– Какого хрена что?
– Зачем ты припёрся к Митрохиным?
– Что за вопросы?
– Ещё скажи, что ты не знал!
– Чего не знал?
– Та-ак… Ладно, допустим. И всё же – зачем?
– У них проблемы с дочерью. Она заявилась в «Макара» и стала проситься жить.
– И ты, разумеется, согласился.
– Ты удивишься, но нет.
– Да ладно, ты же подбираешь всех, кому приспичит помяукать под дверью.
– Не преувеличивай. Но да, мне показалось, что с ней что-то не так.
– Ты даже не представляешь, насколько. Для начала, ещё вчера у Митрохиных не было никакой дочери.
– Но я видел там фото…
– И фото не было. Да что там, ещё три недели назад не было и самих Митрохиных.
– Не понял.
– Никто не понял. Но я за ними наблюдаю. И тут туда прёшься ты. Что я должна была подумать?
– Что?
– Что ты с фирменным изяществом пьяного слона снова лезешь в полицейское расследование.
– Эй! В прошлый раз ты сама меня пригласила!
– И до сих пор разгребаю последствия. Кстати, после твоего визита Митрохины исчезли.
– Уехали?
– Не приезжали. Не было никаких Митрохиных.
– А кто меня тогда вином облил?
– Вином? Отлично. Одежду не стирал? И не стирай. Я пришлю ребят.
Не так давно Лайса из зама стала ИО, а потом и начальницей. Её босс свалил на раннюю пенсию. Так что теперь в Жижецке «мадам полицеймахер».
– Тебе подпола-то когда дадут? – спросил я. – По должности положено.
– Не заговаривай мне зубы, Аспид! – ответила сердито майор Волот. – И не вздумай быдлить на криминалистов, как ты любишь. Демонстрировать свой фирменный говнизм.
– Клянусь оказывать полное содействие правоохранительным органам! – поднял я руку в позицию присяги.
– И не ёрничай. Боже, как с тобой трудно всегда…
И Лайса отключилась, истаивая, как Чеширский кот. Только вместо улыбки последними исчезли коленки.
Пижонка.
***
Алёна сидела на полу, поджав колени под подбородок и обхватив руками ноги.
– Что-то случилось? – спросила она сразу.
– Да. Или нет. Как посмотреть.
– Митрохины?
– Вот так, не «папа с мамой»? Алёна?
– Зовите меня Джиу.
– Это ты полиции будешь рассказывать.
– Фу, как скучно.
– Сейчас ты общаешься с моей административной ипостасью, она не очень веселая.
– А остальные?
– Остальные ещё хуже. И все они не знают, что с тобой теперь делать.
– Передайте им, что ничего уже делать не надо. Спасибо, что попытались.
Приехали криминалисты, и с ними молодой старательный следачок. Он выслушал мою версию событий, предупредив, что ведется запись. Был корректен, не нарывался, не комментировал то, что Алёны в комнате не обнаружилось, хотя никто не видел, чтобы она выходила. Я отдал залитую вином одежду, полицейские отбыли.
Воспитанники уже вовсю шушукались по углам, сообразив: что-то случилось. Визит полиции не скроешь. Я прошествовал через гостиную с каменным лицом, демонстрируя, что комментариев не будет.
Я тот ещё говнюк.
Глава 5. Кэп
Most serious things that can possiblyhappen to one in a battle — to get one’s head cut off.Lewis Carroll. Through the looking-glass
_________________________
Небритая морда в зеркале имеет невыспавшийся вид. Я бы не доверил этому парню кошелёк, поэтому хорошо, что кошелька у меня нет. Есть казарменно-общажная комната, разбросанная одежда, разворошенная и пахнущая недавним сексом постель.
Ах да, ещё есть неприятная пустота в голове.
«Прочитай ВНИМАТЕЛЬНО, а не как в прошлый раз!» – сложенный гармошкой, склеенный из многих листов рукописный документ обнаружился в ящике стола.«Хорошая новость – сейчас память начнёт возвращаться. Плохая – толку от этого немного».
– Оу, Кэп-сама! Не знала, что вы любите черненьких!
Делаю морду тяпкой, прикрываюсь полотенцем. Азиатка в душе стоит без малейшего смущения, груди задорно торчат. Хорошо, что я успел прочитать своё послание, а то черт те что бы подумал.
