Она, выдохнув, сбросила скорость, выравнивая машину, и приняла вызов.

— Я одна! — сказала Аверина, услышав сосредоточенное дыхание на той стороне. — Притормози на обочине, я тебя заберу! — она не спрашивала, не пыталась успокоить подругу, просто приказала. Тихо, уверенно, тоном, не терпящим никаких возражений. — Услышала меня?

— Да! — выдохнула Аля и послушно остановилась посреди поля, опуская голову на руль. Как бы ей не было плохо, умирать она не хотела — ни один парень этого не стоил.

Машина Киры нагнала её через несколько минут. Затормозив посреди дороги, девушка выскочила из неё и в несколько шагов очутилась рядом с сидящей на капоте Алей.

— Я знала, что ты не натворишь глупостей! — взволнованно выдохнула Аверина, прижимая рыдающую девушку к груди. — Поехали ко мне!

Аверина вправляла мозги искусно. Слегка цинично, не брезгуя крепким словцом. Если бы не модельная карьера, она бы точно пошла учиться на психотерапевта, но и без диплома девушка с бутылкой мартини умела излечивать раненые души.

Алкоголя в её квартире в тот вечер не обнаружилось, круглосуточный магазин через дорогу оказался закрыт — лечиться пришлось в ближайшем баре, надев обручальные кольца, чтобы отвадить желающих утешить одиноких дам. Заветные полоски золота на безымянном пальце срабатывали лучше, чем стоп-слова в ролевых играх.

Просыпались подруги со знакомым привкусом недавней попойки. Как будто и не леди. Хотя вчерашний макияж у обеих был на месте, красивый, но уже не такой аккуратный.

Зорину тошнило, содержимое желудка неудержимо рвалось на волю. С глухим стоном она сползла с кровати, именно сползла, потому что встать на ноги как все прямоходящие не смогла — от упадка сил кружилась голова. Опираясь на стены, она кое-как добралась до туалета и упала перед унитазом на колени. Из ниоткуда над ней появилась Кира и, намотав на кулак, придерживала волосы.

— Я тебе говорила, что мандарины у меня растут декоративные! — вполне серьёзным тоном сказала Аверина, пытаясь немного разрядить обстановку. Хотя чувства неловкости ситуация не вызывала, чего им только не пришлось пережить за пятнадцать лет дружбы. Шутка получилась тупая, посмеяться над ней можно было только из жалости или ради приличия, но ни на одно, ни на другое у Али не было сил.

Овсянку, заботливо приготовленную подругой, на воде, но зато с ягодами Зорина ела с таким выражением лица, будто вчера жизнь проехалась по ней катком.

— Ещё страдаешь? — участливо спросила Кира, заваривая по всем правилам фен-шуя зелёный чай с жасмином — считала, что тот поможет успокоить нервы, раз алкоголь с задачей не справился.

— Мне так плохо, что Туманов упал на дно рейтинга того, что может меня расстроить, — называть его Кириллом больше не хотелось. Язык даже не поворачивался произнести это имя.

— Может это и к лучшему! — поджав губы, сказала Аверина. — Останешься у меня?

— Нет, не буду злоупотреблять гостеприимством, — покачала головой Аля, давясь, но доедая кашу до последней ложки. — Срочно нужен мамин куриный бульон, а у тебя только мандарины…

Зорина оживала. Домой она вернулась к полудню, попросив маму приготовить бульон и не задавать никаких вопросов. Елена, которая во время регулярных занятий йогой видимо не только улучшила фигуру, но и поймала дзен, к просьбе дочери отнеслась спокойно — без должного родительского беспокойства. Было бы обидно, но девушку скрутило так, что она снова пошла блевать, и думать о материнском инстинкте женщины, которая её родила, времени не осталось.

Второй раз за день сидя над унитазом Аля пообещала себе не только не рыдать из-за мудаков, но и не напиваться — гробить здоровье ради этого явно не стоило.

Рома объявился под вечер, когда сестра сидела в комнате с подносом на коленях и пялилась на мультфильм про кота и тараканов. График тренировок у него был строгий — подготовка к олимпиаде не приемлет женских капризов.

