Если с ней что-то случится, ему не придется этого делать.

Я сам себя уничтожу.

Сглотнув, смотрю на Ричи.

— Найди Антонию, — прошу я его.

— Я не оставлю тебя с ним.

— Сделай это, Ричи! — кричу я, поворачиваясь к нему. Мои глаза умоляют его. Мне не нужно, чтобы мой напарник прикрывал меня, мне нужно, чтобы он нашел мою девочку. — Пожалуйста, — хриплю я.

Он колеблется секунду, прежде чем мотнуть головой и поспешно выйти из комнаты. Как только он уходит, я поворачиваюсь обратно к Танку. Мы смотрим друг на друга, кажется, несколько минут, прежде чем я опускаю пистолет. Он прищуривает глаза, когда я прячу оружие обратно в кобуру и тянусь за наручниками.

— Повернись, — приказываю я.

Он раздумывает. Если он замышляет быстро расправиться со мной, так тому и быть. Мне плевать. Войду в историю как полицейский, который провалил операцию сержанта Флойда, и все равно получу награду за свои усилия. Может быть, Де Лука не так уж плох. Мы живем в мире, подпитываемом коррупцией. Не имеет значения, по какую сторону закона ты находишься, где-то всегда есть выход.

Возможно, я — слабое звено в этой истории.

— Как пожелаешь, — наконец говорит Танк и поворачивается.

Я не осознавал, что затаил дыхание, ожидая, когда он сделает свой ход.

Сокращая расстояние между нами, хватаю его за руки и надеваю на него наручники. Зачитываю его права и выволакиваю из комнаты. Мы выходим в коридор, и я пытаюсь сосредоточиться на работе, но думаю лишь об Антонии.

Пожалуйста, хоть бы Ричи нашел ее.

Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке.

Войдя в главный холл, я останавливаюсь и смотрю на бойню вокруг. На полу лежат тела, повсюду копы. В море синей униформы замечаю массу буйных кудрей, и весь воздух покидает легкие, когда Антониа поворачивается. Однако она на меня даже не смотрит.

— Папа?!

Танк молчит, но, судя по тому, как опускаются его плечи, я знаю, что он испытывает такое же облегчение, как и я. Даже со слезами, текущими по щекам, Антониа — самое красивое, что я когда-либо видел, а когда ее взгляд наконец находит мой, я понимаю, что она также олицетворяет разбитое сердце.

— Нет… — недоверчиво произносит она.

— Антониа, — мой голос теряется, когда меня перебивает Танк.

— Я говорил тебе никогда не доверять свинье.

Вздрагиваю от его слов и пытаюсь набраться смелости, чтобы посмотреть ей в глаза. Как раз в тот момент, когда думаю, что смогу это сделать, Динасо делает шаг вперед, загораживая мне вид на девушку, и уводит Танка. Антониа наблюдает, как ее отца грубо вытаскивают из здания клуба, и я пользуюсь возможностью, чтобы подойти к ней.

Тянусь к ее руке, но Антониа отдергивает ее и отходит от меня. Это удар под дых. Я никогда раньше не видел таких тусклых и безжизненных глаз.

— Знаю, о чем ты думаешь, но все не так. Я понятия не имел, что окажусь здесь сегодня…

Прерывая меня, она выплевывает:

— Отойди от меня.

— Антониа…

Она вытирает щеки тыльной стороной ладоней и подходит ближе ко мне. Ее темный взгляд встречается с моим, и сердце бешено колотится в груди.

— Ненавижу тебя, — шепчет она.

Забавно.

Потому что я могу поклясться, что тебя люблю.

Марко

Ричи предлагает мне кофе в пластиковом стаканчике.

— Как дела? — спрашивает он, когда я отрываю взгляд от стекла, разделяющего нас и отца Антонии. Смотрю на жидкость, кружащуюся в стаканчике, и снова на своего напарника.

— Он не хочет говорить.

Танк сидит в комнате для допросов за металлическим столом в наручниках напротив Тони Динасо, который допрашивает его на протяжении последних трех часов.

Когда мы прибыли в участок, я, наконец, понял, каков, черт возьми, был план. Как выяснилось, вовсе не Бендетти привел Флойда к «Восставшим из ада». Потому что даже после нескольких месяцев расследования дела печально известного гангстера все доказательства — косвенные. Есть пара трупов, которые можно на него повесить, но без его отпечатков на оружии или свидетелей Бендетти не посадить. Вот тут-то и решили повязать Танка. Тони хочет, чтобы он дал показания и признался, что продал оружие Бендетти.

