Он поймал его прежде, чем оно попало ему в лицо.

— Какого хрена?

— Всем нравится моя еда, — огрызнулась я. — Всем. Матео уже ушёл домой, потому что его смена закончилась, но просто спроси Нокса. Люди. Любят. Мою. Еду.

Почему ты нет?

Тело Остина напряглось.

— Кто такие Матео и Нокс?

Как по команде, дверь, ведущая из кухни в столовую, открылась, и вошёл Нокс с пустым подносом.

— Черничные кексы закончились. Как и первая партия булочек с корицей.

— Кто ты, чёрт возьми, такой? — огрызнулся Остин.

— Ты на моей кухне, — Нокс отнёс поднос к посудомоечной машине, опустил его в раковину, не теряя ни секунды. Затем он повернулся и прислонился к краю, скрестив руки на груди. — Кто ты?

Мужчины уставились друг на друга, и, прежде чем начались удары или возня с маффинами, я вскочила, чтобы представить их друг другу.

— Нокс Иден, познакомься с Остином Майлзом, главной занозой в моей заднице и всеобщим ненавистником выпечки.

— Дашь нам минутку? — спросил я Нокса, изо всех сил стараясь не замечать, как его глаза слишком долго задерживаются на фигуре Клео.

Это была великолепная фигура, с формами и подтянутая, загорелая и пышная — я не мог упрекнуть парня в хорошем вкусе. Но мне всё равно хотелось заехать ему кулаком в нос. Пинок под зад этому парню только добавил бы ещё одну задержку к нашему отъезду — если мы вообще сможем улететь. Один рейс мы уже пропустили.

Нокс кивнул.

— Без проблем.

Мои руки сжались в кулаки, и я вдохнул, пытаясь успокоиться, пока он выходил из комнаты, его улыбка была прикована к Клео. Я охренеть как устал для этого. Всё, чего я хотел, — это сесть в самолёт и дремать, пока не окажусь в Калифорнии.

Прошлая ночь была невыносимой. Когда Клео вышла из ванной, свежая и пахнущая мёдом, я понял, что спать рядом с ней — не вариант. Поэтому я отправился осмотреть отель.

Здание тут не очень большое, совсем не похожее на шикарные курорты, которые я видел, когда несколько раз путешествовал с Рэем. Весь осмотр занял меньше часа.

Я провёл его дважды.

Затем я вышел на улицу, решив немного осмотреть город, но когда ледяной холод коснулся моей кожи, я вернулся внутрь. Я провёл несколько часов в холле, сидя перед камином, глядя на пламя и надеясь, что если я буду ждать достаточно долго, то Клео уснёт. Когда мои веки стали слишком тяжёлыми, чтобы бороться с ними, я решил завязать с этим и вернулся в номер.

Клео лежала лицом в подушке, её идеальные розовые губы были раздвинуты настолько, что позволяли ей слегка похрапывать. Она и глазом не моргнула, когда я вошёл и удобно устроился на полу. По крайней мере, в отеле был плюшевый ковёр, а не промышленные ковры, как в большинстве мест.

Я заснул под храп Клео. Проснулся я от удара в живот.

Я не собирался засыпать после того, как она споткнулась об меня. Я планировал позволить ей пойти поискать кофе, думая, что она принесёт немного для нас обоих. Спустя несколько часов, когда я понял, сколько времени прошло с тех пор, как я заснул на её подушке, я впал в панику.

Вот почему мне было небезопасно наблюдать за ней. Я терял бдительность всякий раз, когда находил её с мукой в шоколадных волосах, как сейчас. Она всегда оставляла полоску возле левого уха.

— Мне жаль, что так вышло утром, — сказала она. — Если тебе станет легче, Нокс тоже не слишком обрадовался, обнаружив меня здесь.

Я хмыкнул.

Не слишком обрадовался? Ага, конечно. Этот парень пускал по ней слюни, и они, похоже, довольно быстро стали друзьями. И она была увлечена поварами.

В прошлом году Клео встречалась с одним из них, он работал в ресторане в нескольких кварталах от «Крошки». Их отношения были короткими, но болезненными. Каждый день я получал отчёт от того, кто её охранял, о том, что она и шеф-повар Джон делали. Ужин. Кино. Целовались в его машине.

Это были мучительные три недели и шесть дней.

Клео улыбнулась мне.

— Счастливого сочельника.

