– Раздеваемся в коридоре. Сидим и ждём, когда вызовут. Не спать. Услышав свою фамилию, отвечаем громко и чётко: «Я» – и заходим в первый кабинет, – отчеканил майор. Он прицепил металлическими кнопками на кабинет с номером один табличку «Терапевт», и скрылся за его дверью. Валерка успел заметить, что в первом кабинете за столом сидел пожилой мужчина в белом халате.

Люди всё прибывали и прибывали. В коридоре второго этажа толпилось много призывников и их родителей. Ребята раздевались и складывали одежду на стулья, лавки, свешивали на гвоздики на стенах и на края патриотических плакатов.

Валера сел на край лавки. В его руках была дерматиновая папка зелёного цвета с внутренним бумагодержателем. В папке были справки из техникума и института с ходатайствами об отсрочке от весеннего призыва. Письменное заявление родителей всё о той же отсрочке, заявление Валерки, ходатайство с места работы. Характеристики из техникума и ДОСААФа. Раздеваться он не спешил, так как призывников на медкомиссию начали вызывать в алфавитном порядке.

Чтобы не мешать другим, Яванский вышел на лестничную площадку. Но и здесь было много переговаривающихся ребят. Кто-то что-то рассказывал, остальные слушали, смеялись и о чём-то бурно спорили. На Валерия это всё как-то давило, и он вышел на улицу. Возле входа мелкими группками и в одиночестве курили молодые люди и отцы призывников. Взрослый мужчина что-то быстро говорил юноше и смешно жестикулировал. В нескольких метрах от входа небольшая группка ребят громко переговаривалась. Из их разговора до Валерия доносились только обрывки матерных слов. Среди всех присутствующих Яванский не увидел ни одного знакомого. Делать было нечего, и он побрёл прогуляться…

Утром он встал раньше всех. Тихо, чтобы никого не будить Валера вскипятил на электрической плите воду в чайнике. Пока вскипала вода, он принимал холодный душ. Позавтракав кружкой чая, плавленым сырком «Дружба» и варёным куриным яйцом под майонезом, Яванский-младший отправился на работу, чтобы Людмила поставила на его маршрут другого водителя. Увидев повестку, Людмила в свойственной ей манере съехидничала,

– Что даже интеллигентов в армию призывают? Хм! «Лишь только через две, через две зимы-ы-ы…». Хи-хи-хи! Валерка, ты после службы обязательно к нам возвращайся. Я тебя ждать буду.

Попрощавшись, Яванский побежал на остановку, чтобы успеть к назначенному времени в военкомат.

– Яванский. Ребята, среди вас есть Яванский? Эй, парень, ты случайно не Яванский, – из здания военкомата выскочил взъерошенный юноша. На его голый торс была накинута ветровка. На брюках ремень расстёгнут.

– Я. А что? – услышав свою фамилию, Валерка подошёл к подъезду.

– Где ты ходишь? Срочно раздевайся и на комиссию.

– Какая комиссия. У меня фамилия на «Я». Я один из последних должен проходить.

– Не знаю. Тебя уже дважды выкрикивали, – забегая в помещение, сказал парень.

Валера быстро скинул вещи и, оставшись в трусах, подхватил зелёную папку с документами и кинулся в первый кабинет.

– Ожидайте, – сказал уставшим голосом пожилой врач сидевший за столом и, не поднимая головы, что-то записывавший в тетрадку.

– Меня вызывали, – отпарировал Валерий.

– Ещё раз вызовут. Ожидайте.

Хотелось закричать и поспорить, но что-то сдержало. Валера прикрыл дверь.

– Всё, братан, попал ты на карандаш.

– На какой карандаш? – не понял Валерий.

– Опоздал, не вовремя явился, где-то пропадал, нагрубил…

– Кому я нагрубил? – начал злиться Валерий.

– Врачу нагрубил, – спокойно и монотонно продолжил свои рассуждения парень лет двадцати, сидящий у входа в кабинет. – Они этого не любят. Сразу отмечают, что-то черкают в карте. И вот был человек, а стал солдат. С ними, братан, нужно вежливо. Тогда и они к тебе лицом повернутся, может быть. Понимать надо. Страте-е-ег-и-и-ия.

– Ты откуда такой всезнающий?

– Откуда и все. Все мы из одного места на свет выпрыгиваем. Ха-ха-ха-ха!

