Отчаянно краснея, прячу взгляд и бормочу официанту:

— Извините, я передумала. Оставьте только салат и сок. Нет, лучше салат и просто воды. Не буду смешивать, — я невпопад улыбаюсь, пока официант невозмутимо переписывает заказ.

— Салат Цезарь, Салат «Весенний» с авокадо и две воды без газа, — рапортует паренек.

— Да, все верно, — кивает Коля.

Официант поспешил уйти, ни словом, ни жестом не показав насмешки, хоть итак все прекрасно понял. Хороший мальчик, но, увы, чаевые тебе сегодня никто не даст. Это еще одна черта, которая в Коле меня напрягает.

Стоп. Зачем я об этом думаю? У него масса достоинств, а я акцентирую внимание на мелочах, которые в будущем возможно изменить. Ведь сейчас все силы положены накопить денег, а не тратить их.

— Как Лидия Семеновна? — спрашиваю, чтобы сгладить момент.

— Хорошо все. Сегодня со своей престарелой подругой уехали в театр Маяковского на спектакль «Русский роман». Она обожает Льва Толстого.

— Здорово, я бы тоже с удовольствием сходила на спектакль по его произведению.

— «Русский роман» не Льва Толстого, а о нем, — без улыбки поправляет Коля. — А написал это произведение современный автор Марюс Ивашкавичюс.

— Оу, я даже не слышала о таком…

— Не удивительно, — коротко замечает мой жених, и вечер совсем портится.

Коля преподает литературу в педагогическом институте, и естественно, пропасть между нами в образованности сильно заметна. Я бросила институт, не доучившись, а читать книжки и открывать для себя новых авторов моего времени катастрофически не хватало.

Раньше он всегда говорил, что все это ерунда, и я не должна забивать себе голову подобным, но теперь, кажется, все изменилось.

Вяло отвечая на его редкие вопросы, я кое-как отсидела этот ужин, но потом встал вопрос идти к Коле домой. Настроения заниматься сексом у меня не было вовсе, но кольцо на пальце жгло, и я шла, уводимая своим женихом к его машине.

— Малыш, ты опять грязь не стряхнула?

Упс, в своих мыслях я и забыла, что выпавший снег прилип к ботиночкам, и теперь молниеносно тает на коврике переднего сиденья его «Рено».

— Извини, я забыла.

— Каждый раз так, — продолжает журить Коля, пока я пытаюсь согреться.

Холод собачий на улице, иначе и не скажешь. К пальто пора подклад утепленный пристегивать, а там попозже и пуховик куплю. И ботиночки эти уже истоптаны. В прошлом году я в них на складе у Вовки Сомова всю зиму работала, пока склад не сгорел. В этом году в «ИнтерМедиа Групп» в них как-то не комильфо ходить. Эх, опять траты предстоят. И Алинке тоже надо обновки покупать. Заранее знаю, что на мою фразу «тебя в этой куртке никто в универе не видел» змеей зашипит.

Коля, напротив, всегда одевался хорошо и со вкусом. Со студентами сложно, они же как дети еще, даже за внешний вид обсмеять могут. Вот он и старался быть современным, своим в доску преподавателем.

— Я так соскучился, малыш, — он с ходу распахнул мое пальто и полез расстегивать платье, едва мы оказались в пропахшей пирожками квартире Лидии Семеновны.

— Подожди, Коль…

— Чего ждать? — удивился мужчина. — Мама скоро придет, нужно торопиться, заюш.

От его малышей, заюш, котят и рыбок у меня в животе пучить начинало, но я терпеливо молчала.

Закрывшись в его комнате, мы начали раздеваться. И если я, побросав все впопыхах, залезла быстрей в кровать, чтобы не потерять легкое чувство возбуждения, то Коля методично вешал рубашку и костюм на плечики.

— Жалко мамин труд, гладила все утро, — пояснил он мне.

— Коль, иди уже сюда…

— Иду, мой котенок. Ммм, как ты у меня вкусно пахнешь, конфеткой. С ума сводишь, — взгромоздившись на меня и придавив к простыням в яркую ромашку, Коля сразу же вошел в меня, заставив поморщиться.

— Прости, зайка, я думал ты уже готова… — плюнув на ладонь, он провел ею по своему члену, и снова вошел.

