переживу!
– Антон, эта дурацкая связь разрушает тебя и не спасает её. Ты два года в хронической депрессии и полгода в тихом запое. Ты каждый вечер мучаешься от болей. Я это знаю, ты это знаешь. Ты очень талантливо притворяешься, никто не замечает. Но организм не обманешь. Что тебе Микульчик сказал?
– Что это психосоматика. Но он психиатр, у него все «психо». Я, вот, думаю, это та жесткая посадка в Сомали мне икается. Я так приложился тогда жопой об ящик с бэка… Думал, позвоночник в трусы осыплется. Ноют старые раны! Возраст, детка, ничего не поделаешь.
– Ты отказался от терапии, выбрав алкоголь и таблетки.
– Виски вкусней и дешевле.
– Антон! – Нетта нахмурилась и топнула красивой виртуальной ножкой.
– Ну блин, допустим разведусь я с Мартой. И что изменится-то? Только лишний повод для ювеналов – женатый директор детдома напрягает их меньше.
– Ты травмировался не в упавшем вертолете. Ты травмировался гораздо раньше. И мы оба знаем, чем. Ты ухитрился дотянуть с этим до сорока, но…
– Нетта, солнце мое электрическое, ты во всем права. Ты умничка, и я ценю твою заботу. Но я не знаю, что со всем этим дерьмом делать. Я сумасшедший старый кретин с галлюцинациями, ПТСР, проблемами с управлением гневом и чертовски маленькой зарплатой. И да, я уже не помню, когда у меня был секс. Меня держит только то, что я нужен этим детям, а то бы я, наверное, застрелился нахер. Отстань от меня, не в Марте тут дело.
Глава 7. Кэп
I can’t go back to yesterday because I was a different person then.Lewis Caroll. Alice in Wonderland
____
– Кэп? – Натаха засунула голову в дверь. Лицо бледное и растерянное.
– Что опять?
– Пойдём. Там… В общем, увидишь.
Натаха с Васяткой как бы случайно встретились в душе и направились в «поебушкин угол» – крайнюю душевую секцию, которая стоит перпендикулярно к остальным, образуя такой интимный закуток. Использовался он понятно для чего, там даже занавесочку приспособили. Если занавесочка задёрнута, то все делают вид, что не замечают сопения и мокрых шлепков. Люди взрослые. Натаха с Васяткой как раз решили мокро пошлёпать, а там оказался пропавший Константин. Головы при нём не было, но Натаха его моментально опознала по… неважно чему. Ну что же, размер имеет значение. Всякое желание в них пропало, и Натаха прибежала доложить.
Голова, как по мне, оторвана. «Отделена от туловища продольным разрывным усилием», – всплыло в памяти. Может, я полицейский, а не военный? Есть смутное ощущение, что вижу такое не первый раз. Даже почти не тошнит.
В «поебушкином углу» сухо, сюда не мыться ходят, но крови возле тела буквально несколько капель. Где остальные пять литров? Есть у меня мысли на этот счёт. И они мне не нравятся. Вопрос: «Где голова?» – тоже вызывает некоторый интерес.
– Ты думаес то зе, сто и я? – спросила умненькая Сэкиль.
– Есть такая вероятность.
– А что вы подумали? – Натаха, кажется, вообще забыла думать. Очень уж нервный день.
– Что же нам делать? – заламывая руки, вещал Стасик. – Такой кошмар, такой кошмар! Мы все в опасности! И божемой, божемой, божемой, куда мы денем тело несчастного Константина?
Кстати, не праздный вопрос. Кладбища тут нет, в мусоропровод он не пролезет, да и как-то это… Неуважительно, что ли. А чего все на меня вылупились?
– Кэп?
– Отвянь, Стасик. Это либо хозвопрос, тогда он в твоём ведении, либо соцвопрос – тогда тем более в твоём. Ты так хотел заботиться о людях – вот тебе повод проявить себя.
Стасик надулся, но возразить ему было нечего. Назвался груздем – не говори, что не дюж.
– Андрей! – сказал он повелительно.
– Чо сразу «Андрей»? – ответил неказистый мужчинка с лицом страдающего без выпивки алкоголика.
– Тебе поручаю. Займись.
– И что я с ним делать должен? Сожрать?
– Не волнует. Придумай что-нибудь.
– А что я? Вон, Валера без дела мается…
– Я поручил тебе, а кому ты делегируешь, мне не интересно. Спрошу с тебя.
– Кэп! – Натаха смотрела на меня укоризненно. – Не по-человечески как-то.
Неужели покойный и правда был так хорош в некоторых аспектах?
Но она права – они тут будут заламывать руки и спихивать друг на друга ответственность, пока тело не завоняется, а потом учинят какую-нибудь несусветную глупость. Сжечь, например, попытаются. На ножках, отломанных от стульев, потому что больше не на чем.
– Ладно, – сказал я, вставая, – позабочусь о покойном, раз у всех руки из жопы. Прощайтесь с ним, оплакивайте, отпевайте или что вы там хотели, но через полчаса тело должно быть упаковано в мешок и лежать на площадке. Не будет – не обижайтесь.
Натаха и Сэкиль встали и пошли за мной.
– Редяной ад? – спросила азиатка.
– А куда ещё?
– Ох… – поёжилась Натаха. – Пойду напялю на себя чего-то.
«Ледяным адом» мы назвали этаж, где по каким-то неизвестным причинам холодно, как в жопе Деда Мороза. Когда мы туда заглянули, у меня аж яйца втянулись внутрь. Ловить там было нечего, Сэкиль тут же заявила, что у неё сейчас соски с сисек отломятся, и мы свалили. В общем, если нужен морг, то ничего лучше не придумать.
Я просто натянул три футболки одна поверх другой, потому что больше никакой одежды у меня нет. Рубаху, и ту чёртов Стасик испортил. Запасливая Натаха надела свою бронежилетку. Азиатка дополнила туалет парой шарфиков и изящными перчатками. Охренеть мы полярники.
