– Чё, обалдел небось?

Финн кивает. Хотя он вовсе не обалдел. Потому что знает этот фокус. Ему Карло показывал. Только не с Ка-Де-Ве, а с «Карштадтом»[5]. Карло – это его лучший друг. Они познакомились ещё до рождения, когда их мамы были беременны и вместе ходили на курсы, где рассказывают про роды. Мама говорит, что они одновременно начинали толкаться, как будто заранее договаривались. Наверняка так оно и было, хотя Финн ничего об этом не помнит. Зато фокус с валетами он помнит прекрасно. Там нет ничего сложного. Главное, когда раскрываешь веером четырёх валетов, незаметно достать из колоды ещё четыре карты и спрятать их за последним валетом. И когда кладёшь валетов обратно, именно эти карты должны оказаться наверху. Потом спокойненько засовываешь их в колоду, а валеты остаются сверху – их ведь никто не трогал. Правда, у Карло фокус не получился. У него один валет случайно упал, и Финн сразу всё понял.

Финн снова смотрит в окно. Солнце стоит совсем низко, и уже показалась луна. Белая и круглая, она висит в небе, как пицца без начинки. Неподалёку неспешно крутятся ветряки, мигая красными лампочками. Это чтобы пилоты их видели и случайно не врезались. Ветряки вырабатывают электричество. Папа говорит, что они приносят много пользы, потому что не загрязняют окружающую среду. Финну ветряки тоже нравятся. Он представляет себе, что это роботы с мигающими красными глазами. А руками они машут, потому что им скучно просто так стоять на одном месте.

Пока Финн смотрел в окно, Хакмак допил из банки, смял её и бросил на пол.

Поезд сбавляет ход. На бегущей строке в конце вагона загорается новая надпись: «Следующая станция – Гранзее». Хакмак берёт со стола карты и встаёт.

– Слышь, малыш, клювом не щёлкай, ща я те ещё один фокус покажу. На прощаньице. Просто отпад. Такого ты ещё не видел, точно те грю!

Он манит Финна рукой и при этом роняет колоду – карты разлетаются во все стороны и падают под столом и сиденьями.

– Чёрт! Чтоб их! – ругается Хакмак.

Он нагибается и поспешно собирает карты, выставляя на обозрение свою «попораму». Мама так всегда говорит, если у Финна сползают штаны и видна складка между ягодицами. Раньше Финна это очень смешило. Иногда он даже специально чуть-чуть спускал штаны, чтобы она так сказала. Но в последнее время стал стесняться. И на хакмакскую задницу у него тоже никакого желания нет любоваться. Финн опускает глаза и видит под столом десятку крестей. Нагибается, но, чтоб её достать, приходится хорошенько потянуться. Финн поднимает десятку, встаёт, и Хакмак одним рывком выхватывает у него карту.

– Спасибочки! Ты славный малыш!

И торопливо убирает колоду в карман. Так же быстро хватает пакет и закидывает его за спину, как мешок.

– Ну, кажися, всё. Глянь-ка, я исчезаю! Абракадабра…

Он машет рукой так, будто держит в ней волшебную палочку. И пятится к двери вагона, всё так же отчаянно жестикулируя. При этом он совсем не похож на иллюзиониста, который вот-вот исчезнет, а скорее – на однорукого пловца, плывущего в лодке по какому-то желе и гребущего одной рукой. Выглядит это не очень.

Поезд тормозит и останавливается. До Финна доносится свист открывающихся дверей. Хакмак добирается до лестницы, ещё раз машет, разворачивается и с грохотом бежит по ступенькам.

В окошко Финн видит, как он выходит из поезда, как бегом бежит по платформе со своим закинутым за спину объёмистым пакетом. Поезд снова трогается, и Хакмак пропадает.

Финн чувствует облегчение.

– Билеты, пожалуйста.

Только поезд отходит от станции, как на второй этаж поднимается проводник – в синей форме и красном галстуке. Финн тянется за рюкзаком, но тот куда-то исчез. То есть как это исчез?! Ведь только что он был здесь! Финн заглядывает под столик, потом растерянно оглядывается. Наконец встаёт на карачки и начинает ползать между сидениями. Но и там – ничего! Кроме сплющенной банки.

