Парень сразу заулыбался.

– Так это еще раньше было. Я ведь сперва на острове отсиживался. Там Колыма течет. Это река такая, слыхал небось? – И он блеснул озорно глазами.

Сергей лишь кивнул.

– Ну так вот, остров в прямой видимости, а догадки ни у кого не хватило, что я на нем могу прятаться. Днем отсиживался в кустах, а ночью переплывал обратно и таскал продукты со склада. Там на берегу лодка брошенная была, я на ней и плавал туда-сюда. Так и думал, что поплыву на этой лодке по Колыме аж до самого Ледовитого океана. Тыщи полторы километров будет! Но мне-то что? Не ногами же идти по камням. Сел в лодку и плыви себе, лодка сама тебя донесет. Я уж и продуктов запас на дорогу, снасти приготовил для рыбалки. Да только ничего не пригодилось. Однажды меня застукали, и пришлось все бросить и срочно уходить. – Он пригнул голову и погрузился в воспоминания. – Хотя все одно никуда бы я не уплыл. Мне уже потом сказали, что по всему берегу Колымы расставлены оперпосты. И ниже по течению лагерей полно. Никак не проскочишь. Да и весел у меня не было. Куда там!

– Ну все равно, попробовать стоило, – заметил Сергей. – Сам же сказал – лодка была. Вместо весла взял бы палку подлиньше – и плыви себе. Ночью плывешь, а днем затащил лодку на берег и дрыхни. Кто тебя увидит?

Парень с отсутствующим видом смотрел на него. Видно, сам теперь жалел, что не решился.

– Так я чего, я не против, – проговорил со вздохом. – У меня все уже готово было. Только решил я в последний вечер еще раз сплавать на другой берег. Там склад с продуктами, а я место знал, где пролезть можно. Ну и решил еще раз слазить. Поплыл в темноте. Ну и что? Иду себе по мостику через речку Таскан, а навстречу мне начальник лагеря «Туманный». Представляешь? Увидел меня и кричит: «Шевяков, ты, что ли? А мы уж тебя искать перестали. Ты чего тут делаешь?» А я стою – ни жив ни мертв. Думаю, сейчас как пальнет из нагана, а тело сбросит в воду. А че ему? Одно развлечение. Пристрелил беглеца, еще и орден дадут! Но он не стал стрелять, а повел меня в лагерь. Идет сзади и приговаривает: повезло тебе, сукин ты сын, что это я тебя поймал. Другой бы тебя порешил на месте, а я не хочу о тебя руки пачкать. Пускай тобой оперчасть занимается. Получишь сполна за свой побег. Так и знай!

Парень замолчал, лицо его приняло обиженное выражение.

– Как же ты ушел от него? – спросил Сергей.

– Сделал вид, что покорился. Я и в самом деле думал, что все кончено. Только в какой-то момент меня словно пронзила молния. Мы как раз вдоль берега шли, а темно, кусты густые прямо у воды. Ну я и кинулся в эти кусты. Сам от себя этого не ожидал! Продрался сквозь ветки и прыгнул в воду. Погрузился с головой и плыл, пока воздух не кончился. Начальник стрелял по воде, да что толку! В темноте ничего не увидишь, а я под водой плыл. Так и уплыл от него. Выбрался на берег ниже по течению и как был, так и пошел прямо по дороге. Думаю: будь что будет. Возьмут так возьмут.

Сергей недоверчиво глянул.

– Погоди, а погони разве не было?

Парень ухмыльнулся.

– В том-то и фокус, что начальник никому не сказал про меня. Видно, стыдно стало, что упустил. Над ним бы потом смеялись, вот и промолчал.

– А выстрелы? Сам же сказал, что всю обойму в тебя выпустил.

– Там выстрелами никого не удивишь. Он же начальник лагеря! Скажет, что померещилось в темноте – вот и начал палить.

– Тогда понятно, – согласился Сергей.

Рассказ этот вызвал у него двойственное чувство. Парень рассказывал очень убедительно, как будто все было на самом деле. Но сам рассказ казался неправдоподобным. Начальник лагеря самолично конвоирует беглеца, потом стреляет в него. Тот сбегает и после этого спокойно идет по дороге, и никто его не останавливает. Все это выглядело нелепо, но он уже знал, что такие вот нелепицы вполне могут происходить в жизни. А кроме того, они как раз ехали в те места, где, по словам парня, происходили все эти события. И если только он наврал, то это скоро выяснится. Так зачем же ему придумывать такие небылицы?

– Мы в Сеймчане будем делать остановку, сам увидишь, что там про меня всё знают, – словно прочитав его мысли, молвил парень. – Я ничего не придумал, ей-богу! Так всё и было.

