Она резко села и едва не закричала: перед ней сидела она сама! Это не было отражением в зеркале (у них на террасе и зеркала-то никакого никогда не было!). Она сидела, зажимая себе двумя руками рот, и прямо-таки физически ощущала, как ее глаза вылезают на лоб. Та же – напротив, была абсолютно спокойна и чувствовала себя, явно (в отличие от Виктоши) «в своей тарелке».
«Может, я уже и не я?» – подумала Виктоша. – «А кто? Гусыня?»
Она резко вытянула обе руки и в замешательстве уставилась на них – руки, как руки, никаких изменений, ничего похожего на гусиные крылья! Она осторожно ощупала самое себя – все было прежним, ее собственным. Она вновь перевела взгляд на себя напротив и осторожно протянула вперед правую руку, намереваясь потрогать эту другую Виктошу. Та, другая, заметив ее движение, тоже вытянула вперед правую руку и крепко пожала Виктошину ладонь.
– Это ваш знак приветствия, так? – спросила она Виктошиным голосом.
– Да… – растерянно проговорила Виктоша, при чем голос ее был сиплым и хриплым, и гораздо меньше походил на ее собственный голос, чем голос незнакомки. Она откашлялась, проглотила слюну и уже более своим голосом спросила:
– Ты кто?
– Компьютерная программа, – ответила незнакомка. – Я же все показала и объяснила тебе. Прости, пришлось воспользоваться некоторыми из твоих личных воспоминаний, чтобы тебе стала понятнее и ближе трагедия нашей планеты.
Вспомнив тот ужас, что она испытала от мысли о погибших друзьях, пропавшей семье, от картин бедствий, смерти и разрушений, Виктоша поежилась.
– Да уж, куда понятнее… А, что… все это было на самом деле?
– Да, это история моей родной планеты. И все, что я показала тебе – истинная правда. Так оно все и было.
– Какой кошмар! Неужели вся планета погибла?
Виктоша-программа кивнула.
– А вы, значит, теперь там живете… или…
– Можешь называть это «живете», – разрешила Программа.
– А где это? Очень далеко?
Программа на какое-то время задумалась.
– В твоих мыслях нет необходимых знаний для обозначения расстояния до нашей планеты, – наконец изрекла она. – Удовлетворит ли тебя ответ: «Очень далеко. В одной отдаленной галактике»?
– Да, конечно, удовлетворит! Я ведь не ученый-астроном. Другая галактика – это да!.. Это уже круто! Вот здорово!.. – слова и восторги прямо-таки распирали Виктошу. – Так это, значит, ты сначала была пауком, потом съела колбасу и стала поросенком, потом съела…
– Да ничего я не ела, – голос Программы был все таким же спокойным и бесстрастным. – Я анализировала данные мне образцы и пыталась принять облик живого существа, чтобы вступить в контакт.
У Виктоши от восторга перехватило дыхание – все мечтают о контакте с внеземным разумом, а он – вот он! Вступил в контакт с ней, с Виктошей! Она потихоньку ущипнула себя, чтобы убедиться, что на этот раз все происходит на самом деле, чуть не вскрикнула, и, будучи не в силах сдержать счастливую улыбку, потерла покрасневшую руку – все правда! Программа меж тем продолжала:
– Предлагаемые мне образцы были несовершенны и не соответствовали образцам настоящих земных организмов. Я очень благодарна тебе, что ты позволила мне проанализировать твои составляющие.
«Не очень-то меня и спрашивали…» – подумала Виктоша, но вслух ничего не сказала, ибо, переполняемая ощущением счастья и сознанием собственной значимости, готова была все простить.
– Теперь, обладая твоими знаниями о вашем мире, я могу вновь материализоваться в те воплощения, что мне были предложены и при этом не повторить своих глупых ошибок. Вот смотри.
Виктоша увидела, как ее изображение напротив зарябило, как будто она смотрела на свое отражение в воде, затем вода помутнела, и вот уже перед ней сидит маленький розовый поросенок. Поросенок резво вскочил на крепкие ножки и пробежался по топчану туда-сюда, весело помахивая симпатичным, маленьким, лихо закрученным спиралькой хвостиком. Потом все повторилось, и пред нею предстала важная толстая гусыня. Она, не торопясь прохаживалась перед Виктошей (не оставляя на этот раз за собой никакой дорожки из перца и специй), и, как бы, спрашивала: «Ну, как я Вам, сударыня? Нравлюсь?»
