В августе 1867-го Савицкий ушел от Абазы и по последнему слову техники устроил собственный водочный завод на бывшем хуторе Исленьева, где стал производить не только все сорта водки, которые приготовлял прежде, но и ряд других, причём по гораздо более приемлемым ценам. В сентябре водки, настойки, ратафии (крепкие настойки плодов и ягод с добавлением сахара), ликёры, ром и коньяк Савицкого реализовывались не только с завода, но в магазине РОПиТ — в доме Вагнера на Дерибасовской. В октябре открылся фирменный магазин по Рыбной улице. При этом продолжалось производство пива (английского, баварского) и мёда, торговая сеть всё расширялась, пития реализовывались в элитарных магазинах Еригова, Крапивина и др. С 1864-го продукция заводчика Савицкого неоднократно отмечаются медалями на различных выставках. К концу 1871-го он сосредоточил свою деятельность на производстве крепких напитков, а пивоваренный завод сдавал в аренду.

Разумеется, Савицкий постоянно и тщательно занимался благоустройством территории бывшей дачи Исленьева, поскольку это было его как бы маленькое государство. Водочный завод, понятно, несколько увеличил площадь «промышленной зоны», однако основная часть хутора представляла собой ухоженный парк с обширными прудами — превосходное место для аристократических пикников. Да, роль Савицкого в благоустройстве очень велика, однако начало было положено Исленьевым и его наследниками: ему же достался уже существующий ландшафтный заповедник с многочисленными породами деревьев, кустарников, прудами, подпитываемыми подземными водами, элементами паркового дизайна. Что касается первичных водоёмов, то они в естественном виде существовали и ранее, отмечены на синхронных планах, но Исленьевы, а затем Савицкий очистили, углубили и расширили эти пруды.

Отчего же на Савицкого — человека с безупречной репутацией, широко образованного, как нынче принято говорить, продвинутого, не чуждого благотворительности, навесили столько собак, буквально растоптали благодарную память о нём? Причина имеется, но нашим борзописцам она неведома. Это всего-навсего случайность, стечение обстоятельств, которое досаждало нашему герою ещё при жизни, причем в преклонные годы (он родился в 1816-м). Суть дела в том, что современником нашего Григория Савицкого был другой Григорий Савицкий, проходивший в Одессе «главным действующим лицом по делу о фальшивых векселях». Этот тёзка-проходимец сперва состоял содержателем кассы, которая ссужала горожан деньгами под обычные проценты. Затем Савицкий Второй занимался уже ростовщичеством под грабительские проценты, дойдя в своем нравственном падении до подделки векселей. Оказавшись под судом, он скончался летом 1876 года. В «Одесском вестнике» отмечали, что только «смерть избавила его от первого места по сему делу на скамье подсудимых». Но, как говорится, осадочек остался. Григорий Савицкий — и всё тут, на слуху, как же: водка Григория Савицкого, пиво Григория Савицкого…

Григорий Евстафьевич Савицкий скончался 8 марта 1887 года, отпевали его в кафедральном соборе и похоронили на Старом кладбище на следующий день. Кладбища нет, надгробия нет, а память — вот она какая…

Один из главных брендов и символов Одессы, Потёмкинская лестница — классический образец долгостроя и одновременно блистательный пример того, как дорогая и в принципе лишённая практического смысла игрушка со временем обретает абсолютно новые свойства и качества, становится памятником архитектуры, предметом гордости местного значения, неотъемлемой частью одесского мифа.

Разумеется, мифа. Ведь даже само название — Потёмкинская — применительно к «бульварной лестнице», «гигантской лестнице» или «лестнице Приморского (Николаевского) бульвара» не имеет ровно никакого исторического смысла. Новое название прижилось исключительно по поводу знаменитого фильма Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потёмкин”», точнее — душераздирающей сцены расстрела мирных граждан на ступенях означенной лестницы. На самом деле, никакого расстрела тут не было и быть не могло, ибо подходы к этой и другим лестницам, ведущим из города в порт, были блокированы полицией, и никакие детские коляски с неё отродясь не скатывались. Правда, все 200 ступеней и десять пролётов (собственно говоря, ступеней тогда было уже только 192) в начале прошлого века одолел на допотопном авто Сергей Уточкин, а в ходе первой «Юморины» тот же слалом повторил на стареньком горбатом «Запорожце» отчаянный таксист Фима Выдомский. (Самое забавное заключается в том, что если бы тогда в разрешение инцидента не вмешался Юрий Рост, представлявший «Комсомольскую правду», то героического Фиму просто-напросто лишили бы водительских прав).

