– Ваше величество, у нас это…, – со страхом начал доклад старший помощник великого князя.

– Что это?! – заорал на него Валентин Сергеевич. – Когда ты научишься докладывать по форме?

– У нас это… происшествие, – выдавил из себя старший помощник и отступил на шаг назад.

– Какое у вас происшествие? – неожиданно спокойно спросил Валентин Сергеевич.

Старший помощник кивнул, собираясь с духом.

– Голая девица упала с крепостной стены, – будничным голосом доложил детина и улыбнулся.

Великий князь нахмурился и схватился двумя пальцами за нижнюю губу.

– И чего ты лыбишься? – опять спокойно спросил Валентин Сергеевич.

Он встал, одёрнул зелёный китель и подошёл к старшему помощнику.

– Что здесь смешного? – спросил великий князь, разглядывая детину так, будто никогда его прежде не видел.

– Ну, это… голая же, – выдавил старший помощник, краснея.

– Вызвать ко мне полковника третьего полка. Немедленно! – заорал Валентин Сергеевич, брызгая слюной в лицо детине.

* * *

– Эх, Савва, Савва! Неужели в твоей деревне так плохо учат математике? – спросила Луиза, лучшая лучница первого полка, а может быть, и всей союзной армии.

Воительница гарцевала на рыжей, норовистой кобылице. Длинные волосы с красноватым отливом развевались волнами. С моря дул пронизывающий ветер. Красивое лицо девушки успело загореть за время крестового похода, однако тонкий шрам через лоб и левую щёку остался белым.

Савва Куницын, стрелок третьего полка великого князя, был готов расцеловать этот шрам, но Луиза не сдавалась.

– У нас в Озёрах… отлично учат математике, – сказал Савва, поправил волосы за тесёмкой и вздёрнул подбородок.

Он тоже сидел на коне и старался не дать ему приблизится к норовистой кобылице. Сокол Гром, сопровождающий юношу аж с самой Новороссии, кружил над юной парой.

– Так почему же ты считаешь, что девяносто пять варварских ножей, которые ты добыл в боях, это одно и то же число, что и сто? – спросила Луиза. – Забыл моё обязательное условие? Ты же вроде памятник, а не беспамятник. Записывать надо, раз память подводит.

– Но это же…, – начал было Савва.

Девушка ударила пятками в бока кобылице и умчалась вдоль берега моря. Савва же остался на месте, так и не закончив объяснение.

– Всего каких-то пять варваров, и Луиза стала бы моей женой, – вздохнул парень, поглаживая узкую, едва наметившуюся бородку.

Он уныло поплёлся в расположение третьего полка. Жеребец, чувствуя настроение хозяина, еле-еле переставлял копыта.

– Если я не могу добыть пять варварских ножей, то дичь же я могу принести к ногам любимой девушки! – взбодрился Савва, и кривая улыбка озарила его лицо.

Стрелок третьего полка великого князя поправил тесёмку, перехватывающую длинные каштановые волосы, ударил в бока коня, не ожидающего такого подвоха, и они отправились в лес, на охоту.

– У Христополя удивительная природа. Правда, Гром? – спросил Савва у сокола, низко летящего между деревьев. – Вокруг столько камней и скал… и вдруг такой замечательный лес.

Жеребец шагал по широкой тропинке. Деревья стояли такие высокие, что солнечные лучи не могли пробиться даже в полдень. Савва спешился и привязал коня к скальному дубу. Дальше они направились вдвоём с пернатым другом. Охота оказалась настолько увлекательной, что молодой человек совершенно забыл про время. Только когда сумка наполнилась дичью, Савва хлопнул себя по лбу. Наручные часы показывали двадцать один ноль-ноль.

– Боже правый! Опоздал. Командир меня убьёт, – сказал Савва Куницын и побежал к жеребцу, привязанному к скальному дубу.

Убить, конечно, его никто не убил, но наказание за опоздание на вечернюю проверку Савва получил суровое.

– Неделю на гауптвахте?! За что? – возмутился юноша.

– За опоздание, кретин! – гаркнул полковник третьего полка. – Скажи спасибо, что не повесили. В моё время за такие выходки вешали на ближайшем дереве.

– Да уж, спасибо. Повезло, так повезло, – пробурчал Савва, осматривая своё пристанище на семь дней.

