Он практически сразу открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным взглядом. Сейчас его глаза были серо-голубого оттенка, не такие яркие, как в моменты его гнева, и без золотистого отлива, в отличие от тех мгновений, когда ощущается близкое пребывание его волка.

— Вета? Тебе что-то нужно? Почему ты не спишь?

Я подвинулась на кровати и ответила:

— Ложись со мной, сюда. — Он отрицательно покачал головой.

— Двоим может быть тесно… — Ответил Мишель хриплым ото сна голосом. А я потянула его за руку на себя.

— В тесноте, да не в обиде. Пойдем на кровать.

Мишель послушно перебрался на кровать. И лег рядом. Я подлезла к нему, удобнее устраиваясь в его объятиях, и сама закинула его руку на свою талию.

— Вета, — шепотом на ухо сказал Мишель.

— У-у-у, — сонно промурлыкала я в ответ.

— Ты сама на себя таким поведением не похожа.

— Да?

— Ага.

— Привыкай. Я ещё и ноги на тебя ночью могу закидывать…

Услышала его тихий смех. И нежный шёпот мне на ухо:

— Я буду только рад.

Виолетта

Мне приснилась она. Та девушка, которая нуждается в моей помощи. Только на этот раз она была другой. Несколько моложе и беззаботней. И я поняла, что вижу её прошлое.

Вот она подходит к своему университету, попутно встречая знакомых и со всеми здороваясь. Многие из тех, что стоят на крыльце, одеты в белые халаты, и меня озаряет догадка, что это медицинский университет. Вот и сам наблюдаемый мной объект одевает белый халат. Значит, я не ошиблась.

— Катя! — подбегает к ней подруга и приобнимает пару Пьера. Вот, значит, как её зовут!

— Как дела? Как выходные прошли? Уезжала куда-нибудь из Москвы?

Резко просыпаюсь, садясь на кровати. Уже утро, так как в палате светло. Что так резко выдернуло меня из сна? Непонятно. Огляделась. Мишеля нигде нет. И как-то сразу в его отсутствие стало неспокойно. Интересно, куда он ушёл и почему?

К счастью, не успела я себя накрутить должным образом, как дверь открылась, и в палату с подносом с едой зашёл Мишель. От подноса шёл очень аппетитный аромат. Только сейчас поняла, как сильно я проголодалась. Мишель поставил поднос и подошёл ко мне, чмокнув меня в щеку. Он произнес:

— Доброе утро. Как спалось?

И его такой невинный жест, и слова, произнесенные им, как само собой разумеющиеся, очень сильно мне напомнили поведение моих родителей. Их трепетное и нежное отношение друг к другу. Всегда мечтала, чтобы и у меня было так же. И так тепло на душе стало. Я улыбнулась своему мужчине (как приятно эта фраза звучит!) и ответила:

— Хорошо спалось. Ты знаешь, я во сне видела её.

— Кого? — Настороженно уточнил Мишель.

— Пару Пьера.

— Черт! То есть, теперь и во сне тебя твои видения не оставляют? — обеспокоенно уточнил он.

— Это же хорошо. Времени осталось очень мало. Мы должны выяснить, где она, и определиться, как ей помочь. А где, кстати, Пьер?

— Он ещё вчера вылетел в Россию. Не мог усидеть на месте, после твоих слов, которые ты в машине относительно его пары озвучила. Он надеется там её почувствовать. Хотя это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Что ты видела во сне?

— Её прошлое. Я узнала, что её зовут Катя. И она была студенткой, скорее всего медицинского института. Везде были люди в белых халатах. Студенты. Ах, да. Это город Москва. Что-то мне подсказывает, что она до сих пор там.

— Хорошо. Ты умница. Это уже зацепка. Я все передам Пьеру. И мы подключим российских оборотней к её поиску.

— Ты знаешь, меня преследует сильное подозрение, что я упускаю из виду в этой истории что-то важное. И все не могу понять, что именно.

— Ладно. Давай, садись завтракать. Тебе нужно хорошо питаться.

Но не успела я приступить к еде, как дверь палаты открылась, и с деловитым видом в неё проскочила медицинская сестра. Та самая, вчерашняя.

