Дылда проглатывает кусок и кивает:

– Короче, ты попал.

Финн беспокойно ёрзает на сиденье. Наверняка у мамы уже закончилась йога и она ждёт его на вокзале. Он представляет себе, как она одна стоит на перроне, как приезжает поезд, но там его нет. И мама не знает, что и думать, так она волнуется!

Но тут Финну приходит в голову, что у мамы, конечно, есть с собой телефон и, конечно, ей уже позвонил Мухтар, поэтому она хотя бы знает, что что-то случилось. И она сразу позвонит папе… Конечно, мама скажет, что была против, чтобы Финн ехал один, и они опять будут ссориться. А ведь это очень обидно, потому что Финн и правда прекрасно может доехать один! Во всём виноват этот противный Хакмак! Просто свинья! Хотя нет, свинья для него – это ещё слишком мягко. Вообще-то Финну нравятся свиньи. Правильнее сказать: «Он просто комар!» Комаров Финн терпеть не может. Хотя для такого ворюги, как Хакмак, даже комар – слишком мягко.

Машина подъезжает к перекрёстку. Загорается жёлтый.

– Ничё, проскочим, – пищит толстяк и нажимает на газ.

Мотор ревёт, и машина делает рывок.

– Не проскочим! – рявкает дылда, тряся головой. Прямо перед перекрёстком зажигается красный.

Толстяк изо всех сил нажимает на тормоз. Финн хватается за переднее сиденье, чтобы не упасть. Дылда старается удержать стаканчик с пахтой и кричит: «У-у-у-у-у-а-а-а-а-а!»

Машина как вкопанная встаёт у светофора. Дылда недовольно смотрит на толстяка.

– Я чуть не проли…

Но прежде, чем она успевает договорить, позади них что-то оглушительно визжит, и…

ХЛО-О-ОП!

Финн так пугается, что даже кричит…

…ну а полицейская машина подпрыгивает и с громким бульканьем приземляется, прямо как лягушка на воду. Потом всё стихает.

Полицейские молча сидят на местах. Дылда по-прежнему держит стаканчик, но он пуст. Булькающий звук получился из-за пахты, а не из-за лягушки. Жидкость из стаканчика поднялась вверх, как в замедленной съёмке, подлетела к ещё более вытянутой, чем обычно, физиономии дылды и прыснула ей прямо на форму.

«Как подтаявший снеговик», – думает Финн, глядя на дылду.

Наконец полицейские приходят в себя.

– Оба-на! – пищит толстяк, глядя в зеркало заднего вида.

Дылда делает глубокий вдох, извлекает из кармана куртки носовой платок и начинает вытирать им лицо. И только после этого оборачивается. Финн тоже смотрит назад. Прямо за ними стоит грузовик. На капоте – вмятина, а над ней поднимается белый дымок. Из кабины выглядывают две физиономии с вытаращенными от страха глазами.

– Ну класс ваще, – говорит дылда нервно и ставит рядом стаканчик.

Толстяк фыркает и рывком открывает переднюю дверь.

– Ща он у мя получит! – пищит он и, громко охая, выкатывается из машины.

Дылда оборачивается к Финну.

– Ты в порядке?

Финн только пожимает плечами. Ну что на это скажешь? Какое там в порядке! Наоборот – всё только хуже и хуже! И ему срочно нужен воздух. Он бешено крутит ручку, и стекло медленно опускается.

Дылда тем временем вышла из машины и по-прежнему старательно оттирает форму платком. А толстяк уже стоит рядом с грузовиком, из которого выглядывают оцепеневшие от ужаса лица. Одно из них, как теперь может различить Финн, принадлежит мужчине, а другое – девочке со взъерошенными волосами. Их с Финном взгляды встречаются, девочка корчит гримасу и показывает Финну язык. Он быстро отворачивается, но тотчас снова смотрит на грузовик – интересно ведь, что будет дальше.

Толстяк жестами показывает водителю, чтобы тот опустил стекло.

Тут подходит дылда, и они вместе говорят о чём-то с водителем. Финн разобрал такие слова, как «безопасная дистанция», «признание вины» и «лишение прав». А потом раздаётся негромкий щелчок. Это открылась пассажирская дверь в кабине грузовика. Оттуда выскользнула девочка и пошла вперёд к полицейской машине, причём никто из взрослых ничего не заметил.

