Аделаида фыркнула и сдалась. Она пропустила вперёд охранниц и указала им направление, в котором следовало двигаться.

Пару раз мы останавливались, Мидора и Лярис падали на траву и слушали, приникая к земле, но преследователи отстали.

Дорога шла под горку, и шагали мы бодро. В какой-то момент я даже песенку затянул:

Мы идём, нас ведут, нам не хо-о-чется!

До привала ещё далеко!

Труп туриста в ущелье полощется,

Где-то там далеко-далеко!

Клюнул Дору жареный петух!

Мидора с Лярис мигом подхватили припев. Аделаида сморщила губы:

— Ты где такой ерунды набрался?

— Как будто ты в турпоходы никогда не ходила? — фыркнул я. — И в летний лагерь тебя родители на всё лето не сдавали?

— В летний лагерь сдавали, — вздохнула баронесса. — Может, из-за него я и гарем завела.

— Ты поди с вожатыми там крутила? — развеселился я. — Или сама была вожатой? Ай-я-яй!

Я вспомнил про “Пьяную помятую пионервожатую”, но и про ошейник тоже. И сумел промолчать.

— Не была я вожатой, — вздохнула Аделаида. — Страшная я была, и ноги у меня были толстые. Никто из мальчиков со мой не дружил и на танец ни разу не приглашали. Когда у нас устраивали танцульки, я потом весь вечер в кустах ревела.

— А гарем тут причём? — не понял я.

— Потом я выросла и стала вполне себе ничего, — пояснила Аделаида. — Тут многие себе игровую внешность приукрашивают, а я — примерно такая и есть. Только я теперь точно знаю, что мужчины — красивеньких любят. И теперь они у меня под сапогом! Все! Все!

Она в раздражении топнула ногой и… пропала.

И тут же тропинка подо мной начала рассыпаться на песок и ветки, и я закричал, проваливаясь в яму:

— Мидора! Лярис!

Охранницы шли по бокам от тропинки и в яму не свалились. Вот только в кустах ещё и засада сидела.

Раздался звон мечей, яростные крики девочек.

Мы с Аделаидой им уже ничем не могли помочь. Вылезти-то никак.

Яма была не очень большая, но глубокая, и я не мог достать руками до края. Вместе с нами в яму свалились и ветки, но тонкие и не пригодные для лестницы.

— Ну вот, — тихо и жалобно сказала Аделаида. — Теперь они нас поймают. И отыграются на мне, за весь мой гарем.

— Кто? — удивился я.

— Не знаю, — сказала Аделаида. — Наверное, Эскобариха с бандой. В этой игре всё совсем не по правилам! Никто не смел на меня нападать! Так не честно!

И она зарыдала.

Наверху закричала Лярис. Это был крик боли.

Я ощутил, как внутри меня всколыхнулась злость, всё тело подобралось, зрение прояснилось, как в подземелье. Пальцы скрючились, превращаясь в когти.

Я зарычал, разбежался и, взлетел по отвесной стене ямы шагов на пять. А дальше вцепился пальцами в корни растений, рванулся и вылетел на поляну!

Перед ямой Мидора и Лярис, спина к спине отбивались от дюжины мечников совершенно разбойничьего вида.

Одежда была на них разномастная, околосредневековая. Из защиты — на ком кольчуга, на ком кираса или просто стёганная рубаха.

Мечи у них были короткие, однако орудовали они ими ловко: плечо у Лярис уже пересекала окровавленная царапина.

Меч, говорите? Не пробовал?

Яша во мне оскалился и прыгнул на ближайшего противника, сбивая его с ног, а я выхватил оружие.

Не умею, говорите, мечом?

Я распрямился над поверженным телом и швырнул меч, словно метательный нож, в толстяка, который наседал на Мидору.

— Он вылез! Вылез! Слава Закату! — заорали мечники, увидев меня.

И всем скопом полезли в драку.

Они были странные. Небольшого роста, самый высокий — на полголовы ниже меня. И трупы их вообще не пугали.

— Васька! — заорал я, не понимая, куда подевался индрик-зверь. — А ну сюда, скотина ленивая! Дави их! Мидора, Лярис, прикрывайте меня со спины!

И врубился в жидкий строй нападавших, размахивая мечом как придётся и сбивая с ног сразу двоих.

