— Что она и сделала! — подытожил Андрей, взглянув на пленённую баронессу.

Аделаида даже зашипела от бессилия. Ну как этой упёртой парочке объяснить, что Зергиус в реальной опасности?

Рассказать его историю? Так он же ей, вроде, доверился, а эти трое — враги. Это они сейчас говорят, что хотят спасти новичка, а что у них в головах — даже начальство не знает.

А если про мужиков в лесу рассказать? Нет, не поверят. А если про индрика — тем более не поверят! И время терять нельзя.

Что бы там не думали Андрей и Марина, Аделаида совсем не хотела, чтобы Зергиус пострадал. Она же не знала, что всё так серьёзно. Все эти рассказы его про железный ящик казались немного игрой. Они же все в игре, квест…

И вдруг…

Аделаида выпрямилась, приосанилась. Она знала, что иногда самая прямая дорога к правде — враньё.

— Нет его под завалом! — презрительно сказала она. — Мы успели проскочить. Потом я вернулась, а Зергиус с охраной поехали дальше, в мой загородный дом. Только вам его не найти!

Марина быстро проверила интерфейс и сказала Андрею:

— У меня на карте нет такого маркера. Дом скрыт, похоже.

— У меня тоже скрыт, — буркнул он и обратился к пленнице: — Сама отведёшь?

— Ну, вот ещё! — Аделаида гордо вскинула подбородок. Если сразу согласиться, они почувствуют подвох. Надо подождать, пока угрожать начнут, и уже тогда…

Долго ждать не пришлось. Андрей в задумчивости пожевал губами, а затем тихо сказал:

— Значит так. Или ты сейчас ведёшь нас к этому игроку, или мои люди разгонят всех твоих мужиков к ядрёной фене, да с таким треском, что больше никого не уговоришь. Будешь тут с одними неписями кувыркаться!

— Не надо! — воскликнула баронесса, не на шутку перепугавшись. Угроза оказалась куда весомей, чем можно было ожидать. Этот ненормальный Андрей действительно мог за несколько минут перечеркнуть труд нескольких месяцев. — Я покажу дорогу!

— Не покажешь, — сказал Андрей наставительно. — А сама отвезёшь нас, лично!

Аделаида опустила голову, не в силах выдержать его тяжёлый взгляд:

— Ладно, — выдавила она. — Отвезу. Только туда в карете не проехать. Седлайте лошадей.

Солнце вставало стремительно, словно им выстрелили из пушки.

Разномастные гвардейцы попадали на колени и стали громко молиться, повернувшись к светилу спиной.

— Пусть скорее наступит Закат нашего грешного мира! — орали они. — Пусть все поскорее умрут и возродятся лишь те, кто достоин! Уйди, Восход, приди, Закат!

Бред какой-то. Какой жуткий махровый бредище.

— Отче наш, иже еси на небеси, — прошептал я. — Если ты есть, ну пожалуйста, хоть ты вытащи меня отсюда, а?

Однако вытаскивать из игры меня никто не собирался: техподдержка, наверное, разбрелась по домам, а у бога уже сто лет как шла не приёмная вечность.

После молитвы мы снова тронулись в путь. Сначала я крутил головой по сторонам, выискивая Васю, но лишь однажды заметил шевеление кустов возле тропы. Был это индрик или другой какой-нибудь зверь — непонятно.

Завтракать мужики не стали, и жрать я хотел, как крокодил. Вроде бы, ужинал вечером, но, наверное, организм подстроился под игровое время и с рассветом потребовал новой еды. Ну, или мне не хватило той вкуснющей яичницы в доме Аделаиды.

Мужик в короткой драной кольчуге, что шагал впереди, жевал на ходу. Я поглядывал на него и только слюни глотал.

Вот он в очередной раз запустил руку в сумку, висевшую на боку, и потащил кусок в рот. Но тот разломился, и немного упало в траву.

К счастью, руки у меня были связаны перед грудью. Я наклонился и поднял что-то, похожее на обломок сухой лепёшки, только совсем не съедобной на вид.

Обломок был, примерно, с половину спичечного коробка, пористый, как пемза, а на ощупь — словно затвердевшая замазка. Да и цвет был неприятный — коричнево-серый.

