«Я не могу припомнить ни литературных произведений, ни фильмов на эту тему, боль была загнана внутрь!» – примерно так надрывно рассуждал литературовед из своего времени проницательно вглядываясь в темную глубь душевных страданий послевоенной поры. И как-то опять получалось, что во всем виновата эта самая советская власть и ее прислужники вроде графа Алексея Толстого, написавшего «Русский характер», насквозь лживый, по мнению Жаринова.

Помните сюжет? – Это о танкисте, горевшем в танке, изуродованном до неузнаваемости, о том, как боялся он встретиться с семьей, с любимой девушкой. И как они были счастливы, что он вернулся живой, как приняли его. Я перечитала эту историю Егора Дремова – там всего четыре листочка – и залилась слезами. Потом вспомнила фильм «Судьба человека» по Шолоховскому рассказу, потом киношную историю про безногого Кирьяна, которого изменщица в былые времена Анфиса нашла, попрошайничавшего по вагонам, и вернула домой, переменилась и к нему, и к жизни своей. Это – фильм "Вечный зов". Да что перечислять!

Я не знаю, почему память так сильно подводит Жаринова, почему она у него столь избирательно назначает виноватых в той страшной войне. Обслуживает Евросоюз, который вопреки Нюрнбергскому процессу назначил сегодня ответственными за ту войну два тоталитарных режима – гитлеровский и сталинский? И не важно, что СССР противостоял фашизму и победил его с неимоверными жертвами, людскими потерями, не суть, кто нападал, а кто защищался, кто покорял страны, а кто освобождал с боями. Оба, мол, виноваты – и Европа крушит памятники советским солдатам. А жариновы идеологически обосновывают эту акцию, бьют глубоко в тылу, в спину.

У них даже получается. Потому что пацаны наши в бундестаге уже просят прощения за то, что военнопленным немцам тяжко жилось в России, и кормежка была плохая, и болезни косили…

Пацаны не могут помнить и понимать, что у 20 миллионов погибших было в два-три раза больше родственников, которым этими смертями нанесена страшная рана, что были разрушены города и деревни, что впроголодь жили и победители. Но седой-то Жаринов может сообразить, что в той войне и врачи, и медсестры гибли массово, что не о психиатрической помощи приходилось думать, а о выживании страны в буквальном смысле этого слова?

Я – ливень декабрьский, плач сосен и елей,

Явился смертельной угрозой сугробам,

Насмешкой и антиподом метели,

И возрази календарь мне, попробуй!

Несвоевременно и незаконно,

И громогласно, и неудержимо,

Ночь напролет стучал заоконно,

Смывая остатки белого грима.

Хором сто глоток меня проклинают:

«Как с этим существовать и мириться?!»

В прострации – дворники и полиция,

А я, выплясывая, поливаю!

Разоблачил. Промыл и раскрыл.

Прощайте. Я – кончился. Нет больше сил.

Забытые книги – лучше новых, в них всегда есть какая-то предыстория. Листаешь и с недоумением думаешь: неужели не прочитана, или так основательно вычеркнута из ума? И с чувством вины или надежды на то, что вот-вот вспыхнет она вся и вспомнится, перебираешь главы.

Так я сидела над толстенным томом «Нострадамуса», полного собрания его пророчеств в толковании Джона Хоуга, британца, который известен как непревзойденный толкователь ясновидца.

А толковать совсем не просто, потому что оттуда, из 1555-го в наш 1999-й загляд был туманный, витиеватый, изложен так, что смысл понять невозможно. Да ведь и предсказывал он, этот принявший христианство еврей из Прованса, забираясь в такие глубины веков, так обозначая действующих лиц, с которыми случится тот или иной казус, что даже определиться со временем и с географией, с дислокацией затруднительно!

Толкователь, который Катрен с провидением пытается приткнуть к случившемуся в 17-м или 20-м веках, может вполне считаться соавтором провидца. А если у него не получается примостить предсказанное ну вовсе никуда – он на худой конец выдохнет и отправит сказанное в какой-нибудь 25-й или 30-век. А это уж вовсе даль туманная! Типа, спели нам, что «И на Марсе будут яблони цвести!» – а когда это свершится, одному Господу ведомо!