— Будем ставить капельницу, — сообщила она, и, увидев Мишеля, вся засияла. Даже походка её изменилась, и стала ещё более «от бедра».

Вновь я почувствовала дикое раздражение к этой персоне. А потом, сама не знаю, что на меня нашло. Но захотелось побыть немного стервозной.

Поэтому в тот момент, когда женщина уронила что-то на пол, и потянулась поднимать этот предмет, выпячивая свою пятую точку так, на что не каждая стриптизерша способна, я произнесла, обращаясь к Мишелю:

— Знаешь, милый. Наша очаровательная медсестра вчера у меня спрашивала, не брат ли ты мне. Потому что она хотела взять твой номер телефона.

Мишель недоуменно уставился на меня и спросил:

— А ты что?

— А я поняла, что при своём состоянии здоровья стала очень нервной. И что в следующий раз могу не сдержаться. Ты, попроси, пожалуйста, Филиппа заменить нам мед. персонал, а то боюсь не сдержаться, и кое-кто недосчитается на своей голове некоторой части волос. Кроме того, ты сам говорил, что нервничать мне не желательно.

Увидела, что медсестра стоит, открывая и закрывая рот, как рыба без воды, не найдя что сказать.

А Мишель в этот момент сидит и горделиво улыбается моим словам, словно павлин, распустивший свой хвост.

Я продолжила говорить с ним, не обращая внимание на женщину, которая всё еще находилась в палате, но свой пыл и намерение соблазнить моего мужчину явно подрастеряла:

— А ещё, знаешь, мне бы хотелось, чтобы на твоём пальце появилось обручальное кольцо, которое носят женатые люди. Чтобы все человеческие женщины знали, что ты уже занят…

Мишель, продолжая улыбаться, собственнически притянул меня ближе к себе, но при этом хмыкнул, отвечая:

— Хм, я тоже много чего хочу, — проговорил он загадочным тоном. И тихо, чтобы не было слышно посторонним, прошептал мне на ухо, — например, чтобы на тебе была моя метка.

Я задумалась над его словами и тем, насколько я готова к новому этапу наших с ним отношений. Ведь метка, по сути, это даже больше, чем брак у людей. Это означает, что вместе навсегда, и назад уже дороги не будет. Но, как ни странно, ожидаемого страха или отторжения при этих мыслях я не почувствовала.

Мишель мою задумчивость воспринял по-своему. Он погладил тыльную сторону моей руки и проговорил:

— Солнышко. Не переживай. Я тебя не тороплю. Я буду ждать столько, сколько нужно, пока ты не будешь к этому готова.

Меня покорили его слова и терпеливость. Он не давил. Не настаивал. А зная, какие оборотни собственники и как им важно пометить свою самку, я представляю, насколько нелегко Мишелю дается такое терпение. Но прямо сейчас торопиться убеждать его, что я готова, и давать разрешение пометить меня я не стала. Всё так быстро перевернулось с ног на голову. Наши отношения кардинально изменились со вчерашнего дня. Нужно этот факт тщательно обдумать.

— Спасибо, — ответила ему.

А себе я мысленно пообещала долго с этим не тянуть и не мучить больше этого замечательного мужчину. Кроме того, мне и самой важно проверить обдуманную мной версию и убедиться в том, что я все-таки не фригидна. Очень надеюсь, что это только один раз был такой неудавшийся у нас, о котором и вспоминать теперь не хочется. Просто, наверное, в первый раз я не была готова к близости вообще, и согласилась на всё, «зажмурившись», чтобы наша ситуация быстрее разрешилась. И именно поэтому всё произошло у нас именно так. По крайней мере сейчас Мишель уже не воспринимается таким чужим и страшным, как тогда. Сейчас вообще по отношению к нему у меня вдруг появилось столько нежности и тепла…

Медсестра, видя, что на неё не обращают внимания, и наблюдая за нашими с Мишелем перешептываниями, быстро удалилась из палаты.

Пронзительный взгляд оборотня, оставшегося со мной наедине, меня смущал, и я, чтобы хоть как-то скрыть это, приступила к завтраку.

Через некоторое время в палату вошёл Филипп, огляделся. Было видно, что он явно не ожидал увидеть в моей палате довольного жизнью Мишеля. И обратился ко мне:

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете?