Похищение Таракановой? Так ведь де Рибас физически не мог участвовать в этой авантюре по той простой причине, что в тот самый 1775 год находился в Петербурге, а не в Италии. Наконец, в донесении самого Орлова указаны «употреблённые к делу» Иван Кристенек и Франц Вольф. Первый из них впоследствии сделался комендантом Симбирска, и рассказывал всю историю графу Бобринскому» а тот, вероятно, де Рибасу.

Говорят, что крал из казны десятками тысяч? Тоже как-то очень сомнительно. Уж хотя бы потому, что тогда же, в 1794-м, из писем де Рибаса адъютанту Потёмкина Попову, видно, что он пребывает в глубокой нужде и по уши в долгах: благодарит за продажу кольца, хлопочет о продаже своего петербургского дома.

Карточный шулер? Нет. Пламенная страсть к карточной игре? Да. Если бы де Рибас плутовал, то не проигрывал бы неподъёмных сумм, и его супруге не пришлось бы по этому поводу обращаться последовательно к двум императорам с просьбой о вспомоществовании. Так, после его кончины таковых «долгов чести» оставалось на 30.000 рублей.

Двоежёнец? Ничуть не бывало. Да, побочного сына имел, но того не более. Воссоздавая судьбу де Рибаса, не можешь не заметить, что она как бы вплетена в целую энциклопедию побочных детей. Судите сами. Его супруга Анастасия Соколова — побочная дочь любимца Екатерины, Ивана Бецкого, который в свою очередь — побочный сын князя Трубецкого. Тот же де Рибас — воспитатель Алексея Бобринского, побочного сына императрицы от Григория Орлова. Он же, де Рибас — и сам отец побочного сына, Иосифа Сабира, чуть ли не «молочный брат» того же Орлова. Наконец, ему, как было уже сказано, приписывают похищение самозванки, выдававшей себя за побочную дочь российской императрицы. Телесериал, да и только!

У де Рибаса было три брата: Эммануил, Андрей и Феликс, и все трое тоже отменно послужили России и на поле брани, и в мирное время. Из этих трех лиц только Феликс оставил в Одессе потомство. Человек очень способный, деятельный, один из первых одесских подрядчиков, он, тем не менее, жутко обанкротился (умер в 1845-м), и семья его отказалась от сомнительного наследства. И здесь снова возникает сюжет не столько о побочных детях, сколько о детях лейтенанта Шмидта, грубо говоря, о разного рода приблудных де Рибасах (уже Дерибасах!), претендующих на родство по созвучию фамилий. Но в данном случае мы имеем на лицо, во-первых, бывших крепостных Феликса из его имения Дерибасовки, а, во-вторых, потомков тех особ, что были благородно взяты де Рибасами на воспитание, но не получили и не могли получить ни дворянства, ни родовых регалий. Что до Иосифа, у него было две дочери — Екатерина и София, обе крестницы великой самодержицы. В серьезном французском источнике 1804 года сообщается о том, как императрица примчалась к Анастасии де Рибас, когда та не могла разродиться, и присутствовала при тяжёлых родах, поддерживая свою любимицу.

Возвращаясь к проблеме типизации личности основателя Одессы, я вижу в нем поистине Гумилевского пассионария. Он мог быть конквистадором, капером, Ермаком Тимофеевичем, техасским рэйнджером. А Северное Причерноморье в конце XVIII столетия и было российским Диким Западом. Он мог быть Одиссеем. Возможно, этого азартного испано-ирландца или испано-француза (один бойкий исследователь скрупулезно прослеживает даже еврейские корни!) лучше всего характеризует как раз русское слово ухарь. Что ж теперь, прикажете устраивать над ним школьный суд — как над Онегиным и Печориным?

Загадочными до сего времени остаются и обстоятельства кончины де Рибаса, в то время директора Лесного департамента, 2 декабря 1800 года: он скончался прямо в карете по пути во дворец. Согласно утвердившейся версии, его устранили участники заговора против императора Павла, якобы опасавшиеся, что посвящённый в их планы де Рибас играет роль двойного агента. Но все это чисто умозрительные построения, и как там было на самом деле, сказать весьма и весьма затруднительно.

На портрете кисти И. Б. Лампи (1797) мы видим де Ри-баса в мундире морского ведомства, введенном в 1745 году. На вице адмиральский чин указывает специфическое золотое шитье по бортам кафтана. На мундире — восьмиугольная звезда и красная лента ордена Александра Невского, четырехугольная звезда и крупный крест на шейной ленте — знаки отличия ордена святого Георгия второй степени, орденская восьмиугольная нижняя звезда и крест на шее — орден святого Владимира, здесь же белый мальтийский крест святого Иоанна Иерусалимского, увенчанный бриллиантовой короной. Три года спустя, незадолго до кончины, уже при Павле I, де Рибас был пожалован вторым «мальтийским крестом». Не эти ли драгоценные ордена разыскивали мародёры, когда-то потревожившие прах основателя Одессы на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга?..

Кто запустил дезинформацию о том, что приметный дом по улице Ланжероновской, № 3 — ретроспективная недвижимость генерала Лидерса, уточнять не стану. Как бы то ни было, она закрепилась в специальных справочниках и даже в реестре объектов культурного наследия. Отчего так получилось, понять нетрудно: из-за путаницы в изменявшейся нумерации зданий. Суть в том, что она то включала в себя одновременно Ланжероновский спуск и Ланжероновскую улицу, то разделялась. В итоге № 1 улицы Ланжероновской присваивался то сооружению у подножия спуска, на Таможенной площади, то первому зданию слева наверху этого спуска. При этом внизу, на площади — как справа, так и слева — функционировали не жилые здания, а так называемые магазины, то есть складские помещения типа амбаров, имена владельцев которых и переход из рук в руки фиксируются архивными документами.

Но поднимемся с площади на улицу. Первый дом по Ланжероновской улице слева, нынешний № 1 — тоже более чем примечательное сооружение, правда, с немалыми позднейшими достройками. Мы просто-напросто вынуждены говорить о нём во взаимосвязи с заявленной темой, иначе никак не разберёмся. Дом был возведен небезызвестным графом И. О. де Виттом по чертежам тоже небезызвестного зодчего Г. И. Торичелли. Разночтение по датировке в разных публикациях составляет более двадцати лет: 1827–1848 гг.; большинство случаев — свидетельство невежества и лени «исследователей». Добросовестная работа с первоисточниками позволяет довольно точно определить как дату, так и обстоятельства постройки. Скажем, 1827 год знаменует лишь составление плана будущего дома, но никак не начала его реализации. Период строительства фиксируется на основании архивных документов.

Надо знать, что возведение солидных зданий в 1820-1830-е годы было делом сложным и затратным. Цели большинства застройщиков — как можно скорее получить высокую прибыль от построенного здания — отчасти расходились с задачами городской и краевой администрации, для которой было важно украсить город солидными сооружениями в классическом стиле, постоянно повышать привлекательность юной Одессы, обратить её в подлинно европейскую морскую столицу огромного и перспективного региона. Поэтому власть стимулировала состоятельных застройщиков увольнением их от уплаты налога с оценочной стоимости новых представительных домов, причем не на год, а на несколько лет. Эта мера хотя бы как-то компенсировала потери, связанные с тем, что владельцы дорогой недвижимости далеко не сразу могли покрыть издержки на строительство и начать получать барыши. Складывалась парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: небогатые застройщики соответствующий налог платили, а богатые — нет. Верное понимание этого феномена и устраняет кажущийся парадокс.

По сказанной причине в числе льготников оказались и такие масштабные застройщики, как, например, граф Мечислав Потоцкий, коммерции советник Гари, дворянин Цыбульский, статская советница Новицкая, купец Палеолог и граф Витт. Благодаря наличию архивной ведомости, фиксирующей лиц, освобожденных от уплаты полупроцентного сбора в пользу города, мы четко видим, что по состоянию на 3 марта 1832 года значится новостроящийся дом графа Витта. Отсюда и по другим данным следует вывод: активная фаза строительства приходится на теплый сезон того же года.