У третьего я выхватил меч, четвёртому врезал лбом в лицо так, что кровь брызнула во все стороны.

— Васька-а!

Сзади донеслось возбуждённое хрюканье. А потом мимо меня пронёсся индрик-зверь, как танк расшвыривая нападавших.

— Что, съели?! — заорал я, увидев, что на ногах уже только пятеро. — Кто вы такие? Чё вам надо?

Кусты заволновались, и оттуда появилось ещё полдюжины мужичков с мечами и копьями.

Индрик-зверь развернулся и стал не спеша наступать на них, наклонив рогатую голову.

Мужики были без щитов, а потому выставили копья и стали так же медленно отступать под защиту кустов.

Схватка застопорилась, и я наконец смог рассмотреть нападавших.

Они были похожи на неписей, все какие-то одинаковые, стриженные под горшок. А вот оружие было разномастное — у кого-то короткий меч, типа гладиуса, а у кого-то — натуральное мачете или казацкая сабля.

— Сдавайся, Закат тебя раздери! — донеслось сзади.

Это очухались те, кого раскидали мы с Васей.

— Зергиус! Там кусты шевелятся! — закричала Мидора. — Там ещё кто-то в кустах! Я не вижу! Темно!

Я обернулся. Яша и в темноте видит не хуже, чем днём, и я надеялся разглядеть новых нападающих.

И вдруг света стало больше, и глаза заломило.

Я прищурился, смаргивая слёзы, и увидел, как из-за деревьев выходит колдун, что надел на меня ошейник.

Он злобно скалился и держал на ладони пылающий шар.

— Это ракета НАСА?

— Конесьно, наса ракета. Сья же есё?

Я, признаться, просто офигел от этого зрелища.

Одно дело в кино смотреть на всякие файерболы, а тут… Стоит настоящий живой человек, и просто держит огонь в руке!

Нет, я знал, конечно, что это игра и всё тут не по-настоящему. Но в этот момент забыл. А сознание привыкло доверять органам чувств, и всё в лесу казалось мне совершенно реальным: бандиты, кровь на плече Лярис…

И вдруг — такое!

Я остановился в полном смятении.

А ещё я вспомнил, что именно этот колдун безо всяких огненных шаров управлял мною, да так, что я и пикнуть не мог. И ошейник он мой напялил на крысу. И уменьшил его.

Колдун тоже стоял себе спокойненько и с ухмылкой глядел на меня. Явно тоже узнал.

Файербол неспешно катался по его ладони, а иногда даже подпрыгивал сантиметров на десять, ненадолго зависал в воздухе и снова опускался, тревожно потрескивая.

Страшно было подумать, что колдун может с нами сделать, если даже с огнём так управляется!

А вот фиг ему!

Я вспомнил, что блестящие предметы как-то там действуют на мозги, облегчая гипноз, и с трудом, но отвёл глаза от пылающего шара.

Ничего хорошего не увидел: Дора и Лярис замерли, словно восковые статуи. Мужики вокруг тоже не двигались, они стояли с оружием наизготовку, глядя на индрика.

На индрика гипноз не подействовал. Он сердито рыл копытистой лапой землю и хрюкал, собираясь пощупать рогом колдуна. Похоже, подземного зверя раздражал яркий свет файербола.

— Ты зверюшку-то свою успокой, раб? — недовольно сказал колдун, перебрасывая шар на другую ладонь.

Ошейник на мне ожил, сжался — и снова отпустил. Очень недвусмысленно.

— Сам ты — раб, — зло огрызнулся я и заорал: — Вася, фас! Куси его!

Индрик взревел, повернулся всей тушей и поскакал на колдуна. Морок упал с мужичков, и они с воплями устремились на моих девчонок.

Колдун швырнул огненный шар в Васю, но не попал. Зато в кустах полыхнуло, и столб пламени поднялся до макушек сосен.

Колдун взмахом руки потушил волшебный огонь. В ладонях у него тут же вырос ещё один шар. В три раза больше прежнего!

— Испепелю! — заорал он.

— Вася, беги! — крикнул я, бросаясь колдуну наперерез и размахивая руками, чтобы отогнать индрика.

Мы встали друг против друга. Колдун грозно перекатывал свой шар по ладоням, пылающий и страшный.