Весьма рельефно обозначили ситуацию со строительством Бульварной лестницы супруги Адель и Ксавье Ом-мер де Гелль, посетившие Одессу в конце 1830-х. Это свидетельство тем более значимо, что Ксавье — выдающийся французский ученый, лауреат Географического общества, дипломированный горный инженер, изучавший природные ресурсы Украины и награждённый орденом святого Владимира за открытие железорудного месторождения на Днепре. «В течение двух или трех лет, — пишут Оммер де Гелль, — сооружается гигантская лестница, которая, открываясь на Бульвар, плавно спускается к берегу моря. Это сооружение — фантазия столь же разорительная, сколь и бесполезная, — уже поглотило огромные средства, и обойдется примерно в миллион. Её хотят украсить вазами и статуями, однако сильные трещины уже сейчас вызывают опасение грядущего разрушения этой огромной лестницы, которая, между прочим, всегда будет служить лишь гуляющим на Бульваре». Опытный глаз естествоиспытателя тотчас же заметил, что сложнейшее инженерно-техническое сооружение возводится без надлежащих проработок, на русское авось.

Специалисты издавна называют Одессу «букетом инженерно-геологических неприятностей», поскольку здесь имеют место быть все без исключения негативные явления, связанные с инженерной геодинамикой, в том числе оползни, осовы, просадки, крип и проч. В свою очередь, эти явления обусловлены специфической стратиграфией, то есть, выражаясь непрофессионально, послойным строением почвы, и гидрогеологией — наличием подземных вод на различных уровнях. Приморский обрыв, к каковому прилегает Потёмкинская лестница, представляет собой как бы стандартный одесский стратиграфический разрез: наверху — тонкий почвенный слой, под ним — лессовидные суглинки, ниже — красно-бурые глины, которые подстилает мощный слой известняков (из них и построен весь старый город), а они, в свою очередь, лежат на голубоватых меотических глинах, известных в просторечии как «кил» — заменитель мыла. Так вот большинство неприятностей происходит по той простой причине, что при смачивании суглинки и глины основательно меняют свои физико-механические свойства, в частности, объем. Замачивание же неизбежно, коль скоро подземные воды заведомо не дренированы. Строительство же Бульварной лестницы вдвойне осложняло то обстоятельство, что подземные воды как раз и выходят на поверхность в приморских обрывах: как говорят гидрогеологи, эти воды тут «разгружаются» в море.

Все эти непростые обстоятельства авторы идеи, да и самого проекта, поначалу вовсе не учитывали. К середине 1830-х бульвар был полностью застроен чередой элитарных особняков местной знати. На правом его крыле помещалась дворцовая усадьба краевого генерал-губернатора графа М. С. Воронцова, на левом — биржа. Между ними величаво соседствовали особняки графа Потоцкого, графа Нарышкина, князя Лопухина, Столыпиной, ближайших к Воронцову чиновников Марини, Зонтага, Маюрова, крупных негоциантов Родоканаки, Сарато, Верани, Фуко и др. Несколько позднее некоторые из этих зданий перешли во владении не менее видных персонажей региональной истории — Строганова, Маразли, Ралли, Ефруси, Вассаля, Гари, Росси и др. В середине этой вереницы роскошных палаццо образовалась как бы небольшая площадь, ограниченная двумя так называемыми полуциркульными домами, установленным в их просвете монументом первому одесскому градоначальнику герцогу де Ришелье и двумя бульварными аллеями. В правом из этих зданий располагались присутственные места (городская дума, управа, архив и др.), а в левом — фешенебельная «Санкт-Петербургская» гостиница. По мысли Воронцова «лестница-монстр» должна была достойно увенчать бульварный ансамбль с морской стороны, дабы с судов, входящих в одесский порт, так сказать, представить товар лицом. Эта метафора не покажется пошлой, если принять во внимание тот факт, что юную Одессу надо было «пиарить», привлекая как материальные, так и гуманитарные ресурсы, катализирующие ее рост.