Сверху слышится голос проводника:

– Эй, молодой человек, ты что, хочешь спрятаться?

– Не.

Финн быстро встаёт. Проводник сдвигает очки на самый кончик носа и очень строго на него смотрит.

– А где твои мама или папа?

– Э… я… еду один, – лепечет Финн.

– Тогда покажи свой билет.

Финна бросает в жар. Что делать? Он смотрит на проводника и сглатывает.

– Ну… э… он в рюкзаке.

– Так доставай его!

И проводник смотрит на него, как фрау Хеншке-Поль, когда Финн пишет «не» вместо «ни».

– Но я… не могу, – бормочет Финн, и ему сейчас наплевать, как правильно – «не могу» или «ни могу». – Понимаете, его тут нет, хотя он только что был здесь. Вот тут, на сиденье.

Проводник мрачнеет.

– Ну-ну, – тянет он. – Значит, был, а теперь нет? А куда ты едешь? И сколько тебе лет?

Финна прошибает пот. Ах, если б папа был сейчас рядом! Он бы сразу всё объяснил, и Финну не пришлось бы мучиться.

– Десять, – выдавливает из себя Финн. – Вернее, будет десять через три недели и два дня. Я еду в Берлин. К маме.

– А мама-то хоть об этом знает?

Что за глупый вопрос! Финн, конечно, кивает. Ещё бы ей не знать! Ведь она будет встречать его на вокзале.

Теперь весь вагон наблюдает за проводником, который волосатой рукой чешет свой лысоватый затылок.

– А у твоей мамы, хе, у неё небось и имя есть?

Финн снова кивает.

– Свеня.

– А фамилия?

– Лизь.

Проводник поднимает брови.

– Лизь?

Финн опять кивает. Не хватает ещё, чтобы проводник спросил: «Лизь – как слизь?» Так все спрашивают, как только слышат эту фамилию. Но проводник, слава богу, ничего не спрашивает.

– Ага, Свеня Лизь. Может, мы ей позвоним и спросим: а она вообще знает, что её сынок один путешествует?

Тут Финн спохватывается, что позвонить он не может – телефон ведь тоже в рюкзаке! И чувствует, что вот-вот разревётся. Телефон был совсем новенький, и Финн на него сам заработал. Фрау Бухборн каждую неделю платила ему евро за то, что он приносил ей газеты из почтового ящика и выбрасывал пакет с мусором.

Пакет с мусором… И тут до Финна доходит. Ну конечно же, пакет! Теперь понятно, почему он стал таким огромным! Это всё Хакмак! Вот гад! Он специально рассыпал все карты! А когда Финн полез под стол, сунул рюкзак в свой пакет!

– Это всё тот тип с пакетом! – кричит Финн, волнуясь.

– Ага, тип с пакетом, – проводник тяжко вздыхает и смотрит по сторонам. – Но я не вижу здесь ни одного человека с пакетом.

– Конечно, не видите! Потому что он только что вышел, в Гранзее. Он вот тут сидел! – Финн умоляюще показывает на сиденье напротив. – У него ещё огромные дырки в ушах и на майке написано «Хакмак». Нужно срочно вызвать полицию! Его ещё можно догнать!

Но проводник качает головой.

– Сперва позвоним тебе домой.

Он достаёт из сумки служебный телефон.

– Надеюсь, ты номер хоть помнишь?

Финн снова кивает.

– Ноль, три, ноль… четыре… девять, один…

От волнения он начинает путаться:

– Э… девять, четыре, один, девять…

И запинается.

Проводник нервно опускает телефон и смотрит на Финна.

– Ну и?

Финн ничего не понимает… Он ведь отлично знает свой домашний номер! А тут вдруг раз – и вылетело из головы. Ну а мамин мобильник он ещё не выучил.

Внезапно подаёт голос женщина с короткими седыми волосами, которая сидит через два ряда от Финна:

– Да оставьте вы мальчика в покое! Совсем его запутали. Я заплачу за билет. Сколько он там стоит?

У Финна мелькнула надежда. Прежде он эту женщину даже не заметил. А она тем временем достаёт из кошелька десятку и протягивает проводнику. Но тот отмахивается.