Когда Виктоша-Программа вновь предстала перед ней, Виктоша захлопала в ладоши:
– Вот здорово! А в кого ты еще можешь превратиться?
– Не превратиться, а материализоваться, – поправила Программа. – Надо говорить так. Хотя, по сути, насколько я поняла, опираясь на твои знания и представления о жизни, это одно и то же. Превращения для вас – это нечто фантастическое, сказочное, небывалое, для нас же – это способ существования. Только материализовавшись в каком-нибудь виде, я могу чувствовать, испытывать желания, взаимодействовать с другими существами, или, говоря вашим языком, жить.
– А когда ты не… это… ну… – Виктоше очень не хотелось ударить лицом в грязь перед своей гостьей (ну, что это за словечки такие, елки зеленые!). – Когда ты нематериализованная, – (Уф! Даже вспотела! Ну, молодец!) – тогда, ты кто?
– Поток частиц, импульсов. Как радиоволны.
По Виктоше-Программе опять прошла рябь, потом изображение потемнело, потом… потом все пропало! Она исчезла! Просто растаяла в воздухе, как будто ее здесь никогда и не было…
Виктоша вскочила на ноги.
– Эй! Ты где? Ты куда? Я все уже поняла! Вернись!
«Балда ты, Виктошка! – обругала она себя. – И надо тебе было всякие дурацкие вопросы задавать – все равно ничего непонятно! А вдруг вот не вернется теперь?!»
Она села поудобнее на топчан, подобрала озябшие ноги под ночную рубашку, обняла себя за коленки и приготовилась ждать. Хоть до вечера! Хоть до завтра!! ХОТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!!!
Перед глазами сразу возникла картина: к их старенькому, уже порядком обветшавшему дому подъезжает шикарный автобус. Оттуда высыпают туристы. В черных очках, с видеокамерами и фотоаппаратами. Экскурсоводша, эдакая «всех-я-вас-там-и-там-видела», молодящаяся особа, элегантно помахивая палочкой, заученно мяукает: «Сейчас мы приближаемся к главной достопримечательности нашего города «Девочке, ожидающей пришельца» Слева, в окнах столовой вы можете видеть склоненные головы ее убитых горем родителей. Далее мы проходим мимо ее покинутого брата…
Осторожно! Не толпитесь! Следуйте вдоль красной ленточки, а то отдавите ему руки: он выплакал все глаза, а теперь пытается их отыскать.
Здесь ступеньки обиты – не оступитесь! За домом совершенно некому следить – все плачут!
А вот и она. Не удивляйтесь. Конечно, она уже не девочка, а скорее бабушка, но ведь и лет уже сколько прошло! Обратите внимание: несмотря на все прошедшие годы, она сидит все в той же позе, упрямо ожидая своего неведомого пришельца! В ее глазах – грусть. Губы упрямо сжаты. Весь ее вид говорит о неистребимом желании непременно дождаться этого таинственного гостя из далекого космоса».
Защелкали фотоаппараты, запищали видеокамеры. Яркие вспышки ослепили Виктошу, она на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, Программа, как ни в чем не бывало, сидела на прежнем месте.
– Уф… второй раз материализуюсь в человека!
– Это трудно?
– Довольно необычно…
– Мате-ри-а-лизоваться – Виктоша уже начала понемногу привыкать к этому жуткому слову, – в ваших людей… ну… тех, что погибли, проще?
– Мы никогда не материализуемся в тех, кто ушел, – Виктоше показалось, что в бесстрастном ранее голосе Программы проскочило что-то похожее на грусть. Видимо, вместе с человеческим обликом и знаниями она получила и заряд человеческих эмоций, тем более что «опытный образец», именуемый Виктоша, даже для своего вида была излишне эмоциональным существом. – Понимаешь, они ушли по своей вине. Мы храним память о них, можем транслировать их изображение, когда это надо, но никто и никогда добровольно не материализуется в одного из них.
– Ну, почему?!
– Они погубили свою планету, понимаешь? Сами погубили! По собственной глупости! По собственному желанию. Нам нельзя…
«Если бы я не имела дела с компьютерной программой, то сказала бы, что это суеверие, – подумала Виктоша. – Хотя, кто их знает… Может, вирус какой!..» И желая сменить тему разговора, спросила:
