Лестница оказалась старой и местами ржавой — под стать всему остальному «Зефиру», кроме, разве что лифта и спусковых стояков. Их поддерживали в порядке, что логично — слишком важной частью жизни они являлись. В отличие от лестницы на крышу... Зачем вообще им лазать на крышу?

Ответ я получил, когда выбрался на нее сам. Как минимум, затем, чтобы посмотреть на город сверху.

Серый, пыльный, скучный и местами даже противный, сверху он выглядел совсем по-другому. Он не перестал быть серым и пыльным, но серость и пыль стали составными частями совершенно другого общего восприятия. Раскинувшийся под ногами Город с высоты пятнадцати с лишним этажей уже не казался бетонной клеткой, в которой меня заперли против воли, заставив исследовать ее в поисках выхода, нет. Отсюда Город выглядел как гигантский пыльный слизняк, который ползет по планете, пожирая гектар за гектаром ее площади. А следом за ним тянется след из слизи, черной, как сама ночь. Будто слизняк переваривал все, до чего дотянется своими бетонными внутренними органами, и извергал их вместе с переваренной пищей, как отработанный материал. И выращивал, или, вернее сказать, захватывал новые.

Но одновременно с этим жуткий город выглядел притягательно. Жутко и притягательно, как работы Гигера или Босха. Глаз не оторвать, все скользишь и скользишь взглядом по этому сплошному серому ковру бетонных кубов, местами переложенных нитками дорог, иногда спотыкаешься на особенно высоких башнях, торчащих из общего массива, как пики, но потом снова скатываешься на серую бетонную пыль.

Ночью бы сюда придти... Вот тогда наверняка Город будет выглядеть по-другому.

Едва оторвав взгляд от Города, я оглядел крышу. Она оказалась округлой форму, причем не только по периметру, но даже и под ногами небрежно сваренный из стальных листов пол выгибался дугой, словно я стоял на спине стального кита. Диаметр крыши был несколько десятков метров, но из-за изгиба ее края находились почти на полтора метра ниже, чем центр. И там, на самом краю, возле поручня, тянущегося по периметру, стояла Валери. Стояла, оперевшись локтями на этот самый поручень, несмотря на то, что выглядел он весьма хлипким. Рядом с Валери лежал раскрытый настежь чемоданчик, из которого торчали отвертки и пучки проводов, а на голове у девушки виднелось что-то вроде шлема виртуальной реальности. Задрав голову в зенит, девушка медленно водила ею, будто осматривала окрестности, только не здесь, а в виртуальности, нисколько не смущаясь тем, что в шаге от нее начинается пятидесятиметровая пропасть с очень твердым дном.

Ну и, конечно же, у нее в ушах были наушники... Было бы странно ожидать чего-то иного.

— Вал... — позвал я. — Вал!

Само собой, она меня не слышала. Пришлось осторожно спускаться по покатой крыше, на которой не было никаких поручней, кроме тех, что ограничивали периметр. Ладно хоть какое-то подобие ступенек нашлось — в целом ряде металлических листов чем-то продавили приличных размеров углубления, в которые можно было ставить ноги.

Придерживаясь руками за стыки листов и швы сварки я аккуратно и медленно спускался, борясь с желанием достать нож, воткнуть его в крышу и использовать как опору для рук — потом, по закону подлости окажется, что из этих дырок на мою же постель и потечет во время очередного дождя.

Добравшись наконец до Валери, я похлопал ее по плечу, заставляя обратить на себя внимание. Она тут же перестала лапать Пульс, подняла на лоб шлем и вытащила наушники:

— А, Лайт! Ты как раз вовремя!

— Вовремя для чего? — не понял я.

— Я вылетала половину аккумулятора, дрон возвращать пора!

— Ты что, его уже сделала? — удивился я.

— Ага! — Валери тряхнула головой. — Я вспомнила, что у меня была одна плата, которую я начинала делать для нейронного интерфейса, так что я быстренько собрала на ее основе коптер и залила на него стандартную прошивку! Вот, испытать решила, вроде бы все нормально!

— А как ты его испытываешь? У тебя же нет нейронного интерфейса... Нету же?

