Уже взявшись за ручку двери, я не сдержалась и выдала:

– Вчера  вы так настойчиво пихали язык мне в рот, Кирилл Александрович. Вас ни капли не беспокоил тесный контакт с моей слюной. Так что ешьте спокойно. Приятного аппетита.

Я вылетела из випа, чтобы не видеть его реакцию на сказанное. Боялась, что мне она понравится, а это никуда уже не годилось бы.

Проходя мимо зеркала, я чуть притормозила, заметив на своем лице глупую улыбку. Остановилась и попыталась изобразить лицом фирменный нечаевский запор. Получилось. Но, похоже, ненадолго, потому что на кухне ко мне прицепилась Галя.

– Улыбается, бессовестная. И не стыдно?

Раззадоренная перепалкой с Кириллом, я не спустила ей в этот раз.

– А какие претензии, Галь? Ты же сама вечно ныла, что он невыносимый и противный. Вот, радуйся. Я тебя избавила от страданий.

Повара даже оторвались от работы и с изумлением уставились на меня. Им тоже прилетело.

– Ну чего смотрим? Овощи и индейка должны быть готовы через пять минут.

Я вышла, чтобы дождаться блюд у бара. Не хотелось слушать Галю. Она, правда, отправилась прямо за мной, чтобы заняться другими столами. Разумеется, мне достался от нее очередной колкий взгляд. Мысли сразу вернулись к Нечаеву. Вместе с улыбкой. Что происходит вообще? Почему я улыбаюсь? Он ведь должен раздражать и пугать меня. В идеале мне должно быть вообще все равно. А на деле я тут веселюсь от его подколок и сама пытаюсь острить в ответ.

Нет-нет, так дело не пойдет. Нужно стать серьезной и не реагировать на его выходки.

Мне повезло. Когда я принесла индейку, Кирилл Александрович говорил по телефону. Он только прикрыл трубку рукой и бросил мне:

– И еще кофе, пожалуйста, Ась.

От его вежливости меня передернуло сильнее, чем от шуточек. Он не может быть милым. Нечаев – придурок, сталкер и вообще мерзкий тип. А эти внезапно подобревшие глаза и улыбочка няшки включаются, чтобы банально затащить меня в постель.

Неожиданно подобная банальность показалась мне невероятно заманчивой перспективой. Пока забирала кофе, даже успела представить, как Кирилл целует меня, раздевая. Его руки скользят по моей коже… Господи, да что со мной? Совсем уже чокнулась.

Воспользовавшись свободной минуткой, я прошмыгнула в туалет, побрызгала на лицо холодной водой, по дороге глотнула воды в уголке для перекуса персонала, одернула форму. Нечаев за это время должен был уже выпить свой кофе и уехать, поэтому я спокойно отправилась убирать вип, уверенная, что на сегодня странные позитивные потрясения подошли к концу.

Так и вышло. За столом никого не было.  Я выдохнула и пошла убирать посуду. Но не успела сделать и шага, как почувствовала захват сильных рук на талии,  а через секунду уже была прижата спиной к мужскому телу.

– Попалась, зайчишка, – проговорил мне на ухо голосом злого серого волка Нечаев.

– Вы с ума сошли! – зашипела я на него, трепыхаясь.

Мое сопротивление ничего   не дало. Я только сумела развернуться к нему лицом. И то, потому что он это мне сам позволил. Но теперь я могла сказать ему все в глаза.

Однако снова не вышло.

– Вызывай полицию, – проговорил Кирилл.

– Что? – не поняла я.

– Ты сказала, что заявишь, если я от тебя не отстану. Так вот: я не отстану.

Я едва не захныкала, предчувствуя, что он сейчас меня поцелует, и сходила с ума не от страха или брезгливости, а от предвкушения.

– Вы не можете мучить кого-то другого? – пискнула я.

– Не могу. Я уже выбрал тебя.

 И Нечаев поцеловал меня. Снова. Я еще не отошла от поцелуев после неудачного свидания, а он уже давал мне кучу новых ощущений и эмоций. В этот раз его губы были мягкими и осторожными. Он не пер, как танк, не пытался наказать меня, а нежно уговаривал, лаская мой рот своим. Его язык теперь не ломился внутрь, а дразняще скользил по губам, отступая и возвращаясь. Словно незваный гость, который уверен, что ему будут рады. Так и вышло. Я приоткрыла рот и пустила его.