Я бы не стал пробовать, если бы не понюхал. Пахло съедобным, и я решился. Откусил чуть-чуть и начал жевать.

К моему удивлению и радости лепёшка оказалась хоть и не слишком вкусной, но вполне съедобной — что-то вроде грубого хлеба, только без соли.

Уже не колеблясь, я засунул в рот весь обломок и заметил напряжённый взгляд колдуна.

— Мёртвые не должны есть пищу живых! — провозгласил он строго.

Я только сейчас заметил, что Раст как-то резко схуднул, глаза ввалились, и балахон висел на нём слишком свободно.

Ещё отберёт! С него станется…

Я торопливо высыпал в рот последние крошки, проглотил и только тогда спросил:

— А почему?

Не то, чтобы мне это было интересно, но я как-то по телеку слышал, что заложники должны разговаривать с похитителями, типа налаживать контакт, и подумал, что и в моём случае это будет не лишним.

Раст посмотрел на меня, как на слабоумного:

— Нас не насыщает ваша еда, я же говорил. А мёртвым, значит, не подходит наша.

В его словах был смысл, и я на всякий случай прислушался к организму.

Но организм был сыт и уже радостно захотел спать.

Не знаю, как насчёт «подходит», но я не просто наелся этим крохотным кусочком, а чувствовал себя слегка обожравшимся, будто только поднялся из-за праздничного стола.

— Вроде нормально пошло, сытно… — неуверенно пробормотал я.

Колдун оглядел меня неприятным таким взглядом, оценивающим. На рынке меня так осматривали. Потом отвернулся и снова прибавил шаг.

Может, я сказал что-то лишнее? Может, зря ляпнул, что сыт?

Если меня можно накормить одним крошечным кусочком, значит, содержание такого раба почти ничего не стоит. Кто ж меня теперь так просто освободит?

И кто только меня за язык тянул, а?!

Я ужасно расстроился, а тут ещё лопнула кожа на стёртых ногах, и каждый шаг стал отзываться жгучей болью.

Я сначала замедлился и стал отставать от колдуна, а потом остановился, сел и освободился из обуви. Подрыгал ногами, и башмаки разлетелись по траве.

Мужики, идущие сзади, догоняли и обгоняли меня. Большая часть прошла мимо, но человек пять столпились вокруг, разглядывая мои окровавленные ноги.

А тут и Го подоспел, он шёл замыкающим.

— Живей! — прикрикнул он на меня.

Я огрызнулся:

— Не могу больше, хоть на мелкие кусочки режьте!

Резать меня не стали. Го заорал:

— Господин Раст!

И отряд остановился.

Подошёл колдун. Посмотрел на мои ноги, скривился как от лимона:

— Чего раньше молчал? Мёртвые ещё глупее, чем я думал!

И тут мои ноги словно кипятком ошпарило. Я вскрикнул и вскочил, с ужасом глядя на них.

Но ничего ужасного не случилось. Наоборот, там, где сочились кровью сорванные мозоли, ярко розовела молодая кожица.

Я, не веря своим глазам, наклонился и потрогал её, а потом осторожно пошевелил пальцами ног.

Жар постепенно уходил, и в тело вливалась бодрость.

— Обувайся и марш вперёд! — недовольно скомандовал колдун. — И так столько времени потратили на тебя!

— Спасибо, господин Раст, — от души сказал я ему в спину.

Ошейник сдавил горло, поторапливая, и моя благодарность быстро сменилась досадой и злостью.

Пришлось торопливо засовывать ноги в неуклюжие башмаки, а обуваться со связанными руками труднее чем разуваться, и догонять колдуна.

Только тогда хватка ошейника ослабла, давая вздохнуть полной грудью.

Я отдышался и стал раздумывать, с каким разговором можно подступиться к Расту, чтобы снова не обозлить.

Ничего в голову не приходило. Эх, не силён я в дипломатии, сюда бы Рыжика!

Тем временем лесная тропа вывела нас на опушку. Впереди было поле, засеянное метельчатыми злаками, вроде проса, а за ним возвышалась мощная крепостная стена.

Я захлопал глазами: город был близнецом того, из которого мы сбежали.

Может, имелись небольшие различия, но ничего существенного я не заметил, разве что моря тут не было, зато рядом протекала река.

Мы пошли через поле по утоптанной грунтовой дороге.