Таул и Хват въехали в деревушку, состоящую из нескольких жалких хижин, — гостиницы здесь не было и в помине.

— Может, остановимся тут и купим свежей еды? — предложил Хват, не питавший любви к вяленому мясу и сухарям. Таул, оглядевшись, увидел на дороге женщину с тремя детьми, истощенных и бедно одетых.

— Вряд ли тут найдется хоть какая-то еда, Хват. — Таул не помнил, чтобы им встречались поблизости поля или стада, — чем же живут люди в этом селении? — Поедем лучше дальше — тогда мы сможем добраться до моря, прежде чем станет темно.

Но Хват, к неудовольствию Таула, уже — слез с пони и заговорил с женщиной. Вернувшись к Таулу, мальчик сказал:

— Она говорит, Таул, что вон за тем холмом есть городок, туда будто бы стоит зайти.

— Едем лучше своей дорогой, — с безотчетным беспокойством сказал Таул.

— Но ведь до города недалеко — мы могли бы лечь спать на перинах и поесть горячего. — Мальчику так этого хотелось, что Таул не сумел ему отказать, и они направились в городок.

После часа езды они поднялись на холм и увидели в долине под собой довольно большой город. Однако, подъехав ближе, они заметили что-то неладное: улицы были пусты, и не наблюдалось никаких признаков жизни. Ни дыма из труб, ни кур, ни коз, ни огородов. Таул, въезжая в город, взялся за рукоять ножа.

Покинутый город в прежние времени, как видно, процветал. В нем было несколько гостиниц, что всегда говорит о бойкой торговле, были кузницы и колесная мастерская — и все это находилось в полном запустении. На главной площади стояла прекрасная мраморная статуя.

На вывеске одной из гостиниц значилось: «У воды». Но воды здесь не было и следа, а море лежало довольно далеко.

Услышав чьи-то шаги, Таул оглянулся и увидел оборванного старика.

— Не найдется ли у вас чего-нибудь съестного? — Старик выглядел так, будто вот-вот свалится.

— Вот, возьми. — Хват достал из котомки галеты и дал ему. Таул заподозрил, что мальчиком движет не одно милосердие — Хват терпеть не мог эти твердые безвкусные сухари. Старик же схватил их с жадностью, восторженно понюхал и тут же принялся жевать.

— Скажи, где же тут вода? Есть ли поблизости озеро или река? — спросил Таул, надеясь хотя бы наполнить фляги. Старик прожевал последний сухарь и осклабился, показав черные зубы.

— Нет здесь больше воды.

— Что же с ней случилось? Неужто высохла?

— Теперь-то уж точно высохла. — Старик засмеялся, будто в этом заключалась какая-то шутка, и попытался отнять у Хвата котомку. Хват убрал ее и дал старику кусок вяленого мяса.

— Вас посетила засуха? — Таулу доводилось слышать о городах, погибших от этого бедствия.

— Нет, тут не природа виновата. Ступайте-ка за мной. — И старик с поразительной скоростью заковылял вперед. Таулу не хотелось идти за ним, но Хват уже побежал — пришлось и рыцарю последовать за мальчишкой. Старик вывел их из города на покрытую песком равнину.

— Вы стоите там, где раньше было озеро. — Таул и Хват посмотрели себе под ноги — почва была ровная. Старик ухмыльнулся, видя их удивление. — Да, тут было самое красивое озеро на полуострове. Не то чтобы очень большое, но дивной красоты. Оно славилось своими целебными свойствами. Люди приезжали издалека, чтобы искупаться в его чистых водах. Говорили, что оно исцеляет больных и облегчает старческие немощи. — Старик грустно вздохнул. — Жаль, что вам не привелось увидеть наше озеро. Один лишь вид его наполнял душу радостью. А рыбы сколько в нем было — рыбы всех цветов радуги, которая сама лезла в сеть. — Старик пошевелил ногой песок, на котором стоял. — Тогда наш город был богат — а ныне все обратилось в прах. Людям нечем стало жить, когда высохло озеро. Меня называют безумцем из-за того, что я остался, — да, пожалуй, таков я и есть.

— Но что же тут произошло?