Кирилл глухо простонал, углубляя поцелуй, стискивая меня крепче. Я уже постфактум осознала, что больше не упираюсь ладонями ему в грудь, а сжимаю в кулаках лацканы пиджака.

Он провел губами по моим и стал целовать щеки, нос, прикрытые веки. Прохрипел, еле слышно:

– С ума меня сводишь, зайчишка.

Сил оттолкнуть его уже не было. Их едва хватило, чтобы отпустить пиджак и стоять столбом, пытаясь делать вид, что он опять меня принуждает. Чтобы не вестись на сладкие речи, я вернулась к яду.

– Вы стояли за дверью, когда я вошла?

– Именно, – признался Кирилл.

– Что за детский сад!  Вам сколько лет?

– Тридцать четыре, – усмехнулся он, отстраняясь, чтобы взглянуть на меня.

– Пустите, – попросила я.

– Нет.

– Кирилл Александрович, это уже не смешно.

– Да. Ни капельки.

Он держал в ладонях мое лицо, водил пальцами по моим щекам, губам.

– Уже лучше.

– Что лучше? – уточнила я.

– Не бьешь меня.

– А стоило бы.

– Не спорю.

Нужно бы толкнуть его и бежать, но ноги словно вросли в пол, а руки не поднимались. Наверно мне самой стоило опасаться его слюны. Этот демон что-то впрыскивает мне в рот с каждым поцелуем. Наверно, паралитический яд. Точно-точно. Иначе, почему я все еще здесь?

– Отпустите, – снова попросила я.

– Нет, – так же безапелляционно отказал он. – Только если согласишься со мной поужинать.

– Дался вам этот ужин! Я же работаю. Отпустите. Пожалуйста, Кирилл Ал…

Он приложил палец к моему рту, не давая договорить отчество.

– Просто Кирилл, Ась. К тому же мы вчера перешли на «ты».

– Разве?

– Да.

– Вам показалось.

– Вряд ли. В любом случае уже пора отбросить весь это официоз, ведь мы уже два раза целовались.

Каждое его слово было сказано тихо и чувственно. Словно он доверял мне какую-то тайну. Похоже яд не только у него во рту, но и в голосе. А глаза – гипноз. Других вариантов нет. Не могла же я по своей воле и от души ляпнуть в ответ:

– Бог любит троицу.

А потом сама встала на цыпочки и прикрыла глаза. Кириллу не нужно было лучшего приглашения. Он не успел завладеть моими губами вновь, а я уже сообразила, что наделала.

Наконец нашлись силы выкарабкаться из его крепких объятий. Едва не всхлипнула от чувства потери, даже холода какого-то.

Я рванула к столу, чтобы собрать посуду. Растерянная, злая и… неудовлетворенная. В пору зарыдать.

– Уходите уже, – проговорила я, едва сдерживая злые слезы.

Как же можно так расклеиться и самой просить… Почему подо мной все еще твердый пол випа? Разве я не должна провалиться сквозь землю?

Думаю, Нечаев не оставил бы меня в покое, но спас звонок его мобильного.

– Мы не закончили, – бросил он и снял трубку. – Алло…

Я услышала, как он уходит и выдохнула.  Хотя бы на сегодня потрясения подошли к концу.

Едва за Кириллом закрылась дверь, и я осталась наедине с посудой, накатил ужас. Что я наделала? Как я могла позволить себе такие вольности? Дерзила, кокетничала, буквально заставила его себя поцеловать. Надо было так вляпаться!

Отчаяние усугубилось, когда я увидела на столе щедрые чаевые. Словно он платил мне не только за своевременную подачу блюд и приветливую улыбку. Стало мерзко. Почти так же противно, как от тех денег, что он мне пытался всучить у себя в офисе. Подачка какая-то. Хотя… Возможно, он всегда так щедро вознаграждает официанток. Мысль спросить у Гали показалась абсурдной. Вообще, все случившееся сегодня тянуло на какую-то буффонаду, где я главная клоунесса.

В период тишины между обедом и вечерними посиделками приехала Катя и тут же вызвала нас с Галей к себе в кабинет.

– Ты, – она сразу ткнула пальцем в Галину, – больше не обслуживаешь Нечаева. – Чтобы я близко с випом тебя не видела, когда он обедает. А ты, – палец переехал в мою сторону, – наоборот, мчишь к нему, бросая все.