— Я сделала двойную систему управления! И с Пульса можно, и интерфейсом можно! — Валери щелкнула ногтем по своему Пульсу. — Мне же надо было как-то испытать коптер!

— А очки зачем? — я кивнул на шлем.

— Чтобы видеть изображение с камеры, конечно! — Валери посмотрела на меня так, словно я спросил, в какую сторону делается заднее сальто.

— И мне тоже такое понадобится? — ужаснулся я.

— Нет, конечно! — улыбнулась Валери. — Ты же через интерфейс будешь управлять!

Я выразительно посмотрел на нее, ожидая продолжения, но оно так и не последовало.

— И-и-и?.. — вопросительно протянул я, намекая на продолжение.

— И это значит, что изображение будет поступать тебе прямо в зрительные центры мозга! — терпеливо разъяснила Валери. — Интерфейс же приварен прямо к глазным нервам!

Звучит жутко... Я даже обрадовался, что необходимый имплант передался мне так сказать «по наследству» и мне не пришлось на своем опыте узнать, каково это, когда его «приваривают к глазным нервам». Звучит жутковато.

— Ладно. — я вздохнул. — Тогда давай приступим к испытаниям. Быстрее начнем, быстрее закончим.

— Я же говорила, к твоему Пульсу не получится подключить коптер! — Валери хихикнула. — Забыл уже?! Или ты хочешь на моем?!

— Я хочу через интерфейс. — я постучал пальцем по лбу. — Так, как это и должно выглядеть в идеале.

— А откуда у тебя интерфейс!? — удивилась Валери. — Он что, уже установлен?!

— Э-э-э... Ну да. — ответил я с облегчением от того, что она сформулировала вопрос именно так, а не «Ты уже поставил?»

— Так быстро?! — удивилась Вал. — Без калибровки, без периода толерантности?! Как это возможно?!

— Да я же не в курсе. — я пожал плечами. — Я в имплантах вообще не дока ни разу. Как-то вот знаешь... Он просто раз — и уже там.

Почему-то я снова ощущал себя как на допросе у Виктора — человека-полиграфа, и врать не хотелось. Поэтому я не врал, а говорил правду, по-своему ее заворачивая. Ведь интерфейс и правда уже был «там».

И я правда был не в курсе, как это получилось.

— Никогда не слышала ни о чем подобном! — Валери прищурилась. — Ты меня не обманываешь?!

— Ну, проверь меня, если не веришь! — я развел руками. — Только как?

— Да элементарно! Назови идентификатор своего интерфейса! Я же должна подключить коптер к нему!

— Ага. — я улыбнулся. — С радостью. Только как его узнать?

— Ну да, откуда тебе!.. Расфокусируй зрение, попытайся посмотреть в... пустоту! Чтобы у тебя все объекты были размытыми!

Посмотреть в пустоту? Ну и задачка. Я понимаю, как посмотреть на что-то, но как посмотреть... На ничто?

Через несколько минут попыток у меня, кажется, получилось. Я сосредоточил взгляд на какой-то пылинке, которая медленно падала перед глазами, и не двигал глазами, даже зрачками, до тех пор, пока пылинка не упланировала за пределы поля зрения. Получилось, что я сфокусировался ни на чем. Все, что было в поле зрения, сильно размылось, словно на акварельную картину пролили воду, и смешалось в несколько больших цветовых пятен.

И тогда на фоне этих пятен проступили контрастные черные буквы.

«Интерфейс готов к подключению. Идентификатор...»

Я послушно начал читать буквы и цифры, которые представляли собой идентификатор моего интерфейса. На середине я сбился, потому что не разобрал очередной символ, и попытался сфокусировать на нем взгляд. Естественно, в реальности этих символов не существовало, поэтому взгляд мой на самом деле сфокусировался на каком-то реальном предмете, а все надписи, связанные с интерфейсом, расплылись и уползли на границы поля зрения, сформировавшись в крошечную, совершенно незаметную дымку по краям поля зрения.

Пришлось снова фокусироваться на пустоте, благо, во второй раз это далось легче, и читать идентификатор с начала. Валери символ за символом вбивала его на своем Пульсе, и, когда я закончил, она нажала что-то еще, и тут же под строкой о готовности интерфейса появилась еще одна.