Я чувствую, как моя голова становится тяжёлой, словно это в неё прямиком вливают литры дорогущего французского шампанского, и понимаю, что мне безумно хочется домой и спать, как вдруг моё полудремотное состояние прерывает дикий визг сотен женских глоток, и я поворачиваюсь к сцене, чтобы рассмотреть, что же там такого в очередной раз устроили бравые стриптизёры.
Свет во всём зале гаснет, и мы оказываемся в кромешной темноте, где ярким пятном света колышется только кружок сцены. Женские вопли лишь усиливаются, и я уже ожидаю увидеть, кото угодно: толпу гладиаторов с молодым Расселом Кроу во главе, Мэтью Макконахи с Ченнинг Татумом на пару или Зака Эфрона на худой конец, хотя мне никто из них не нравится.
Но только не реинкарнацию Элвиса. Он выходит на сцену во всём чёрном, и смотрится даже неуместно в этом разнузданном и пьяном зале. Спокойно и уверенно подходит к микрофону, установленному в центре сцены, и поднимает одну руку вверх. Словно невидимый рубильник отключается во всех глотках, и прекрасный стройный строгий Элвис Пресли стоит в полной звенящей тишине, всё ещё удерживая поднятой ладонью затянувшуюся паузу. Я смотрю на него во все глаза, и меня просто поражает удивительное сходство с оригиналом. А может быть, это он и есть? Вернулся из космоса, как поговаривали некоторые после его смерти? Он поднимает глаза и смотрит в упор прямо на меня, и мой корсет вдруг становится для меня невообразимо тесным. Я забываю о зажатом в пальцах фужере, и он миллиардами брызг разлетается по полу. Сотни пар глаз оборачиваются на меня, но я не обращаю внимания, и смотрю только на яркий кружок софитов на сцене.
Но вот, не отрывая взгляда от моего лица, он делает знак рукой, и начинаются первые аккорды песни Trouble, и Элвис вздёргивает вверх голову, взмахивая чёлкой, делает своё знаменитое движение бёдрами и начинает петь, по-прежнему глядя на меня исподлобья и словно обращаясь только ко мне, а я всё ещё не могу вздохнуть полной грудью, накалившись от его прожигающего меня взгляда:
If you're looking for trouble
You came to the right place
If you're looking for trouble
Just look right in my face…
Женщины в зале словно слетели с катушек. Оказывается, им нужны были не эти накачанные масляные обнажённые тела, большие ухоженные фаллосы и литры спермы, а этот магнетический взгляд, почти целомудренные по сравнению со всем, что здесь творится, покачивания бёдрами, и этот низкий голос, который поёт: “Well I'm evil, so don't you mess around with me” (англ. «Да, я зло, поэтому не водись со мной” – здесь и далее перевод автора). Но на контрасте с грудами обнажённого мяса, которое вывалилось на меня за последние полчаса, этот Элвис самое сексуальное и завораживающее зрелище, которое я видела, пожалуй, за всю свою жизнь…
Я не могу отвести взгляда от этого представления, где Элвис уже поёт со своим микрофоном у края сцены, и десятки рук срывают с него пиджак, галстук и рубашку, расстёгивают ремень, но он не даёт этим хищным галкам раздеть себя полностью, и начинает свой бешеный рок-н-рольный танец в оставшихся на нём брюках и обрывках одежды, наклоняется к раскрытым в крике алым губам поклонниц, и целует их взасос, и я вижу, как по некоторым лицам текут чёрные от туши дорожки слёз.
Мои ноги сами непроизвольно начинают покачиваться в такт песни, и я даже жалею, что сижу здесь на этом дурацком подиуме, как какая-то королева на троне, когда могла бы стоять и беситься с толпой, и тогда, возможно, мне бы тоже достался один из этих щедрых поцелуев, которые мой Элвис сейчас раздаёт своим рыдающим фанаткам. Я даже представляю у себя на языке его терпкий вкус, как вдруг внезапно меня пронзает воспоминание. Словно наконец-то бильярдный шар нашёл свою лузу и закатился в неё.
Я. Смертельно. Больна. Три. Месяца.
Пять страшных слов проступают в моём мозгу пылающими неоновыми буквами, и я словно просыпаюсь от кошмарного сна, оглядываясь по сторонам, и не понимаю, где я нахожусь. Но я просыпаюсь из кошмарного сна в другой кошмар, где страшная правда отчётливо пропечаталась у меня в голове.
