В длинном пустом зале только на одном столике не было перевёрнутых стульев. Зато на нём стояли тарелки – одна с борщом, другая с макаронами и котлетой, а ещё блюдца с хлебом и пирожком и стакан компота.

– Вот, кушайте, пожалуйста! – гордо сказала консьержка. – Я пока вернусь за стойку. Как закончите – пожалуйста, отнесите тарелки вон в то окошко. Хорошо?

– Хорошо, – машинально ответил я, набрасываясь на еду.

В столовой работал телевизор. Где-то около метра в диагонали, далеко не новый плазменный экран висел на стене слева от меня. Звук был убавлен до минимума, и я слышал лишь неразборчивое бормотание. Уже доедая борщ, я поднял взгляд и увидел на экране журналиста, за спиной которого открывался знакомый вид. Вот репортёр медленно зашагал в сторону, и оператор изменил ракурс. Теперь на экране было видно здание, над высокими деревянными дверями которого была вывеска: «Гостиница «Красная заря». Машинально я отложил ложку, встал и подошёл к телевизору. Прибавил громкости.

– …заря». Сейчас в этой гостинице остановились сотни охотников со всего Приморского края, – говорил репортёр. – Но удовольствие от сезона уже омрачено поисками пропавшей девушки.

На экране появилась фотография девушки с голубыми волосами. Она широко и искренне улыбалась фотографу.

– Это Кристина Светлова, ей шестнадцать лет, – продолжал закадровый голос. – Каждый год она приезжает в Моряк-Рыболов, чтобы навестить своих тётю и бабушку. Обычно её приезд проходит без происшествий. Однако в этот раз, четырнадцатого июня, Кристина вышла из дома и не вернулась.

Фотография исчезла. Теперь на экране утирала слёзы какая-то бабулька:

– …Пошла в магазин за хлебушком. Час нету, два нету – пошла сама искать. Пока до магазина-то дошла, час прошёл. Ну, спрашиваю, значит, так и так – видел кто? Все руками разводят. А ведь её тут все помнят, знают. В общем, пошла я тогда в полицию, попросила поискать. Мне сначала отказать хотели – времени ещё мало прошло, мол. Но меня тоже тут все знают. Так что взялись искать сразу. Вот, ищут теперь.

На экране снова появился репортёр на фоне гостиницы.

– Многие из охотников уже вызвались искать Кристину, – сказал он. – Неравнодушные жители города собираются в поисковые отряды. Поиски Кристины уже начались – остаётся лишь гадать, чем и когда они закончатся. Антон Веприн для телеканала Россия, Владивосток.

Я снова убавил звук, потому что новости о ремонте дорог меня не заинтересовали, и побрёл к столику. Аппетит после выпуска новостей пропал. Девушка на фотографии показалась мне знакомой, но я никак не мог сообразить, откуда. Было такое ощущение, что я увидел что-то важное. Что-то очень важное именно для меня.

Итак, какая-то девушка пропала четырнадцатого июня. Да, это было за сутки до моего появления в городе, но что-то в этом факте меня встревожило.

– Чушь какая-то, – пробормотал я, усмехаясь своим мыслям.

Но в глубине души я понимал, что пропавшая девушка имеет какое-то отношение ко мне. Или к причине, по которой я здесь оказался. А потом меня осенило, и фрагменты вчерашнего вечера воскресли в моей памяти. Ведь это её, Кристину Светлову, я видел вчера в баре в Ярославле.

Улицы Моряка-Рыболова не отличались красотой или чистотой. Всё сплошь частные домики, огороженные разного цвета заборами. Асфальтовых дорог – буквально по пальцам пересчитать, причём по пальцам одной руки. Проезды между домами были заставлены огромными грязными внедорожниками, в основном японскими. Я шёл, размышляя обо всей этой несуразице, что приключилась со мной, и незаметно для себя вышел к морю. Благо, до него от гостиницы было минут десять ходу.

Тут было ещё холоднее, чем в городе. Сильный солёный ветер – странно, но этот холод не был мне неприятен. Я словно смотрел на себя со стороны: да, вот этому человеку холодно, но мне-то что? Собственные чувства будто отставали от сознания.

Может, мне всё это мерещилось? Вся эта нереальность чувств вкупе с нереальностью событий напоминали истории о наркоманах. Может, меня Игорь вчера уговорил на какую-то наркоту, я по пьяни согласился, а теперь сидел, обдолбанный, на улице или в притоне, трясся от холода, и воображал себя на Дальнем Востоке?