– Не надо дерать вид, – смеётся она, – вы кричари, как весенние нэко под цветущей сакурой! Весь коридор вам так завидовар!
Изобразил физиономией невозмутимость кирпича. Кажется, вчерашний я небрежно отнёсся к заполнению ведомости свершений.
– Оу, Кэп-сама! – Сэкиль приложила ладошки к щекам и мультяшно округлила глаза. – Вы есё не вспомнири, да? Ой, как неровко…
Что-то чёрное, блестящее в темноте глазами и зубами, припоминалось. Но смутно. Я не лучший кандидат для прочных отношений.
В столовой все на меня пялятся.
– Ну, Кэп, вы вчера с той чернобуркой зажгли! – лыбится Натаха. – Гром гремит, кусты трясутся, что там делают?
И заржала в голос.
– Сто там дерают? – заинтересовалась Сэкиль.
– Вот это самое и делают. Хы-хы.
Мда, повеселил я народ. Чёрт бы побрал здешнюю безжалостную акустику.
– Ну и как она? – громким шёпотом поинтересовался Васятка, накладывая синеватое пюре.
– Без комментариев.
– Не вспомнили, что ли? Такое обидно было бы забыть…
– Без комментариев.
– А что она к завтраку не вышла? Это вы так её заездили? Уважаю…
– Отвали, Васятка. Не твоё дело. Я же не спрашиваю, какая рука у тебя любимая.
– А чо сразу «рука»? – глазёнки его блеснули торжествующе. – Я, между прочим…
Глаза его метнулись в сторону столиков, он побледнел и заткнулся.
Надо же, какие чудеса творятся. И кто же его пожалел-приголубил?
Натаха почти успела убрать под стол внушительный кулак, которым призвала пацана к молчанию. Густо, свёкольно покраснела.
– Оу, Натаса! – хихикнула Сэкиль. – Тебя мозно поздравить? Я думара, в твоей яшмовой вазе узе завелась паутина!
– Отстаньте. Эти такой концерт устроили, что меня разобрало… Но, если он кому-то скажет, я его урою! – она снова показала кулак Васятке, он сглотнул и нервно закивал.
– Совет да рюбовь!
– Заткнись, узкоглазая. Какие планы, Кэп?
Вчерашний день уже всплывает в памяти, записи я оставил подробные. Вот только ночные приключения упустил. Ладно, и так понятно, что было хорошо. Освежим при случае воспоминания, если Абуто будет не против.
– Думаю, для начала проверим вчерашний этаж. Не выломали ли решетку. Нам же не нужен тут отряд извращенцев?
– Я возьму железок, укреплю, – кивнула Натаха. – Вчера наскоро замотала цепью, не дело.
– Хорошо. Потом попробуем найти лестницу, про которую говорила Абуто.
– Абуто это та негритяноська? – уточнила Сэкиль. – И что за рестница? Ты нисего не сказар!
– Надеюсь, она нам покажет. Это может быть интересно.
– Ты думаешь, есть обходной путь? – скептически хмыкнула Натаха. – Я вот думаю, что нам просто нужна дверь.
– Натаса, ты думаес? – всплеснула в притворном удивлении тонкими руками Сэкиль. – Засем? Тебе не идет!
– Заткнись, Секи, – рассердилась Натаха. – Не такая уж я дура!
– Дверь ведь может быть где угодно, верно?
– Вроде так, – кивнула Натаха.
– Значит, и на той лестнице тоже.
– Уговорил, Кэп. Собираемся?
– Собирайтесь. Я зайду к Абуто. И не для того, о чем вы тут захихикали, а спросить, не покажет ли она нам дорогу.
– Мозно с тобой, Кэп? Хосю посмотреть на зенсину, которая заставила тебя так крисять!
Я постучал в комнату негритянки. Раз, другой. Тишина.
– Оу, Кэп, ты та-а-акой сирьный мусина! – сказала ехидно Сэкиль. – Девуска совсем устара!
Но у меня росло ощущение беды, и я толкнул дверь. Она распахнулась, открыв картину, от которой у меня внутри неприятно ёкнуло, а азиатка сдавленно пискнула.