Я машинально хватаю наполненный услужливым официантом ледяной фужер и полностью опрокидываю его в рот, и чувствую, как моё горло сковывает зимний холодок. Но это, как ни странно, действует на меня отрезвляюще, и теперь мысли мои становятся более прохладными и спокойными. Так, никакой паники. Я здесь и сейчас. Глубокий вдох грудью. Мне всё ещё по-прежнему не хватает воздуха после околдовавшего меня взгляда Элвиса, но я делаю ещё один вдох, моя грудь приподнимается и опадает в тесном корсете, и теперь я понимаю, как себя чувствовали красотки эпохи рококо. Не я ли сама прочитала сотни никому не интересных кроме меня книжек и научных трудов на эту тему. Как всегда, мысли об искусстве уносят меня на другую планету и успокаивают, как ничто другое.
Элвис закончил своё выступление, и уходит, со штанами, из-за пояса которых вываливаются купюры, но перед тем, как окунуться в чёрной занавес, оборачивается и смотрит в упор прямо на меня. По крайней мере, мне так кажется.
– Полина, наконец-то, под впечатлением, – вдруг подаёт голос Соня, хотя всё выступление Пресли все четверо из нас сидели молча, словно пригвождённые к своим стульям и замагнетизированные бархатным голосом и животной энергетикой его танца.
– Будьте добры, вот это, – показывает что-то в папке меню Саша подошедшему к нам менеджеру, и он, растянув губы в льстивой улыбке отвечает:
– У вас отличный вкус, мадам!
– Это для нашей невесты, – отвечает моя подруга, кивая головой на меня.
– Превосходно, просто превосходно! – восторгается мужчина, словно готовится нам сейчас вынести фирменное блюдо от шефа.
– А кстати, что это ты мне заказываешь, Саша? – интересуюсь я уже своей судьбой.
– Это сюрприз, от нас всех. В твой предпоследний день…
– Да-да, в предпоследний день моей свободы, слышала уже миллиард раз, – начинаю поддакивать я, пока снова не вспоминаю, что это на самом деле могут быть мои последние дни. Вообще последние в моей жизни.
– Тем более ты должна этим воспользоваться, – наставляет меня мудрая Маша.
– Позвольте, я вас провожу, – подходит ко мне менеджер и предлагает мне руку, словно приглашает на танец.
– Иди, не бойся! – подбадривают меня девчонки. – И постарайся получить максимальное удовольствие! – кричат уже вдогонку, когда я ухожу за мускулистым высоким обнажённым по пояс мужчиной куда-то вглубь коридоров…
Мы идём запутанными закоулками, и я уже начинаю удивляться такому разветвлению ходов в обычном с виду здании, как мой проводник останавливается у золотой двери с номером «777» на ней и осторожно стучится, прислушиваясь.
– Заходите, и ничего не бойтесь, – оборачивается он ко мне, распахивая дверь. – Всё полностью оплачено.
Я переступаю порог полутёмной комнаты, и слышу, как замок за мой спиной мгновенно защёлкивается. Мне становится ужасно неуютно и страшно, пока я стою у самого входа на своих высоченных шпильках и в алом корсете.
– Проходи, – вдруг раздаётся низкий властный баритон где-то из темноты, и присмотревшись, я вижу спинку высокого кресла, в котором, видимо, он сидит. Я мгновенно узнаю этот голос, и всё моё полуобнажённое тело покрывается миллионом мурашек.
Я делаю шаг вперёд, удаляясь вглубь комнаты от спасительного выхода, и не могу не идти на этот гипнотизирующий меня голос. Просто поразительно, как он похож на настоящий, – ещё раз думаю я про себя, и чувствую, как холодеет всё внизу моего живота, когда я почти окончательно приближаюсь к заветному креслу.
– Ближе! – резко приказывает он, и я послушно делаю ещё один шаг, пока не остаюсь стоять прямо перед ним.
Он сидит, развалившись в большом кресле с подлокотниками, в тех же самых штанах, в которых он исполнял свой номер, но уже без рубашки, и я вижу, как алыми полосками растекаются по его груди следы от женских ногтей. Угольно-чёрные волосы с этой причёской под Элвиса, длинные ресницы, и мне кажется, что подведённые чёрным глаза. Холодный надменный взгляд и чувственные губы, скривившиеся в презрительной усмешке.