Неподалёку от берега я увидел каменный столб за оградой – явно какой-то памятник. Заинтересованный, подошёл поближе. Помимо столба, на каменном постаменте стоял барельеф с изображёнными на нём кораблями, рассекавшими огромные морские волны.

– «Рыбакам-колхозникам, погибшим в борьбе с морской стихией», – прочитал я.

С верха столба на меня смотрело высеченное из камня лицо моряка. Под барельефом с кораблями лежали каменные «страницы» со списком имён погибших. Почему-то мне стало жутко от вида этих имён, от каменного лица моряка и вида кораблей на этих страшных волнах. Сам не знаю почему, но я поспешил уйти.

Волны гладили песок неподалёку от меня. Я бросил взгляд вдаль – туда, где не видно никакой земли. Серое, тяжёлое небо нависало над тёмным, недружелюбным морем. И меня не покидало чувство, что морю я не нравлюсь. Что-то в морской глади было… злое? Агрессивное? Я не смог разобраться в своих чувствах и отвернулся.

И увидел её.

Девушка с синими волосами. Та, которую показывали по телевизору. Она стояла метрах в двадцати от меня. Но что-то было с ней не так. Секунду спустя я понял, что именно: силуэт девушки едва заметно мерцал и просвечивал. Как это ни смешно, но первым делом я подумал, что вижу призрака. Ведь именно так их показывают в кино. Оцепенев, я смотрел на неё, а она вдруг увидела меня и крикнула:

– Помогите!

Бросилась ко мне, пробежала пару шагов и исчезла. Несколько секунд я стоял, оцепенев, не зная, верить ли своим глазам, а потом огляделся и увидел человека в тёмном костюме. Он с непониманием смотрел на меня. Потом отступил на шаг – и тоже исчез.

Сердце в груди снова зашлось, перед глазами всё поплыло. Что это, мать вашу, было? Глюки? С похмелья у меня такого ещё не бывало. Белая горячка? Чёрт возьми, да всё происходящее вокруг было одной сплошной белой горячкой, и каждое новое событие вбивало очередной гвоздь в гроб здравомыслия.

– Так, – сказал я вслух. – Надо успокоиться. Успокоиться. Я стою на берегу. У моря. Под ногами у меня песок. Вот же он.

Я наклонился и потрогал песок. Влажный, грубый – я растёр его в пальцах и рассеянно вытер руку о штанину.

– Там – море, – продолжал я. – Я у моря. Это всё… реально. Даже если звучит полнейшей чушью, это всё реально. А вот эти… призраки… – Моё сердце забилось ещё быстрее. – Их нет. И быть не может. Это мне примерещилось. Мозг расстроен алкоголем и… вообще всем этим. Мне привиделось. И точка. Просто показалось. Всё это хрень.

Тем не менее, с пляжа я постарался поскорее убраться. Не глядя по сторонам, добрался до гостиницы, взял у консьержки ключ от номера, взлетел на третий этаж и заперся внутри. После этого закрылся в туалет и просидел там несколько часов.

Паника отпустила меня ближе к вечеру. Осознание того, что я по уши в проблемах, навалилось на меня внезапно: ощущение, словно меня нагнал и сшиб товарный поезд. Всё, что вокруг – реально. Совершенно непонятно, но реально. И теперь у меня два основных варианта: либо забиться под кровать и скулить до тех пор, пока ситуация сама как-нибудь не разрешится, либо попытаться что-то сделать.

Выбравшись из туалета, я ещё с час стоял у окна и глядел на горы, окружавшие городок, стараясь свыкнуться с мыслью, что мне нужно будет выйти. Оказаться лицом к лицу с не самым дружелюбным окружением, с не самой понятной ситуацией. Признаюсь, главным, что способствовало моему выходу, был голод. Как ни крути, но ужин-то был оплачен – глупо тратить такую возможность впустую.

– Добрый вечер! – поздоровалась консьержка, когда я проходил через холл. – Спустились к ужину? Проходите, проходите.

На этот раз пустых мест было куда меньше. За столиками сидели в основном мужчины – уставшие и довольные, вернувшиеся с охоты или собиравшиеся на неё. Кажется, только один человек здесь не был охотником – небритый мужчина в синем рабочем комбинезоне поверх грязной футболки. Видимо, рабочий гостиницы. Свободный столик я нашёл неподалёку от стойки раздачи. Сел, ожидая, когда меня обслужат.