— Счастливого сочельника.

— Ты уверен, что не голоден?

Я кивнул.

— Я в порядке.

— Вот, — она положила один из маффинов на тарелку и протянула его. — Попробуй.

— Всё в порядке, — я поднял руку. — Я не голоден.

Беспокойство о ней завязало узел в моём желудке, который ещё не распутался.

— Просто попробуй.

Она обошла стол и принесла мне тарелку.

— Я не хочу маффин.

— Но если ты попробуешь, тебе может понравиться.

— Я не хочу его, Клео.

— Но если ты попробуешь…

— Я не хочу чёртов маффин, — огрызнулся я и тут же пожалел об этом, когда её лицо опустилось. — Блять. Мне жаль.

Она отбросила тарелку в сторону, керамика подпрыгнула, и маффин скатился с тарелки, упав через край стола на пол.

— Ладно.

Её пальцы метнулись к завязкам фартука, рвали и дёргали, пока они не развязались. Затем она стянула его через голову, свернула в клубок и бросила.

В моё лицо.

Белая ткань и облако муки ударили мне в нос, прежде чем я успел их заблокировать. Когда я отложил фартук в сторону, Клео уже шла к двери.

— Твою мать! — я покачал головой, давая ей фору, прежде чем выбежать из кухни вслед за ней. Я поймал её в холле по дороге к лифту.

— Слушай, мне жаль…

Зазвонил мой телефон. Я вытащил его из кармана, на экране высветилось имя Рэя. Сука.

— Клео, подожди.

Она не слушала. Она нажала на стрелку вверх, и как только двери открылись, она исчезла внутри.

Я не был уверен, с каким Хиллкрестом разбираться в первую очередь. Я решил выбрать менее пугающего из двух и ответил на звонок.

— Рэй.

— Остин, я так понимаю, ты вчера отправил пилота домой вместе с самолётом. Пустым самолётом.

— Да, я отправил его домой. Клео не хотела уезжать, поэтому я согласился остаться на одну ночь.

— Вместе?

— Да, сэр, — не было смысла избегать подробностей. — Отель был забит. Я спал на полу.

Его молчание было достаточной реакцией.

— Мы скоро поедем в аэропорт, — сказал я.

— Она не отвечает на мои звонки. Скажи ей, что я жду её прямо здесь, когда вы прилетите.

Рэй не стал дожидаться моего подтверждения, прежде чем закончить разговор. Ему не нужно было согласие. Он отдал приказ, и я должен был довести его до конца.

Ещё один год. Я должен был продержаться ещё один год, работая с Рэем, потом я соглашусь на понижение зарплаты и освобожусь от него. Но я должен продержаться ещё год. Два было бы идеально, но один — минимум.

Ченнингу оставалось два года до окончания колледжа, и я не хотел позволить брату влезать в долги, пока он получает высшее образование. Я также не хотел, чтобы моя мама влезала в долги, оплачивая его образование.

Мама уже достаточно пожертвовала ради нас обоих. Всё, чего я хотел, — это чтобы она могла уйти на пенсию и наслаждаться более лёгким темпом жизни.

Она неустанно работала всю мою жизнь, чтобы обеспечить хорошую жизнь нам с Ченнингом. Рождество никогда не было таким пышным праздником, как у Хиллкрестов, но мама баловала нас по-своему, одним большим подарком, на который она копила и который тщательно выбирала. На наши дни рождения она пекла нам особый торт.

Меня никогда не волновало, что мои джинсы были подержанными, а обувь — не фирменной. Долгое время мы были только мамой и мной, командой Майлзов.

Отец погиб в результате несчастного случая на работе, когда мне было три года, и, хотя у них было немного денег, она использовала их, чтобы заплатить за наш дом, чтобы нам никогда не пришлось переезжать. Она дала мне эту стабильность. Потом, когда я учился в средней школе, она познакомила меня с почтальоном, который стал больше, чем просто почтальоном.

Эдди был хорошим человеком. Хорошим отцом и отчимом. Хорошим мужем.

Он умер до второго дня рождения Ченнинга. Рак.

Я на тринадцать лет старше Ченнинга и после смерти Эдди сделал всё возможное, чтобы помочь маме вырастить его. Она не нуждалась в моей помощи — что касается людей, моя мама была самой сильной на земле. Но я всё равно помогал. Она достаточно натерпелась.