Я не уделял особого внимания допросу, так как был слишком занят зализыванием своих ран из-за Антонии.

После того, как она сказала, что ненавидит меня, то добавила, что пожалела о встрече со мной. Потом пожелала мне смерти и сказала, чтобы я, бля*ь, горел в аду. Стало ясно, что она не даст мне шанса объясниться в ближайшее время, поэтому я здесь… стою несчастный и наблюдаю, как допрашивают ее отца.

Уже сбился со счета, сколько раз он плюнул в лицо Динасо.

Этот человек — гребаный дикарь.

— Ты в курсе, что она ждет внизу? — уточняет Ричи, делая глоток кофе. У меня было предчувствие, что Антониа придет сюда. Не то чтобы у нее было много вариантов — люди, которых она считает семьей, находятся либо здесь, в камере предварительного заключения, либо в морге. Интересно, понимает ли она это.

Сглотнув, смотрю на стаканчик.

— С ней все в порядке?

— Пойди и выясни сам.

Качаю головой. Я — последний, кто ей нужен.

Иронично, учитывая, что я жажду быть для нее всем.

Как все это произошло, мне никогда не понять.

Я не должен был влюбляться в нее.

Внезапно из динамика раздается голос Тони, и перед стеклом появляется Флойд.

— Пирелли, на выход.

— О чем он? — я поворачиваюсь к Ричи. Флойд стучит в стекло и подает мне знак присоединиться к допросу.

— Похоже, Де Лука зовет тебя, — отвечает Ричи.

Прекрасно.

Вздохнув, вручаю напарнику свой кофе и направляюсь в комнату для допросов. Флойд открывает дверь и протискивается мимо меня, проклиная Танка себе под нос. Вообще-то, это ведь не мое дело. У меня на столе лежит гребаная стопка штрафов, которые нужно ввести в систему. Вместо этого я иду в логово льва.

Закрыв за собой дверь, скрещиваю руки на груди и выжидающе смотрю на Тони. Возможно, он подскажет, что, черт возьми, мне теперь делать.

— Этот сукин сын не признается, — ворчит Динасо.

— Сколько раз повторять, я не гребаная крыса, — усмехается Танк.

— Зато сдохнешь, как крыса в клетке, если не начнешь говорить, — выпаливает Тони, отталкиваясь от своего стула. Схватив папки со стола, он засовывает их под мышку и кивает мне на выход. Я выхожу вслед за ним из комнаты и прислоняюсь к двери.

— Заставь его сдать Бендетти, — велит он, указывая на меня пальцем.

Мои глаза расширяются от нелепого требования. Я последний человек, которому Танк даст показания.

— С чего ты решил, что он станет со мной говорить?

— Он просил тебя позвать.

— Это потому, что он хочет меня убить.

— Он прикован наручниками к стулу, — парирует Тони. — Если не будешь садиться к нему на колени, то останешься в живых. А теперь иди, и, возможно, тогда я смогу убедить Флойда не сообщать о тебе в отдел внутренних расследований.

Что касается меня, то я выполнил свою работу. Нет никаких оснований для того, чтобы меня проверяли, но у меня нет возможности расспросить Тони, потому что он поворачивается и уходит.

Проклиная его, Флойда и весь отдел, я грубо провожу пальцами по волосам и толкаю дверь в комнату для допросов. Зайдя внутрь, пинком закрываю ее. Не сразу встречаюсь взглядом с Танком. Вместо этого медленно иду через комнату. Сжимая кулаки, вытягиваю шею и смотрю на наши отражения в двустороннем стекле.

— Тяжелый день? — беспечно интересуется Танк.

Как я уже сказал, этот человек — дикарь.

Жестокий гребаный дикарь.

Поворачиваясь, я склоняю голову набок и пристально смотрю на него.

— Можно и так сказать, — выдавливаю я.

— Представляю, как тяжело разбивать сердце девушки ради звездочек на погонах, — многозначительно произносит он.

— Вероятно, так же тяжело, как разбить сердце своему единственному ребенку ради нашивки, — спокойно отвечаю я и пересаживаюсь на место напротив Танка.