– Простите, мне нужно выйти, – и выбегаю из комнаты, и только слышу за спиной недоумённый вскрик моего уже бывшего жениха Стасика:

– Поля, ты куда?

Такси везёт меня по переулкам в центре столицы и останавливает в каком-то глухом тупике у здания явно дореволюционной постройки из разноцветного кирпича, похожего на каменный расписной теремок. Я выхожу на абсолютно пустую улицу с одиноко припаркованным у тротуара тонированным мерсом, и достаю свой телефон, у которого я отключила звук. Как я и думала, он забит кучей сообщений и звонков оn родителей и Стасика, но я пока не готова разговаривать или видеться с кем-либо из них после этой ужасной сцены, которую мне только что довелось пережить.

До назначенного времени остаётся еще пять минут, и я размышляю, зачем я вообще приехала на встречу с этим подонком. Я вспоминаю вчерашнюю лихорадку возбуждения, и по моему телу словно снова пробегает рябь того экстаза. С одной стороны мне стыдно, что я вообще смогла пойти на такое: в этом явно стоит винить исключительно какой-то подозрительный транквилизатор, который мне вчера вкололи, и безумное количество алкоголя. Но всё равно, как я могла, девушка из приличной семьи, без пяти минут жена миллиардера и магната, и просто милая девочка-блогер Полли опуститься до такого! И это даже не кусок шоколадного отвратительно вкусного торта от лучшей французской кондитерской Rable на ночь! Лишние миллиард калорий я всегда смогу смыть в бассейне и отработать на тренажёре, но что мне сделать с тем безумно-восхитительным и вкусным наслаждением, которое я вчера испытала, отсасывая у какого-то дешёвого танцора с подведёнными глазами?!

Я стою на прогретой сентябрьским солнцем улице, занимаясь самобичеванием, но не могу забыть его хриплое дыхание, его терпко-солёный вкус на моих губах, и чувствую, что даже несмотря на мою смертельную болезнь, опять начинаю возбуждаться. Чёрт! Я надеюсь, что это всё-таки последствия моей лейкемии или этого как-там-его-рака-крови, мать его!

В переулок заруливает первое за всё это время авто, и останавливается рядом со мной. Окно с пассажирской стороны плавно опускается, и Элвис за рулём командует мне:

– Садись!

Я, помедлив ровно одну сотую доли секунды, и резонно решив, что вообще-то мне в этой жизни терять больше нечего, плюхаюсь на переднее сиденье и захлопываю со всей силы дверь старенького фольца-туарега.

– Ну как ты после вчерашнего? – с кривой усмешкой спрашивает меня мой шантажист, и волна бешеной ярости вдруг начинает закипать где-то глубоко внутри меня.

– Отлично, спасибо, – сухо отвечаю я, и продолжаю, решив взять инициативу в свои руки. – Зачем ты меня сюда позвал? В конце концов, можно просто переводить деньги со счёта на счёт, ты этого не знал? – холодно произношу я, хотя внутри меня всё бурлит и взрывается мелкими шипящими брызгами лавы.

И даже сейчас я ощущаю его запах. Запах мужчины: немного с оттенками кедровой стружки, лесного мха, можжевеловых, растёртых между пальцами, ягод и кошачьей наглой метки. Которую неизменно приносит первый ещё холодный мартовский ветер из городских промёрзлых подворотен.

– А ты сегодня не при параде, я смотрю, – игнорирует он мою полную презрения фразу, и продолжает уже по-деловому, словно я просто какой-то его знакомый, задолжавший денег. – Мне нужно, чтобы ты сняла двадцать тысяч долларов наличными, и передали мне их сегодня же вечером там, где я тебе скажу. Иначе твоей свадьбы завтра может и не быть, ведь правда? Я уверен, это просто мизерная сумма для тебя, я бы даже сказал, мелкое одолжение, о котором я тебя могу попросить после вчерашней услуги, которую я тебе оказал, – он смотрит прямо на меня, и нагло улыбается, и я тону в его тёмно-синих глазах с иссиня-чёрными ресницами, и вдруг понимаю, что, скорее всего, он не подводил их вчера. Он просто так чертовски красив сам по себе.

И меня это безумно бесит! Я злюсь сама на себя за то, что вместо того, чтобы вцепиться ему ногтями в лицо, чувствую, как мне хочется его ещё и ещё, не смотря на то, что он сейчас делает со мной.

