Зенобия едва находила в себе силы, чтобы выдержать всю столь тяжкую церемонию. Совсем недавно муж был рядом с ней, любил её, и она любила… В одночасье осталась одна. Придётся без него принимать решения, и не только ради себя, сына, но ещё думать за Пальмиру, за народ…
Горечь утраты путала мысли Зенобии, слёзы застилали глаза. Обряд завершался торжественным апофеозом, «вознесением императора Одената к богам». Она терпеливо ожидала окончания жертвоприношения, после чего следовало поджечь огромное сооружение с ложем покойного. Эта роль отводилась сыну покойного как преемнику престола – семилетнему Вабааллату. Жрец, наклонившись к нему, что-то тихо говорил на ухо, а мальчик, испуганный происходящим, нерешительно жался к матери.
Зенобия стряхнула с себя скорбные мысли. Выхватила у стоявшего рядом раба факел и просунула его среди брёвен и хвороста. Пламя немедленно охватило ближнюю часть сооружения. Родственники Одената подступили с факелами со всех сторон… Послышался треск охваченного пламенем дерева, от сквозняков закрутились дымные завихрения. Будто огненный зверь с голодным урчанием накинулся на жертву…
Неожиданно жрец замахал руками и закричал, показывая на грязно-чёрные клубы дыма, вырывающиеся из огнедышащих потоков:
– Я вижу орла!
Зенобия глянула наверх и увидела, как из полыхающего огнём погребального сооружения вылетело похожее на птицу существо, размахивающее большими закопчёнными крыльями. Народ с ликованием наблюдал, как «орёл» вознёсся в бездонное небо и через мгновение исчез…
Жрецы объявили, что Луций Септимий Оденат вознёсся на божественный Олимп, где встретился с Юпитером.
На следующий день, когда огромный костёр окончательно прогорел, на пепелище жрецы собрали прах царя. По воле Зенобии, его разделили на две равные части, поместив в ларцы из кедрового дерева. Один ларец поставили в подземную комнату гробницы при храме Юпитера в Пальмире, второй – в родовой склеп в горах, после чего глашатаи сообщили пальмирскому народу слова царицы Зенобии:
«Супруг мой, ваш царь Оденат, с этого дня живёт среди богов. И пусть теперь живые воздают ему должное, как богу. И пусть память о царе Оденате у народа Пальмиры будет долгой. И пусть могила царя Одената станет храмом, где на алтаре будут совершаться жертвоприношения, как и перед храмами других богов. А мы будем жить дальше, ибо не пристало разумному человеку надолго сохранять скорбь».
Траур по усопшему царю длился девять дней и завершился жертвоприношениями в дар богам – вином, оливковым маслом и кровью жертвенных животных. В эти дни Зенобия устроила поминальные игры и представления для пальмирцев – по римскому образцу. Бедным раздавали сырое мясо, чтобы могли накормить членов своих семей; на площади накрыли длинные столы с едой и вином. После этих событий Пальмира окончательно распрощалась с царём Оденатом.
Когда лев мёртв
После убийства Одената и расправы с Меонием и заговорщиками царский престол пустовал без наследника. Этот вопрос волновал каждого пальмирца, и каждый понимал, что занять его мог претендент только законным образом, в то же время способный сохранить территориальное единство, трудами и войнами добытое Оденатом за пятнадцать лет правления. Стоит проявить слабость, как союзники и друзья царства Пальмирского живо превратятся во врагов, безжалостно разорят, разорвут на части, проглотят.
Для римских императоров Пальмира и в целом провинция Сирия имели важное стратегическое значение. Поэтому Галлиен поспешил на помощь пальмирской знати в выборе достойного преемника Одената. Им мог стать представитель элиты или военачальник, непременно лояльный политике Рима. Пальмира и в дальнейшем обязана оставаться, если не другом, так преданным союзником!