— В город для купания в озере приехал один человек. Богатый и могущественный человек из большого города, одетый, словно король, в тончайшие шелка. Он вошел в озеро, а вернувшись на берег, увидел, что с его пальца пропало кольцо. Он разгневался, заявив, что это кольцо — знак его сана, и приказал найти перстень в озере. И тут мы совершили оплошность, сказав ему, что кольцо найти нельзя, — пусть, мол, он закажет себе другое, потому что потерял его по собственной вине.

Тогда он взбесился и стал говорить, что потерянное кольцо заменить невозможно — ему несколько сотен лет. Он дал нам неделю на то, чтобы осушить озеро и найти его кольцо. Мы сделали, что было в наших силах, но ничего так и не нашли. Вполне возможно, что перстень проглотила рыба. Тот человек вернулся неделю спустя, узнал о нашей неудаче и проклял озеро, пообещал засыпать его. Мы только посмеялись, нисколько не веря в то, что он исполнит свою клятву.

Прошла еще неделя, и в город вступили восемь десятков солдат. Они вели с собой мулов, запряженных в телеги с морским песком. Им понадобился год, чтобы засыпать озеро. Целый год они возили песок и заваливали им озеро. Только год — и все, кто жил в этом городе, лишились куска хлеба. Всего только год. — Старик, став на колени, набрал пригоршню песка и дал ветру унести его прочь.

— Но почему никто не остановил того человека?

— Мы не посмели. Мы только стояли и смотрели, как озеро уменьшается у нас на глазах.

— Да кто же был тот, кто решился совершить такое? — Таул уже догадывался, что ответит ему старик.

— Архиепископ Рорнский.

Ветер крепчал, и пора было отправляться в путь. Таул с радостью покинул заброшенный город.

Тавалиск обмакнул пальцы в соус и облизал их. Превосходно: вкус чеснока и трав едва уловим — как раз то, что требуется к улиткам. В Рорне улитки не водились — здешняя почва была Для них слишком скудна. Тем более желанным блюдом, подобно многим деликатесам, почитались они — улитки, хотя и стоили больших денег, ввозились в Рорн постоянно и часто появлялись на столе у богачей.

Тавалиск серебряным крючком выковырнул улитку из раковины — великолепный образчик, аппетитный, сочный. Но тут явился Гамил и, как всегда, все испортил.

— Чего тебе? — с набитым ртом спросил архиепископ.

— Я получил довольно любопытное письмо, ваше преосвященство.

— От того лорда, которому ты написал по моему поручению? Как бишь его зовут... Мейбор?

— Нет-нет, ваше преосвященство, от него я пока ничего не получал. Но это письмо поважнее.

— Продолжай. — Тавалиск бросил улитку кошке и стал с интересом следить, как та безуспешно пытается выцарапать ее из раковины.

— Наши северные шпионы перехватили письмо герцога Бренского к лорду Баралису. Герцог спрашивает, отчего откладывается помолвка его дочери с принцем Кайлоком.

— Значит, этот брак все-таки готовится. Нет нужды говорить, Гамил, как мало устраивает меня возможное объединение этих сил. Брен и так уж чересчур могуч для своего же блага. — Тавалиск внезапно выплюнул недоеденную улитку. «Две могучие державы сольются вместе». Сбывается пророчество Марода. Как же там дальше? Что-то о храме, об избраннике... «Когда благородные мужи позабудут о чести». Да это же рыцари! И как это прежде не пришло ему в голову? «И темная империя возникнет». Тавалиску очень не нравились эти слова. К чему эта тьма? Пусть в мире царят сумерки — Рорну такое выгоднее.

Вот что замышляет Баралис! Этот демон стремится создать на севере великую империю!

Тавалиск встал и, к полному изумлению Гамила, сам подбросил дров в огонь — холод пробирал его до костей. Все одно к одному: рыцари, Брен, Четыре Королевства. Он всегда знал, что Баралис опасен, но не до такой же степени! В пророчестве не упоминается, что темная империя возникнет именно на севере. Что, если Баралис с герцогом задумали захватить также и юг? Объединенным державам севера это под силу. А если к ним примкнут и рыцари? Недаром Тирен сдружился с герцогом. Всюду заговоры, куда ни кинь, а он, Тавалиск, ни в одном из них не участвует!

Сделав усилие, он взял себя в руки — не нужно обнаруживать своей тревоги перед Гамилом. Тавалиск сел и снова взял свою серебряную вилку.