— Не убивайте её, не убивайте! — закричала девочка.

      — Вот еще! — сказал охотник. — За шкуру убитой обезьяны мне дадут деньги.

      Девочка поспешно достала свои деньги и протянула их охотнику.

      — Вот вам, только не трогайте бедную обезьянку!

      — Это другое дело! — сказал довольный охотник и отправился домой.

      А девочка помахала обезьянке рукой и пошла дальше — к омуту.

      Еще издали увидела она на берегу омута множество цветов. Красные хризантемы росли у самой воды.

      А свирепый дракон только и ждал, когда на поверхности тихого озера появится человеческая тень.

      И вот девочка подошла к самому омуту. Ещё секунда — и тень её упадет на воду. И тогда никто не спасёт её от дракона.

      Но едва девочка подошла к омуту, как на поверхности воды появилась стая вьюнов. Они сновали у берега, били хвостами по воде, поднимали со дна ил и мутили воду. Прозрачная вода стала такой чёрной, что на поверхности омута ни за что нельзя было различить тень девочки.

      А девочка, даже не подозревая об опасности, начала не спеша рвать хризантемы. К вечеру она была уже дома.

      Мачеха увидела, что девочка вернулась живой, и от злобы совсем потеряла голову. И тогда решила она отравить свою падчерицу.

      Через несколько дней испекла мачеха нигиримэси,^[10] положила в каждый колобок крупинку яда и сказала ласковым голосом:

      — Милая дочь моя! Совсем я расхворалась. Не знаю, доживу ли до утра. Ты одна можешь спасти меня. На южном склоне гор растут целебные травы. Собери и принеси мне пучок целебных трав.

      Не теряя времени, девочка начала собираться в горы. Когда она уже завязала на поясе бант, мачеха сказала:

      — Путь твой долог. Я испекла тебе в дорогу нигиримэси. Когда почувствуешь голод, — съешь их.

      Девочка поблагодарила мачеху и пошла в горы. В полдень она нарвала пучок целебных трав и поспешно отправилась домой. Она так торопилась, что даже и не заметила, как оказалась в том самом лесу, где совсем недавно спасла от охотника маленькую обезьянку. До дому было еще далеко, и девочка очень проголодалась. Но она вспомнила про больную мачеху и подумала: «Поем, когда приду домой, а сейчас надо торопиться. Напьюсь и побегу скорее!»

      Девочка подошла к лесному ручью, нагнулась и... увидела своего старого знакомого — вьюна. Вьюн широко разинул пасть и не спускал с девочки глаз.

      — Ты, видно, совсем голодный. Чем бы мне покормить тебя? — спросила девочка.

      Тут она вспомнила про нигиримэси и бросила их вьюну.

      Колобки спокойно начали опускаться на дно, а вьюн даже не притронулся к ним. Он только радостно ударил по воде хвостом и уплыл куда-то.

      Когда девочка напилась из ручья, ей вдруг захотелось спать. Веки её так и слипались. «Отдохну одну минуточку», — решила она и села под дерево. И только она прислонилась к дереву, как в то же мгновение уснула.

      Проснулась девочка от какого-то приятного звона. Она открыла глаза и увидела, что с дерева, под которым она уснула, сыплются жёлтые листья. Падая на землю, листья-превращались в золотые монеты и звенели.

      Удивлённая девочка подняла вверх глаза и заметила на дереве маленькую обезьянку. Оказывается, это обезьянка сбрасывала к ногам своей спасительницы жёлтые листья.

      Девочка взяла несколько монет, снова помахала приветливо обезьянке рукой и пошла домой.

      Когда мачеха увидела, что девочка стоит перед ней жива и невредима, она побелела от злобы и спросила:

      — Ты нигиримэси съела?

      Тут девочка вспомнила, как избила её мачеха за то, что она бросала вьюну рисовые зёрна. Поэтому девочка не решилась признаться, что она скормила колобки рыбе, и сказала:

      — Нигиримэси я съела.

      — Ну и что с тобой было потом? — нетерпеливо спросила мачеха,

      — Потом я напилась из ручья, села под дерево и уснула. А когда проснулась, то вся земля под деревом была усыпана золотыми монетами. Я даже захватила несколько таких монет. Вот они...

      Мачеха схватила монеты, а сама подумала: «Если съесть ядовитый колобок и запить водой из лесного ручья, то и живой останешься, и богатой станешь».

      На другой же день злая женщина испекла ядовитый рисовый колобок и отправилась в лес. Придя к ручью, она съела колобок, напилась воды из ручья, села под дерево и уснула.

      Так крепко уснула, что никогда уже больше не проснулась.

Два соседа

     

ного лет назад в городе Киото жили два человека, — два соседа. Один из них был бедный сапожник, другой — богатый хозяин рыбной лавки. С утра до позднего вечера хозяин лавки кромсал и жарил рыбу. Он растягивал её на бамбуковых рогатинах, подвешивал над жаровнями, коптил, вялил, поджаривал. Особенно вкусно готовил он угрей. Он окунал их в ароматный соус, поджаривал в масле на раскалённой сковороде, мочил в уксусе.

      Словом, этот человек знал своё дело! Одно только было плохо в хозяине рыбной лавки: уж очень он был скуп и никому не давал своего товара в долг.

      Сосед его, бедный сапожник, очень любил копчёных угрей. Но, к сожалению, он никогда не имел лишней монеты, чтобы побаловать себя. Однако давно известно, что бедность изобретательна. И наш сапожник тоже нашёл выход, как ему заглушить свою любовь к копчёным угрям.

      В полдень, когда наступал час обеда, он приходил к рыбнику и, вынув из-за пазухи рисовую лепёшку, садился поближе к очагу, над которым коптились угри. Сидя у очага, бедняк-сапожник заводил с рыбником какую-нибудь беседу, а сам всё время жадно втягивал в себя запах копчёной рыбы.

      Какой это был прекрасный запах! Сапожник заедал запах рисовой лепёшкой, и ему казалось, что он держит во рту жирного и нежного угря.

      И так он делал каждый день.

      Однако скупой рыбник заметил эту хитрость сапожника и решил во что бы то ни стало получить с него деньги.

      Однажды утром, когда сапожник чинил чей-то гэта, рыбник вошёл в его хибарку и молча подал ему листок бумаги. На этом листке было записано, сколько раз сапожник приходил в лавку и нюхал запах копчёных угрей.

      — Для чего даёт мне почтенный господин эту бумагу? — спросил сапожник.

      — Как для чего? — воскликнул хозяин лавки. — Уж не думаешь ли ты, что каждый человек может прийти ко мне и нюхать даром прекрасный запах копчёных угрей? За такое удовольствие следует платить!

      Ничего не говоря, сапожник вынул из платка две медных, монеты, положил их в чашку, накрыл ладонью и начал трясти чашку так, чтобы монеты громко звенели.

      Через несколько минут он поставил на столик чашку, прикоснулся веером к лоскутку бумаги, что принёс рыбник, и сказал:

      — Ну вот, теперь мы квиты...

      — Как квиты? Что ты говоришь? Ты отказываешься платить!?

      — Да я же вам уже заплатил!

      — Как заплатил? Когда?

      — За запах угрей я заплатил звоном моих монет. Что же вы ещё хотите? Впрочем, если вы считаете, что мой нос получил больше, чем ваши уши, я могу потрясти эту чашку ещё минуту.

      Сказав это, он потянулся за чашкой. Но скупой рыбник уже понял, что сапожник оставил его в дураках. И, не дождавшись нового звона, поспешил в свою лавку.

Тэмпо — продавец рыбы