Несмотря на напряжение, Валерка смеялся шутке неизвестного парня вместе со всеми. За те несколько минут, что он стоял перед дверью, напряжение спало. Видя весёлые и неунывающие лица товарищей по «несчастью», слыша их шутки и смех, Валерий понял, что жизнь идёт своим порядком. И будь что будет. Хуже, чем есть, уже не будет.

– Яванский!

– Я!

– На комиссию.

– Ни пуха, ни пера, братан, – сказал незнакомец, ставший на несколько минут роднее всех и, привстав с лавки, похлопал Валеру по плечу.

– Фамилия, имя, отчество, – быстро спросил врач, ещё недавно выставивший его из кабинета.

– Яванский Валерий Владимирович.

– Число, месяц, год рождения.

– Третье декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года.

– Образование.

– Среднее техническое.

Врач задавал вопросы, а Валерий быстро и чётко отвечал. Доктор заполнял карту, сверял с данными городской военно-врачебной комиссии, что-то зачёркивал, исправлял, записывал и изредка посматривал на сияющее улыбкой лицо Валерия. Заполнив нужные графы, врач измерил ему давление. Прослушал сердце и легкие.

– Становись на весы. Так, хорошо. Ну что, нормальный вес – семьдесят пять килограмм. Переходи, рост измерим. Пятки упирай в основу. Так, хорошо. Не сутулься. Выпрямись. Вот. Записываем – один метр шестьдесят восемь сантиметров.

Врач записал данные в карту и протянул её Валерию.

– Пройдёшь всех специалистов и опять ко мне за заключением. Кру-гом! К следующему специалисту шагом марш.

И покатилось. Тридцать три. Присядьте. Попрыгайте. Спустить трусы до колен. Нагнитесь. Заголитесь. Хорошо. Отлично. И зловеще звучащее «здоров как бык». Все врачи мило улыбаются. Валерка тоже сверкал белизной всех своих зубов. Был учтив и в меру корректен. Но с каждым заключением специалистов – «Годен!» – настроение ухудшалось. Пробежав всех врачей, Валерий вновь предстал перед терапевтом первого кабинета.

– Ну, молодой человек, посмотрим. Так. Отлично. Надо же. Ух. Здоров. Хорошо. Вот и прекрасно, – ознакомившись со всеми записями и заключениями, в графе «Терапевт» он красным карандашом жирно вывел «Годен!». – Ожидайте в коридоре. Вас пригласят к председателю комиссии.

– Можно одеваться?

– Нет. Вот так как есть и пойдёте, молодой человек.

Выйдя из кабинета, Валерий присел на свободный край лавки. Ожидая, он наблюдал за ребятами, выходящими из последнего на этой комиссии кабинета, на который была прикреплена бумажная табличка с надписью «Председатель комиссии». Они, кто весело, кто не очень выкрикивали или просто говорили «Морфлот», «Авиация», «Пехота», «Пограничные войска», «Связь», «Танковые войска». Были такие, которые выходили и, вздыхая с облегчением, говорили «Отсрочка». Это слово вселяло надежду на некую «человечность».

– Яванский!

– Я!

– Ко мне.

Валерий подбежал к майору, вышедшему из кабинета председателя комиссии.

– Войдёшь, представишься: «Призывник Яванский на призывную комиссию прибыл». Понял?

– Да.

– Повтори.

Запинаясь, Валерий повторил.

– Нормально. Жди.

– О, братан, ты ещё здесь? – Валерий обернулся. Перед ним стоял тот парнишка, с которым они общались перед началом комиссии. – Ну, как успехи?

– Годен.

– Что-то без нотки энтузиазма, – заметил незнакомец.

– А-а-а-а! – отмахнулся Валерий.

– Я Сергей, – незнакомец протянул руку.

– Валерий.

– Если не ошибаюсь, ты за отсрочкой пришёл?

– Да. А как догадался?

– Я уже третью комиссию прохожу. У меня, братишка, плоскостопие, и в армию не берут. Вот сегодня окончательно «волчий билет» выдадут. Даже в стройбат не берут. Насмотрелся я на нашего брата призывника за это время предостаточно. Вот и на тебя смотрю и вижу, что большим желанием служить ты не горишь.

– Это точно.

– Куда уж точнее. Только сильно не надейся. Сам знаешь, какие времена. Ребят не хватает. Так что отсрочку дают только самым-самым.

– Успокоил.

– Да я не успокаиваю.