Узкая лавка, на которой можно было только сидеть, зарешёченное окно под потолком, полка с книгами, каменный холодный пол с подозрительными пятнами и такие же стены старой казармы, ведро для справления естественных нужд – вот и всё убранство. Хлопнула крышка смотрового окошка. Руки охранника поставили кувшин с водой и буханку серого хлеба. Савва забрал сухой паёк и положил его на лавку.

– Посмотрим, что здесь можно почитать, – сказал Савва, снимая с полки самую толстую книгу, полистал её и поставил на место.

Это оказалась Библия Новой Церкви. Её Савва изучил ещё в школе. Читать он полюбил после одиннадцати лет, когда стал памятником. На полке нашлись также и хорошие экземпляры – книги из далёкого прошлого, про жизнь до пандемии, или как говорят церковники – кары небесной, когда люди за грехи потеряли память, и человечество погрузилось в Новое Средневековье.

– Эй, жених недоделанный!

Юноша встрепенулся. Знакомый голос! Савва подтащил лавку к окошку и встал на неё на цыпочках. Хорошо, что он высокий и может дотянуться до самого верха. Внизу, под окном стоял его низкорослый друг с копной непослушных волос. Конечно же, это был Илья Бутырский.

– Держи, ловелас! – сказал Илья и подкинул к окну свёрток.

Савва поймал его и понюхал. Из свёртка пахло домашней колбасой. Неделя на гауптвахте будет не такой грустной, какой могла бы быть.

– От баб всё зло, – сказал Илья. – Никогда не понимал этих подвигов ради женщин. Вот охота тебе причиндалы морозить в камере? Сейчас пошли бы с тобой, погуляли у моря с бутылочкой вина.

– Ты ничего не понимаешь в любви, – ответил Савва. – А за колбасу спасибо! Завтра придёшь?

– А куда я денусь? – пожал плечами Илья.

Бутырский ушёл в расположение третьего полка. Он не такой лох, как его приятель. Он не собирается нарушать устав. Стрелков третьего полка расселили на окраине Христополя. На узкой улочке жались друг к другу трёхэтажные дома, окрашенные в диковинные цвета – бордовые, оранжевые, болотные, фиолетовые. В каждом доме располагалась одна рота. Дружинники в шутку стали называть друг друга по цвету – зелёная, малиновая рота.

Савва Куницын и Илья Бутырский жили в оранжевом доме, на первом этаже которого устроился и полковник. Ухо Бутырского, проходящего мимо его апартаментов, зацепилось за знакомые слова. Он даже потянулся этим ухом к двери командира.

– Суицид или убийство? Нужно срочно дать ответ. Великий князь в бешенстве. Впрочем, как всегда, – выговаривал полковник своему помощнику.

– Разрешите? – спросил Илья, просовывая лохматую голову к полковнику.

Тот стоял в полной амуниции с ожерельем силы третьей степени – с зелёными, искрящимися изумрудами, выставив вперёд правую ногу. Помощник двумя щётками начищал сапоги офицера.

– Входи! – приказал полковник, не меняя позы.

– Слышал, у нас происшествие. Есть возможность разобраться в обстоятельствах дела быстро и профессионально, – сказал Илья, заговорщицки кивая головой.

Полковник внимательно посмотрел на стрелка, не отвечая.

– Начал говорить, говори до конца! – заорал вдруг полковник, а потом схватился за живот.

"Опять гастрит. Нужно с ним поаккуратнее", – подумал Илья.

– Савва Куницын – отличный сыщик. Он вмиг раскроет преступление.

Илья даже чуть нагнулся, сокращая между ними дистанцию.

– Подожди, это тот Куницын, который на губе сидит? – спросил полковник, нахмурившись. – Не может быть и речи.

– Помните, как мы лихо раскрутили дело артиста? Ну, тогда, когда стояли на реке Дон в ожидании союзников? – спросил невзначай Илья, крутя пуговицу на кожаной куртке. – Посмотрите в своём блокноте-памятнике.

Полковник задумался, вспоминая.

– А ведь, если бы не Савва, убийца ушёл бы от наказания, – продолжал Илья.

Он прикрыл свои странные, будто бы смеющиеся голубые глаза и кивнул.