– Положите её на носилки и отнесите к Марвилу.

– Мы не знаем его капитан, – солдаты были из свежего пополнения и не знали Марвила в лицо.

– Это тот юноша в повозке. Хотя…, – Сигур махнул рукой и добавил, – забирайте её. Я сам вам покажу, куда её отнести.

Солдаты осторожно положили Тэррин на носилки и, подняв их, пошли к выходу, за капитаном. Сигур вышел из дома и показал им повозку, на которой лежал Марвил. Дальнейший путь они проделали без него, а он решил проверить работу рекрутов.

Не дойдя до них пятидесяти шагов, капитан услышал недовольные голоса:

– Смотрите ребята, какое тут месиво!

– Сержант приказал убрать здесь всё?!

– Да ты что? Чтобы мы полезли туда и стали разбирать эти туши?

– Помолчал бы лучше. Боишься ручки свои испоганить!

– А я не нанимался убирать эту мерзость и никто не вправе меня заставить. Я шёл охранять границу, а не разбирать завалы из трупов.

– Парни, я ни разу не видел псов. Слышать слышал, а видеть – никогда не видел.

– Что там может быть интересного?

– Как что? Надо знать в лицо своего врага?

– Это псы, они не люди.

– Какая разница.

Капитану надоела это демагогия, и он подошел к рекрутам. Медленно осмотрел всех, ни на ком, специально не заостряя внимания.

– Сержант, – когда Сигуру нужен был сержант, он всегда оказывался под рукой, как будто чувствовал, что нужен именно теперь своему капитану и именно это качество нравилось Сигуру больше всего. – Построй людей.

Сержант быстро справился с задачей. Все сто молодых солдат находились напротив капитана. Молодёжь стояла и втихомолку рассуждала – для чего их построили.

– Вы молоды и не опытны, – начал Сигур, – и ещё не успели привыкнуть к виду крови, да к тому же к такой мясорубке. Ваше обучение началось, как только вы покинули свои дома. Вы дали присягу беспрекословно подчиняться старшим по званию. Если вы ожидаете драки, то она будет не скоро, но когда это время придёт, мне нужно будет, чтобы вы выложились полностью. Только жёсткая дисциплина превращает рекрутов в хороших солдат.

А теперь сержант отдаст вам необходимые приказы и проследит за их выполнением. Вы обязаны подчиняться ему, так же как и мне.

Закончив свою речь, Сигур пошёл проверить своих молодых друзей, а сержант остался с рекрутами. Часть солдат пошли убирать трупы, часть заступили в охранение городка, а оставшиеся расположились на отдых.

Повозка, на которой лежал Марвил, была широкой и Тэррин смогла свободно поместиться рядом.

Юноша открыл глаза и увидел свою возлюбленную в полном здравии. Его глаза засветились от счастья, он хотел заговорить первым, но Тэррин опередила его.

– Я знала, что у тебя всё получиться. Ты самый лучший.

– Это было просто.

– Нет. Я так не думаю. Любой другой при одном виде псов воспользовался бы чёрным ходом, но только не ты, – Тэррин перевела дух и продолжила. – Никто кроме тебя не выжил бы один против своры псов. Я горжусь, что мой любимый самый лучший воин всего Тэгомана.

– Ты мне льстишь.

– Нет – это правда. Я не слышала ни о ком другом, кто бы сделал то же самое.

– Хватит обо мне. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, у меня не большая рана. Тебе досталось больше. Я вижу у тебя множество ранений, – Тэррин протянула руку и дотронулась до перевязанной груди. Её прикосновение было лёгким, почти невесомым. Повязка пропиталась кровью, а от мучений у её друга, у Тэррин заблестели глаза от намечающихся слезинок.

– Всё это ерунда. Всё страшное уже позади, – Марвил увидел слезящиеся глаза возлюбленной и поэтому сразу добавил. – Мне уже намного легче. Знахарь сказал, что очень скоро я встану.

Тэррин нежно провела рукой по лицу Марвила и тотчас склонила голову ему на плечё и тихо заплакала. По вздрагиванию её тела, юноша понял, в каком она состоянии. Причиняя себе боль, он обнял её и медленными движениями ладони по голове стал успокаивать.