— Хочешь что-то сказать? — не отрываясь от экрана, сдержанно произнесла Аля, когда парень без стука ввалился в её комнату. Державин первым заговорить не решался. Она не знала, чего ожидать от брата: слов утешения или призыва взяться за голову и дать Туманову ещё один шанс — его немая пауза подогревала интерес.

— Я разбил ему лицо! — девушка дёрнулась к Роме с открытым от удивления ртом, такого поворота событий среди её вариантов не было. — Но после этого он всё равно проторчал полдня у нас под домом, — от услышанного её повело ещё больше. Неужели приезжал? — Ты спала, а мама его не пустила на порог.

— Успел ей рассказать? — нахмурилась девушка, хотя, может быть, именно это уберегло её от расспросов днём.

— Нет, — покачал головой брат. — Сама догадалась, когда увидела тебя… Она же у нас мировая, ты знаешь! Что ты собираешься делать?

— Что делать? — Аля прикусила губу. — Думала, ты мне посоветуешь…

— Варианты Киры не подошли? — с хитрой полуулыбкой спросил Державин, намекая на её состояние.

***

В понедельник в офисе Зорина появилась за пять минут до начала рабочего дня. Приходить одной из первых не хотелось — она с трудом заставила себя выйти из дома. Убедила лишь мысль о том, что её вины в произошедшем нет, поэтому и страдать, отсиживаясь дома, она не должна. Хотя, провожая её, мама тихо, будто невзначай, шепнула, что исправлять ситуацию должен не тот, кто виноват, а тот, кому это под силу. В итоге, девушка, включив в «эирподсах» самую лирическую песню Алексеева, тексты которой пробирались глубоко под кожу, всю дорогу не отводила взгляда от открытого окна и думала, под силу ли ей сделать первый шаг. Пришла к выводу, что нет.

Выйдя из лифта и наткнувшись на дежурную улыбку Светы, от которой она успела отвыкнуть за прошедшую неделю, Зорина пыталась понять, читается ли во взгляде брюнетки хоть капля сочувствия к ней, успели ли новости распространиться за сутки.

— Привет! — Света, увидев, кто пришел, поприветствовала её со всей искренностью, но эмоционального заряда Али хватило лишь на простой кивок в ответ. Девушка мечтала прокрасться к своему месту, не столкнувшись ни с кем, избежать любых вопросов — желательно и вовсе стать невидимкой на ближайшее время. Но жизнь любит ставить нас в неловкое положение, и Зорина этого тоже не избежала, как только она двинулась вперёд, Туманов вышел из своего офиса.

Аля пыталась сделать максимально непринуждённое лицо, при виде того, кто убил внутри неё желание любить. Она не шла, тело просто плыло к рабочему столу, спотыкаясь об воздух. Приблизившись, девушка замерла в ожидании того, что Кирилл скажет. И его слова, поистине, были фееричны. Потому что он не сказал ничего, будто её и не было.

Увидев Алю, Туманов запнулся на пороге, думая, как с ней заговорить, отчаянно искал возможность реабилитироваться в её глазах, но пришёл к тому, что все попытки будут тщетны — ограниченному обидой женскому мозгу, слишком тяжело считать парня, целующего с бывшей, невиновным. Он прошел мимо, с присущей ему холодностью на лице, хотя самого чуть не разорвало изнутри. То же самое произошло и на следующий день, и на следующий.

Каждый раз при виде его Зорину кидало: от бесконечной любви до убийственного презрения. Смелости заговорить с ним первой не хватало, но внутри, как лава в вулкане, накапливалась злость. Зато Леся стало уделять чересчур много внимания, пытаясь поддержать её, радовало лишь, что, кроме Кировой, никто из коллег в курсе произошедшего на выходных не был. Но это было ненадолго — особую напряженность отношений между ними с Тумановым было не скрыть от внимательных пиарщиков, а в агентство, как оказалось позже, других не брали.

Если в первые пару дней все подумали, что между ними произошло мелкое недопонимание, то к концу недели стали догадываться о разрыве. Света причитала, что это может сказать на работе, а положение дел у компании и так было удручающим. Остальные открыто своего мнения не высказывали, но держали руку на пульсе, надеясь, что всё наладится — вклад Зориной за время её работы все оценивали здраво, девушка могла помочь агентству удержаться на плаву. История с «кротом» немного отошла на второй план.