Сергей отвернулся. Было или не было – это не так уж и важно. Могло быть – и точка! А раз могло, значит, считай, что было. Но его что-то не устраивало в этом рассказе, была какая-то досадная неувязка. Он склонил голову и поджал губы. Так сидел некоторое время, потом кивнул своим мыслям и шумно выдохнул.

– Зря ты не поплыл в своей лодке! – произнес, не поворачивая головы. – Ты ведь мог вернуться к ней и спокойно уплыть вниз по течению. Тем более что начальник никому не сказал про тебя – чем же ты рисковал?

Парень глянул на него с удивлением и как бы не веря, а потом вдруг кивнул.

– Я тоже об этом думал. Но в тот момент как-то все перепуталось в голове. Я все ждал погони, думал, что он всех на ноги поднимет. А так бы оно, конечно, мог и уплыть.

– А может, он тебя пожалел? – спросил Сергей, но парень глянул на него таким взглядом, что Сергей смутился от собственной наивности.

Больше он ни о чем спрашивать не стал. Уселся поудобнее, обхватил покрепче колени и прижал их к себе, опустил голову на руки и закрыл глаза. Машина все тряслась на усеянной острыми камнями дороге, мотор натужно ревел, ледяной ветер проносился поверх голов, а он в это время представлял, как плывет в лодке по ночной реке. Вокруг тишина, все замерло, лишь слышатся изредка слабые всплески. Он плывет точно посередине, во тьме его не видать с берега. На дне лодки мешки с провизией, бушлат, большая консервная банка и двухметровый шест. Время от времени он внимательно смотрит по сторонам, но все тихо. Так он плывет всю ночь и лишь перед рассветом берет шест и направляет лодку к берегу, к черным кустам. Смог бы он так проплыть полторы тысячи километров? Если за ночь проплывать полсотни километров, то за тридцать дней он бы добрался до океана. Ничего невозможного в этом нет. Вот он уже видит впереди бескрайнее море, суша здесь заканчивается, береговая линия убегает влево и вправо и исчезает вдали. Над головой бесконечное пространство, наполненное светом. Полное безлюдье. Тишина. Свобода! Господи, как это хорошо…

В эту секунду грузовик подпрыгнул на ухабе, и все тридцать сидевших в кузове заключенных одновременно подлетели и тут же опустились на жесткий настил. Сергей сдавленно вскрикнул во сне и широко открыл глаза. Бескрайнее море исчезло; вместо неоглядной дали он видел копошащихся вокруг людей в грязных бушлатах и шапках-колымках, слышал ругань, перемежаемую всхлипываниями. Не все благополучно перенесли этот толчок. Но горя мало: машина неслась вперед, поглощая километры и оставляя позади себя бескрайние пространства. Впереди были такие же сопки и такие же неоглядные дали. Чья-то злая воля влекла людей прочь от обжитых мест и устоявшегося быта – в неизвестность. Каждый, верно, думал про себя: доведется ли проехать по этой дороге обратно? Или навсегда останешься в этой жуткой дали, среди вечной мерзлоты и всеобщего равнодушия? И люди кутались в свои лохмотья, стараясь сберечь силы и не околеть на ледяном ветру.

Весь путь до места назначения занял трое суток. Сергей непроизвольно запоминал крупные лагеря с причудливыми названиями: «Тунгуска» (на 230-м километре Колымского тракта), «Филатовка» (255 км), «Мякит» (260 км), «Берентал» (280 км), «Галандино» (290 км), «Герба» (302 км), «Красная речка» (315 км) и, наконец, знаменитая «Стрелка» (335 км), возле которой Колымская трасса раздваивалась. Основная дорога уводила на северо-запад, к Якутии, а побочная ветвь резко поворачивала вправо, словно бы желая догнать реку Колыму, по берегам которой было понастроено множество лагерей, в том числе и знаменитый «Сеймчан», мимо которого им предстояло проехать. В этой стороне названия лагерей стали более поэтичными: «Радужный», «Вертинское», «Сентябрьский», «Аннушка», «Геологический», «Топографический», «Осенний», «Сенокосный», «Золотистый», «Семилетка», «Юрты»; хотя, конечно, попадались и суровые названия: «Кинжал», «Партизанка», «Среднекан», «Таежный», «Колымское», «Суксукан», «Буюнда», и еще лагеря и «командировки», а еще приземистые бараки и большие армейские палатки, разбросанные там и здесь. Сотни тысяч людей жили и работали в этом суровом краю среди бескрайних сопок, под холодным колымским солнцем (летом) и в шестидесятиградусные морозы зимой (которая наступала в октябре и длилась до конца апреля).