Да, на протяжении всей обозримой истории, человечество весьма и весьма почитало тех, кто находился на прямой связи с самим Господом, мог предсказать, что свершится с его современниками или с потомками в очень отдаленном будущем. Все эти вещие Кассандры, весталки, жрицы и жрецы могли предсказывать войны и победы, солнечные и лунные затмения, мор и голод. Что-то из этих предсказаний опиралось на многолетние почти научные наблюдения и выводы, что-то выводилось из климатических катаклизмов, что-то из проницательного взгляда на вещи.

У того же Нострадамуса, который вообще-то был медиком, храбро сражался с чумой, имея в арсенале два безусловных метода борьбы – кровопускание и гигиену – достаточно было житейского опыта. Он мог приметить регулярность и периодичность происходящего, обоснованность конца вояки или домоседа. И когда он заявил, что супруг Екатерины Медичи Генрих Второй погибнет на рыцарском турнире – можно было только ждать, когда это случится. И, естественно, случилось.

К прорицателю в те времена относились не то, что в наши к прогнозам политологов, им свято верили, подтвердившиеся случаи ходили по миру, хоть это касалось королей, хоть зажаренного черного поросенка вместо белого. Однако, на них и гневались, если жуткое пророчество сбывалось или не дай Бог не было озвучено. И когда у самого Мишеля умерла от очередной вспышки вся семья, любимая жена с детьми, разразился сущий скандал: не может быть, чтобы он-то не знал, как же мог допустить! И приходилось спасаться бегством, кочевать по европейским угодьям.

И вот тут самое замечательное: можно ли предотвратить предсказанное?

Вспомним замечательную сказку «Спящая красавица», в которой злая фея предсказала новорожденной принцессе, что та умрет от укола веретена. А припоздавшая юная и добрая феечка добавила к предсказанию: не умрет, а уснет на 300 лет!

Бедняга король, чтобы спасти любимую доченьку, изъял все веретена и сжег на костре. Чтобы и думать забыли про пряжу и прядение! Но обязательно в какой-нибудь лесной глуши найдется глухая старуха, до которой королевские указы не доходят, а гуляющая в чащобе принцесса обязательно добредет. И веретено, прежде ею не виданное, в руках повертит. И обязательно уколется, и как было предсказано, уснет на 300 лет!

Все логично: если беду можно предотвратить – так она и не беда, ведь не случилось же ничего, что тут предсказаниями заморачиваться! А тогда какой смысл ее и предсказывать, если избежать невозможно? Так уж, чисто морально подготовиться, платков нашить для утирания слёз?

Есть у Нострадамуса совершенно прелестный катрен с предсказанием о том, что придуманные вместо монет бумаги в один прекрасный день будут годны только для разжигания огня. Особо подчеркнем, что в 16-м веке, когда Мишель свои предсказания записывал, еще ассигнации не придумали, расплачивались исключительно монетами или бартером. Так что прорицание – налицо. Катрен это идет под номером 28 и толкователь, наморщив лоб, прикидывает, какой же это финансовый кризис Нострадамус нам предсказывал? Наверняка американский, в 1928 году!

Умница! Но давайте вспомним, что доллар стал международной валютой значительно позже, и его нынешнее пошатнувшееся положение Джон Хоуг просто не мог включить в свои рассуждения, ведь он корпел над пророчествами Нострадамуса в начале 90-х годов, его книга была опубликована в 1996 –м! Тогда с долларом еще всё было в порядке.

Заметим, что и слова великого прорицателя о всемогущем Северном Короле, который заключит великий союз с Востоком, Джон Хоуг никак не мог соотнести с разрушенным Советским Союзом, с ослабевшей казалось навсегда Россией. Он в недоумении прикинул, можно ли это связать со Сталиным и кормчим Мао – и откинул эту идею, ведь никакого Великого Союза двух коммунистических государств не получилось, в распри вылилось.