Девочка доходит до того места, где сидит Финн. Он быстро отворачивается, как будто никого не видит. Но девочку не так-то легко провести. Она засовывает руки в карманы штанов и разглядывает Финна сквозь открытое окно.

– Жвачку хочешь? – спрашивает она наконец.

Достаёт из кармана пачку, вытаскивает оттуда две пластинки и засовывает в рот.

– Нет, спасибо, – Финн качает головой.

Он ещё не решил, как с ней держаться. Сначала она показывает язык, а теперь как ни в чём не бывало предлагает жвачку. И всё-таки Финн украдкой поглядывает на её свалявшийся вязаный свитер. Девочка надувает пузырь, пока тот не лопается.

– Ты преступник? – спрашивает она.

– Не.

– Тогда почему ты в полицейской машине?

Финн только отмахивается.

– Всё равно не поймёшь.

– А что тут непонятного? Спёр небось чего-нибудь, вот тебя и поймали.

Финн снова качает головой.

– У меня просто билета не было. Я из поезда.

– Ага, – девочка понимающе кивает и снова надувает пузырь.

– Зайцем, значит, ехал, – изрекает она, когда пузырь лопается.

Финн закатывает глаза. Ну ясное дело, она ничего не поймёт!

– Это не из-за этого, – говорит он.

– А из-за чего?

– У меня в поезде украли рюкзак. Вместе с билетом, деньгами и новым телефоном.

На секунду девочка даже жевать перестала.

– Жесть! – восклицает она.

Финн кивает.

– Меня тут в отделение везут. Хотя мама ждёт меня в Берлине, на Центральном вокзале.

– А я знаю, где Центральный вокзал, – говорит девочка.

Она снова жуёт и раскачивается на носочках.

– Н-да, – тянет она, пожимая плечами. – Ну… если они тебя заграбастают, быстро не отпустят.

Финн окидывает её недоверчивым взглядом.

– А ты откуда знаешь?

– Так все говорят, у кого были проблемы с ментами. Взять хоть старшего брата Тимо из нашего класса. Они его два дня в психушке держали. Поэтому…

Но вместо того, чтобы закончить, она надувает новый пузырь.

– Что поэтому? – переспрашивает Финн.

– Поэтому я бы очень подумала, прежде чем ехать.

Финн неуверенно косится на полицейских, потом снова на девочку. В психушку ему совсем не хочется.

– А что бы ты сделала?

– Хм-м-м, – снова тянет она, раскачиваясь на носочках. – Я бы удрала.

– То есть просто сбежала?

Девочка кивает.

– Я тоже сбегу, – обещает она.

– Но… – мнётся Финн. Может, она просто валяет дурака? Но девочка смотрит совершенно серьёзно.

– Всё лучше, чем в психушку, – говорит она, улыбаясь. – Да и до Берлина тут недалеко. Мне вот тоже позарез надо в цити.

Словом «цити» она называет сити[7], то есть Берлин, и при этом делает такое лицо, как будто предлагает Финну самую крутую вещь на свете.

Но он всё сомневается.

– А если нас засекут…

– Тогда – в психушку. В общем, решай быстрей, пока они там лялякают.

Финн ещё раз смотрит на полицейских, которые протягивают водителю грузовика какую-то бумажку на подпись. В голове у него роятся мысли. Ему как можно скорее надо домой. Вообще-то полицейские должны были ему помочь. И проводник должен был, но не помог! До сих пор взрослые не только не помогли ему, но всё время мешали. И уж чего-чего, а в психушку он точно не хочет! Наверняка мама с папой его поймут.

Он снова смотрит на девочку.

– А что скажет твой папа? – и Финн показывает на грузовик.

Девочка презрительно выплёвывает жвачку.

– Он мне не папа. Ну что, бежим?

Потом всё происходит очень быстро. Финн тихонько приоткрывает дверь, вышмыгивает из полицейской машины и, пригнувшись, прячется за девочкой. Вместе они крадутся прочь от машины и уже успевают отойти на порядочное расстояние, как вдруг у них за спиной раздаётся вопль толстяка:

– Эй! Вы куда?!

И тут как по команде они начинают бежать. Финн несётся изо всех сил, ну а девочка мчится ещё быстрее – только пятки сверкают. Ботинки стучат по асфальту, волосы развеваются.