Как дикий зверь, почуявший запах добычи, он растягивает свои порочно сладкие губы в усмешке и продолжает:

– Ты сегодня не носишь духи, правда? Но зато я могу ощущать твой собственный запах ещё ярче, и он мне нравится намного больше, как я тебе и говорил вчера, – и он проводит своим пальцем линию от уголка моего рта вверх по скуле, словно пробует свежесть товара на ощупь.

Я резко одёргиваю свою голову, не давая ему снова взять меня в адский плен своих прикосновений, и, гордо задрав подбородок, полным достоинства голосом, произношу:

– Да, ты прав, для меня двадцать тысяч баксов сущие копейки. Это как стоимость одной кофточки и туфель на мне. Может, возьмёшь шмотками? – уже я с издёвкой смотрю на него, и начинаю расстёгивать ряд жемчужных пуговичек на своей блузке из расписанного вручную натурального шёлка. А туфли не нужны? – продолжаю я уже в расстёгнутом до талии топике снимать свои дорогущие босоножки. – Маноло Бланик, последняя коллекция, между прочим! – и задираю свои ноги на панель авто, с жемчужно-нежным педикюром и золотым колечком с сапфиром на пальчике ступни. – Можешь и колечко взять, – продолжаю издеваться я, – хотя нет, это уже превысит сумму. Тем более, подарок жениха.

– Думаешь, самая умная, Сонниполли? – кладёт он свою руку прямо на внутреннюю сторону моего бедра, и я чувствую ожог на своей тонкой коже. – Я отлично знаю, сколько стоят твои тряпки. Кольцо можешь оставить себе. Полная безвкусица, – презрительно бросает он в адрес моего дорогущего выполненного по индивидуальному заказу украшения. С тонкой вязью надписи на ободке «хочу тебя», которую, конечно же, выгравировал Стасик.

При мысли о моём женихе, свадьбе и родителях у меня снова всё внутри сжимается, и я, стряхнув с себя загорелую сильную руку, командую:

– Поехали!

– Куда? – удивлённо переспрашивает Элвис, и я отвечаю:

– За деньгами. Ты же сам захотел. Зачем ждать вечера. У меня много дел. Подготовка к свадьбе, ты же помнишь?

– Как скажешь, – спокойно отвечает он, и кладёт руку на руль, – диктуй адрес.

– Едем в Москва-Сити! – бросаю я ему, и смотрю на экран телефона, на которое пришло новое уведомление о письме.

«Полина, пожалуйста, проверь все фото и утверди макет в печать. Саша». И во вложении развороты журнала Glossy – самого гламурного издания страны, которое уже через несколько дней напечатает нашу эксклюзивную свадебную фотосессию светской львицы и просто хорошей девочки Полины Сонис и могущественного и богатого Анастаса Вайсберга.

Я нажимаю кнопку «ответить» и пишу «ОК». Назад пути нет. Пусть это будет воспоминанием о моей прекрасной так и не случившейся свадьбе…

Всю короткую дорогу до Москва-Сити мы едем молча, и уже на подъезде к зеркальной громаде, возвышающейся в центре столицы, Элвис поворачивает голову ко мне и спрашивает:

– Куда дальше?

– Мне нужно отделение банка в башне «Федерация», – направляю я его. – Давай припаркуемся со стороны набережной. Я скоро! – и с этими словами я выпрыгиваю из машины, забегая в отделение.

Прохожие и посетители как-то подозрительно пялятся на меня, и я не сразу соображаю, что со мной не так, как вдруг понимаю, что я разгуливаю по деловому сердцу города в расстёгнутой блузке, и все желающие уже смогли насладиться шикарным видом моей груди в бюстгальтере. И даже какой-то гондон успел щёлкнуть меня на свой сраный смартфон. Я со злостью на весь белый свет застёгиваю свою кофточку и захожу в дверь, услужливо придерживаемую для меня охранником.

Подхожу к банкомату, вставляю свою карту, и снимаю двадцать тысяч долларов. Потом, подумав немного, я решаю, что, пожалуй, мне этого не хватит на оставшиеся мне три месяца жизни, и запрашиваю баланс. Итак, на моём счету есть ещё шестьдесят тысяч, и я, не раздумывая, снимаю весь остаток, пытаясь впихнуть всё в свою сумочку.