Зенобия продолжала соблюдать траур. Ходила в тёмных одеждах, на людях всегда являлась с печальным лицом. Когда вельможи советовали встретиться, обсудить важные царские дела, она отмалчивалась и вообще сторонилась общения по любому поводу. Единственный, кто приходил к ней в эти дни, мог что-либо внушить, был всё тот же старый грек Лонгин. Вот и сегодня он посетовал:
– Царица, разве корни зла, прорастающие в царстве твоего бывшего мужа, сами по себе исчезнут? Ты обязана взвалить решение дел на свои плечи хотя бы потому, что единственным наследником Одената пальмирцы признают его сына Вабааллата.
– О чём говоришь, советник! Разве не видишь и не слышишь, как родственники Одената, дальние и близкие, то и дело появляются во дворце, шушукаются с вельможами, ведут тайные переговоры с племенными вождями, военачальниками? И что совсем некстати, отправляют в Рим дары, напрашиваются на встречу с императором. А ты ещё говоришь о Вабааллате, – устало произнесла царица. – При всей подозрительной суете вокруг мне с сыном уцелеть бы.
Лонгин неожиданно оживился.
– Вот и я о том! В подобных вопросах бездействие добром для тебя и сына не закончится. Есть верные тебе военачальники, бывшие приближённые Одената, которые желают видеть на престоле его сына. Они служили супругу твоему на совесть, теперь хотят служить наследнику. Я говорю об этом по их поручению.
Зенобия не была готова ответить сразу, сомнения раздирали её сердце. Старик воспринял молчание за раздумье, продолжал настаивать:
– Царица, я удивлюсь, если услышу, что тебе безразлично, кому быть царём в Пальмире. У тебя сын царя – твой Вабааллат, если не беспокоишься за собственную жизнь, подумай о нём.
Неожиданно Зенобия прервала его:
– Как понимать тебя, советник?
– Так и понимай, царица! – с непривычной для него резкостью ответил Лонгин. – Я вижу, ты непростительным образом погрузилась в созерцание своего личного горя. Все сознают, ты потеряла любящего супруга и отца ребёнка. Но пора заняться земными делами!
Зенобия недовольно дёрнула плечами.
– Что ты имеешь в виду, старик?
– Что жизнь продолжается. Твой супруг был царём у пальмирцев, а им небезразлично, кто будет следующим царём. Сегодня нет надобности, показывать себя в беспомощном состоянии. В Пальмире нет человека, кто бы сомневался в твоей преданности Оденату. Поэтому ты обязана дать согласие военачальникам на их предложение.
Зенобия покачала головой.
– Оденат был другом Галлиена. Пусть император решает, кто будет ему следующим другом.
В ответ Лонгин почти закричал на царицу:
– Разве ты не знаешь, что это Галлиен убил твоего мужа?!
– Как, разве не Меоний?
Лонгин покачал головой.
– Пришло время рассказать тебе правду, царица. Да, Меоний устроил заговор, во время пира в Эмесе специально повздорил с Оденатом и предательским ударом кинжала лишил его жизни. Но направил его на эту подлость император Галлиен. Если позволишь, я призову сюда свидетеля. Он ждёт.
Зенобия словно очнулась от дурного сна, крикнула:
– Пусть придёт!
Советник вышел и вскоре появился с воином, судя по одежде и доспехам, римлянином. Зенобия узнала его:
– Ты начальник гарнизона!
Она видела его во дворце на приёмах у Одената.
– Зачем ты здесь?
Воин учтиво склонил голову.
– Советник Лонгин, которого я уважаю за мудрость и честность, сказал мне, что ты хочешь услышать правду. Говорю правду. В Пальмире я присягал на верность соправителю римского императора Луцию Септимию, супругу твоему Оденату.
– Отвечай, царь Оденат дружил с императором Галлиеном? – резко оборвала его Зенобия.
Воин насмешливо улыбнулся.
– Я римлянин, мне ли не знать повадки императоров! Галлиен понял, что Оденат не хочет быть зависимым от него. Когда императору донесли, что племянник царя затаил обиду, Меонию пообещали царский престол Пальмиры. Всё, что произошло в Эмесе, подготовил Галлиен. Он заманил Одената в ловушку, а сам не приехал. А я получил приказ из Рима помочь Меонию воинами гарнизона. Верь мне, царица!
Зенобия опустила голову, не сказав ни слова. Советник показал римлянину на дверь и стал ждать. Когда заметил, что царица успокоилась, заговорил:
