– По рукам, Евдоким! Пацан сказал – пацан сделал, – высокопарно, желая выглядеть крутым, не к месту произнес счастливый Степан.

Евдоким, внимательно наблюдая за поведением гостя, последовал его примеру и выпил виски.

Приятели в порыве нежности пожали друг другу руки и обнялись в пьяной эйфории дружеского блаженства.

– Откровенно: я не собирался так долго задерживаться в Москве, – с видимым переживанием, краснея и плохо выговаривая слова, произнес Степан, – у меня, понимаешь ли, могут возникнуть некие финансовые затруднения…

– Дружба, дорогой мой друг Степан, как и любовь, – это высший смысл человеческой жизни. Дружба – это страсть, которая в отличие от любви не слабеет с годами. Я тебя выручу. Вот тебе на первый случай для личной свободы 20 тысяч рублей. Личная свобода, брат, – это блаженство ни в чем себя не ограничивать и никого не бояться, особенно себя. Но деньги любят дисциплину и учет. – Степан протянул руку к своему портфелю и извлек из него старый ежедневник и, аккуратно раскрыв его, достал из кармана ручку, – здесь в нашей секретной записной книжке для порядка распишись в получении аванса. Через две недели у нас будет театральный проект, где ты здорово заработаешь и легко отдашь.

Степан сначала хотел кокетливо отказаться от денег, но быстро передумал капризничать и сдался под напором доброты и простодушия своего нового друга. Он, не глядя в текст расписки, залихватски поставил свою подпись напротив своей фамилии и суммы. Его немного удивило, что красивым женским подчерком была подготовлена эта расписка заранее до их разговора о проблемах с деньгами, но потом пьяный мозг обнулил возникшие сомнения.

Евдоким перехватил удивлённый взгляд гостя и благодушно улыбнулся, наливая очередную порцию горячительного.

– Я многим одалживаю, братишка, деньги. Многие не отдают. Душа добрая. Поэтому и помогаю людям. Предвидел, что деньги тебе в Москве ой как понадобятся, и подготовил все, чтоб было в аккурате без ошибок по пьяни. Время, Степан, это невосполнимый ресурс человека, а время, потраченное впустую, убивает твою жизнь.

Евдоким достал из кармана четыре купюры по пять тысяч рублей и положил их на стол рядом с правой рукой гостя.

– Какой ты органайзер, Евдоким. Красивый, деловой, щедрый. Прям все красиво в тебе… Любой театральный проект с тобой вместе для меня радость, – произнес наш захмелевший герой, наливая от радости виски себе и новому другу и пряча деньги во внутренний карман пиджака. – Это счастье и честь для меня быть рядом с тобой, Евдоким Великий. Не зря так называли тебя наши педагоги. Не зря постоянно ставили нам в пример.

Евдоким, растроганный речью гостя, обнял Степана и затем аккуратно положил ежедневник на место, закрыв портфель на застежку. Наш герой был окончательно сломлен простотой и чувствительностью Евдокима, поэтому прекратил контролировать свои эмоции и мало понимал суть происходящего.

– У меня, Степушка, две недели подряд завал – днем репетиции, а вечером спектакли, а у Ленки всего одна утренняя репетиция завтра и все, так что она покажет тебе город и сделает из тебя столичного жителя. Экспресс-курс молодого москвича, можно сказать.

– Ленка у тебя класс, – произнес с трудом Степан, повалился без сил на диван и заснул мертвецким сном.

Две недели пролетели для Степана в каком-то эмоциональном запое новой столичной жизни. Красивая девушка, походы в театры, кино, рестораны, ночные клубы. Есть две радости в человеке – давать и брать, так вот это было счастье дарения радости прекрасному человеку Лене, которую он, возможно, уже по-настоящему любил. Были и пустяковые неудобства в праздной жизни – за это время пришлось трижды одалживать деньги у Евдокима, но это все было деликатно и по-братски, от всего сердца, что не вызывало никакого внутреннего напряжения или неудобств. Евдоким любил рассказывать один и тот же анекдот про долги, когда у выигравшего миллион в лотерею молодого человека спросили журналисты: «Как вы распорядитесь этим состоянием?» На что молодой человек не раздумывая ответил: «Отдам долги». «А остальные?» – не унимались репортеры. «А остальные подождут!» – отвечал невозмутимо везунчик.