Минут через десять все закончилось. С легким разочарованием, я села в кровати, принимаясь одеваться. Оргазмы в моей жизни были, но, стыдно признаться, в основном от сильной струи душа. Что-то отдаленно похожее было пару раз и с Колей, и каждый наш секс я ожидала какой-то феерии, но…

Я сама в себе запуталась, и не понимала чего хочу. Стабильности и адекватных отношений, в первую очередь. А потом уже и остальное. Секс не самое главное, для меня по крайне мере.

Вот только отчего, уходя от Коли к станции метро, меня в очередной раз не покидало ощущение, что что-то в моей жизни идет не правильно?

Ярослав

Стук мяча для меня словно плавная мантра, успокаивает и выстраивает стену от всего существующего, кирпичик за кирпичиком с каждым ударом. Я абстрагируюсь от проблем выдуманных и настоящих, отдаюсь полностью игре. Шероховатая поверхность мяча убаюкивает пальцы, погружает в другую реальность. Где есть только я и баскетбол.

— Это ваш последний год в универе, черепахи! Покажете хоть на что способны или нет?! — глухо, словно сквозь вату, доносится голос Михалыча. Он как всегда в своем репертуаре. Ни тренировки без истерических воплей, но мои барабанные перепонки не страдают, потому что я умею игнорировать все лишние звуки. Ненужное.

А чего орать в принципе? Как будто не мы ему четыре года подряд золото таскали, гномы его любимые. Без нашей команды так и сидели бы дальше с пустыми пыльными полками в зале наград, жадно высматривая первого сентября высоких первокурсников, которые только что и умеют играть в «Тридцать три». Смешно. Не хочется быть голословным, и хвастовством я вроде не отличался, но баскетбола нормального наш универ давно не знал.

— Кэп, я тут! — кричит слева Стас, но я не спешу.

Нелепо звучит, но в игре я вижу будущее. Мгновенно прорабатываю в голове ходы всех игроков за какие-то пару ударов мяча. Предвижу, что центровой Леха сейчас вылезет у Стаса перед носом, заблокирует своими 2,05 м, и через несколько секунд так и оказывается. Толик закрыт, и вряд ли сможет открыться, Дэн прилип к нему намертво. Марк ворон считает, но свободен, однако и ему передавать пас я не спешу. Стопудово он споткнется о выставленную ногу своего же центрового. Поэтому я продолжаю дриблинг, обходя игроков одного за другим. Раздался грохот — Марк упал, а я хмыкаю про себя — великий Нострадамус, блин. Справа Саня Орловский лезет, он настырный и сильный игрок, мы с ним еще с детства пересекались на соревнованиях. Его я знаю как облупленного, все финты и ходы безупречны, но предсказуемы. Саня силой и скоростью берет.

Но я тоже не на скамье запасных сижу, а капитаном все пять лет значусь, и его виртуозная игра мне только удовольствие доставляет. Потому что других обыграть легко, а с Сашкой один на один мы всегда потом уливаемся.

Разогнавшись, делаю обманное движение, а за ним еще одно, и, наконец, третье. Сашка ведется только на третье, и я вырываюсь вперед, совершая бросок в прыжке. Даже не прослеживаю взглядом, потому что итак знаю, что забил.

— 42:38! — орет Михалыч. — Закончили на сегодня!

Выслушав гигантскую порцию наставлений от тренера, идем в раздевалку. Михалыч всегда отличался любовью к брызгопускательному ораторству, но практически с первых дней мы мигом усекли, что угрозы бессмысленно улетают в космические пространства, не имея под собой почвы.

В раздевалке как всегда душно, шумно, пахнет адской смесью пота и парфюма. Сбросив мокрую насквозь форму на лавку и отыскав на дне спортивной сумки шлепанцы, прохожу в душевую. Здесь нужно идти аккуратно, потому что из-за плотной завесы пара и тумана ни черта не видно, и есть шанс наткнуться на мыльную задницу товарища. Как обычно в воздухе витают разговоры ни о чем и громкий гогот.

— Скоро экватор у третьекурсников, в «Берлоге» празднование намечается. Встряхнем девчонок? — спрашивает Стас, намыливаясь и присвистывая.

— Можно, — лениво отзывается Леха, любовно проводя по своему тату мочалкой, что в очередной раз вызывает насмешки парней.