Сигур широкой походкой шёл справиться о здоровье Марвила и Тэррин, но, не дойдя ста метров, ему преградил путь пожилой человек в одежде крестьянина, с лицом, выражающим гнев. Свои руки он упёр в бока, а ноги поставил на ширине плеч.

– Это ты капитан? – нагло обратился к нему крестьянин.

– Да, это я, – Сигур всеми силами пытался сдержать свой гнев. Крестьянин обратился к нему на “ты“, хотя не знал его совершенно и сделал это специально.

– Вот ты то, мне и нужен, – старик переступал с ноги на ногу, не убавляя наглости.

– Я слушаю тебя.

– Я видел, как твои солдаты несли на носилках мою дочь, – крестьянин говорил на повышенном тоне и не собирался его снижать.

– Она была ранена, и мы помогли ей, – Сигур старался держать себя в рамках приветливости.

– И куда вы отнесли её? Вы положили мою дочь рядом с Марвилом, этим щенком, которого я ненавижу, как и ненавидел его отца. Он не хотел выслушать меня и не трогать этих псов, а поступил по-своему. То же самое происходит и с его сыном. В конце концов, она заберут молодого щенка и мне не нравиться, что вместе с ним псы убьют мою дочь. Ты меня понимаешь? – после последнего вопроса крестьянин со всей своей старческой силой, ударил пальцем в грудь Сигура.

– Я слушал тебе, не перебивая, теперь выслушай и ты меня. Ринд герой и чтобы ты не говорил, он им и останется. Его сын превзошёл своего отца, его ждёт большое будущее. Ты спрашивал, зачем они убивают псов? Затем, чтобы тебе спалось спокойно и не приходилось в ужасе вставать по ночам.

Теперь о твоей дочери. Мы спасли её и только поэтому она ещё жива. Да, Тэррин положили рядом с Марвилом, потому-то они любят друг друга, и я до последнего вздоха буду защищать их.

– Ты не имеешь ни какого права держать её силой. Я прямо сейчас пойду и заберу её, – старик резко развернулся, и совершенно игнорируя Сигура, пошёл к повозке.

– Ты не сделаешь этого!

Капитан быстро догнал отца девушки, взял его за руку и развернул к себе лицом, выкрутив старику руку. От боли и неожиданности он ойкнул.

– Значит, так поступают наши защитники.

Он понял, что ему не удастся забрать дочь силой, и тогда он решил сначала унизить капитана, а вот уже потом заняться непокорной дочерью.

– Да что вы защищаете? Вы сами придумали себе врагов и держите всех в неизвестности. За что я плачу налоги, чтобы ты и такие как ты сидели в своих бастионах на границе и ничего не делали? Всем очень интересно, что там делают наши защитники, а я знаю. Вы в своих бастионах только пьёте вино и портите наших молодых дочерей, которых мы – седые отцы, отправляем для службы на границу. Я всем об этом говорю, но мне никто не верит, а теперь поверят, – он указал рукой в сторону повозки с Марвилом и Тэррин. – Вы сеете разврат. Очень скоро мы подымимся и сметём вас, а ваши бастионы разберём по камушку для своих домов.

Сигур больше не мог слушать этот яд. Все слова этого крестьянина были лживы, как и он сам. Капитан не смог сдержаться и ударом в грудь, свалил его наземь. Быстро обнажив меч, он замахнулся, чтобы обрубить ему руки. Убивать он его не хотел, но наказать за разведение сплетен, было не обходимо.

– Не стоит этого делать, – раздался спокойный голос у Сигура за спиной.

Капитан обернулся и увидел ещё более старого человека, чем этот лживый крестьянин. У него была длинная борода – белая как снег и такие же волосы. Разукрашенное лицо сеткой морщин было строгим. Некогда голубые глаза стали светлыми. Одежда состояла из белой тоги, а опирался он на белый посох.

– Оставьте его в живых, – старец вышел из-за спины и подошёл к крестьянину. Он лежал у ног капитана и просил о пощаде. – Посмотрите на него. Разве стоит марать свой меч, которым вы несёте мир и покой Тэгоману, об эту падаль, – он говорил тихо, но отчётливо, выделяя каждое слово. Подойдя к лжецу, он ударил его посохом. – Убирайся, пока я не передумал и запомни – это было в последний раз. Ещё один раз и больше никто не сможет тебя спасти.