Правду сказать, Степан не на шутку увлекся Леной. Будучи каждый вечер рядом, он стал очаровываться этой красивой девушкой и с гордостью отмечать взгляды мужчин, с завистью глядевших в его сторону. Такого рода зависть всегда приятна мужчинам и способствует, как запал, разгоранию страсти в честолюбивых душах. На спектаклях и в кино, сидя в темном зале, Степан, как школьник, брал маленькую ручку Лены в свою большую ладонь и был по-детски счастлив за то, что её ладонь оставалась в объятиях его пальцев до конца представления. В эти минуты его мужское начало испытывало волнение и мысли улетали в запретные дали чувственных мечтаний об их близости. Степану казалось, что он стоит на пороге большой вечной любви, за которую можно отдать все и даже жизнь…

Лена, казалось, тоже была увлечена новым другом, но тщательно скрывала свои чувства. Ей было весело с этим привлекательным наивным молодым человеком, обладающим бесспорными талантами. Без сомнения, они обогащали своим общением жизнь друг друга. Днем Лена репетировала со Степаном отрывки пьес для творческого просмотра, а после репетиции Степан с энтузиазмом делился с ней своей методикой изучения английского языка. «Любовь – это не только симпатия и страсть, но и общие интересы, обостряющие восхищение и влечение друг к другу», – вспоминал он мудрые слова отца.

Перед сном Степан, как настоящий влюбленный, не мог заснуть, рассуждая: «Если она отказалась спать в одной кровати с Евдокимом, то, может быть, у меня есть шанс?» Затем он засыпал, и ему виделись яркие причудливые картины их любви на фоне морского заката, который почему-то подсвечивался грозовыми тучами. Поистине, сон – это единственное время в жизни человека, когда он свободен, умеет летать и предвидеть будущее.

Лена тоже, как ему казалось, смотрела на Степана с интересом, и одно было неоспоримой правдой – им вместе было занимательно и весело.

Евдоким возвращался со спектаклей поздно вечером вымотанный и погруженный в свои мысли, он начинал ужинать равнодушный к рассказам о праздных удовольствиях своих друзей. После ужина Евдоким со смаком выпивал рюмку коньяка и ложился спать, с удовольствием отпуская «молодежь зажигать в ночных клубах».

Вместе с завершением новогодних праздников оканчивался сумасшедший для театра шквал праздничных спектаклей. Евдоким наконец получил отгулы и выходные и неожиданно без объяснения и повода пригласил Степана в недорогой тихий семейный ресторан «Старик и море» на Чистых прудах. Лена осталась дома, сославшись на плохое самочувствие.

– Ну как Москва? – спросил Евдоким уставшим от театрального марафона голосом, безразлично рассматривая меню. Как меня задолбало это рабское зарабатывание денег. Каждый рубль, как удавка унижения. Нельзя, Степан, ждать денег – нужно идти к ним навстречу. Пришло и нам время действовать. А ты, я вижу, прямо сияешь от счастья. Ну что, есть где потратить деньги в Москве?

– Да, Москва это не город, а праздник! Я так тебе, Евдоким, благодарен за все… И Лене, конечно… – Степан, почему-то вспомнив Лену, покраснел и отвел свои глаза в сторону.

– Тратя деньги на ненужное, ты отпугиваешь их от необходимого. Ленке вбиваю эту истину, но все без толку. Праздник ей в жизни нужен. Хоть убей! Праздник, Степан, стоит больших денег, если он, конечно, не ликует сам по себе в твоей душе! Кстати, сколько ты мне уже задолжал? – неожиданно с металлом в голосе спросил Евдоким, раскуривая кальян и беспардонно пуская густые, едкие клубы ароматного дыма прямо в лицо Степана. В голосе Евдокима появились незнакомые доселе для Степана жесткие нотки пренебрежения и высокомерия.

Степан, не ожидая таких перемен в отношении к себе, растерялся. Глаза слезились, голова кружилась от дыма, легкий нервный озноб пробежал по всему телу, сигнализируя об опасности. Степан нервно полез в карманы своих брюк, ища бумажник, не осознавая, что денег в нем нет.