На последних метрах пришлось прибавить скорость подъема до максимума, иначе я бы просто не вписался в намеченную дыру. За метр до нее я смотал оружие обратно в рукав, выдохнул, вытягиваясь в струну, и на всякий случай нарастил световую броню на все тело...
Очень хотелось закрыть глаза, но делать этого я, конечно же, не стал. Мне нужно было видеть.
Я влетел в просвет выше, чем собирался — так, что задел сияющим своим доспехом один из торчащих шипов. Я ожидал, что ударюсь об него, как о твердый предмет, но вместо этого то ли прошел сквозь него, то ли что — не пойму, но главное — я не сменил ни траектории движения, ни скорости. Я пролетел внутрь клетки, быстро крутнул головой, высматривая подходящую жердочку, и увидел ее. Прямо над головой из общего переплетения торчал черный узловатый корень толщиной в мою руку. Его-то я и использовал.
Я снова выбросил нож в руку, развернул обратным хватом и вонзил в корень, как горячий нож — в брикет масла. Повис на нем, напряг брюшные мышцы, останавливая раскачку, и повис, как на турнике.
Там, где я пролетел, на шипе, который достал до меня, сиял клочок света. Словно я продирался через настоящие колючие кусты, и это — кусок вырванной шипами ткани, оставшийся у растения в качестве трофея. Я перевел взгляд на свою световую броню, которую не спешил убирать, и оказалось, что на груди, там, где я зацепил шип, видна глубокая, почти сквозная царапина. Даже не царапина — просто полоса черноты, словно проведенная углем. Она медленно таяла, края ее срастались, она становилась меньше и через пятнадцать секунд пропала совсем. Я перевел взгляд на клочок света на шипе — он истаял тоже.
Что ж... Не зря моя задница предупреждала меня, что что-то тут не так. Полез бы по лозам снизу — обязательно где-то не досмотрел бы и как нечего делать проколол световую защиту об эти бешеные шипы. Не знаю, что они из себя представляют, и почему им настолько плевать на Свет, но при этом они протыкаются моим оружием... Да и знать не хочу! Главное, что я не остался насаженным на эти шипы, как жук под стеклом в коллекции.
Но на всякий случай надо держать в уме, что в этом мире есть не просто Тьма, которая боится Света и от которой можно с его помощью защититься, но еще и ТЬМА, которая сама пожирает Свет будь здоров. Скорее всего, существует подобное только здесь, в противном случае мне бы уже кто-нибудь рассказал о существовании подобного, но, даже в этом случае нет никакой гарантии, что оно не появится где-то еще.
А мне ведь еще выбираться обратно тем же путем... Эх, ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.
Дав команду роупдарту опускать меня, я спустился до того момента, когда ноги уперлись почерневший бетон, а потом резко смотал оружие, перехватил рукоять руками и воткнул в купол. Подтянулся, подшагнул ногами, воткнул клинок повыше и таким образом, орудуя им как альпинист ледорубом, добрался до той линии, выше которой купол уже не существовал.
Издалека казалось, что купол разворотило взрывом, но при более детальном рассмотрении оказалось, что его скорее расплавило. Не знаю, как и чем, но торчащие бетонные грани не щерились острыми сколами, а были зализаны до полной гладкости. Вряд ли кто-то всерьез занимался их шлифовкой, так что, наверное, это все же следует назвать «расплавлением». Не температурой, конечно, а Тьмой, хоть я и не знаю, как это возможно. Да это и не важно, по сути.
Так как я лез в самое натуральное сердце Тьмы, то, прежде чем сделать это, я снова покрыл световой броней все возможные участки тела, не являющиеся критически необходимыми для передвижения, и перевалился через сколы стены, наконец оказавшись внутри. Приземлился на ноги, и поднял над головой светящийся нож, вырывая из темноты очертания предметов.
Я уже видел подобное. Как раз в тот момент, когда впервые воочию наблюдал казадоров — я тогда сидел в квартире, вход в которую обнажила обрушившаяся стена. Тьма схватила все как есть, включая мебель и даже электронику, и спаяла все это в единый черный монолит, сделав частью ноктуса и заодно приварив к стене закрытую дверь, но не лишив ее знакомых очертаний.
Здесь было что-то похожее. Купол обсерватории был в диаметре метров двадцать, и внутри представлял собой единое помещение без стен и перегородок, заваленное сейчас перевернутыми столами, креслами на колесиках, какими-то агрегатами, какими-то аппаратами, микроскопами и не пойми чем еще. Все это было намертво впаяно в пол и стены и составляло с ними одно целое, даже там, где будто бы поверхности и не касалось вовсе. Доходило до абсурда — какая-то раскрытая книга висела прямо в воздухе, корешком вверх, и лишь одна-единственная из вороха раскрытых веером страница, касалась пола самым уголком. Создавалось ощущение, словно из центра спешно эвакуировались, отбрасывая прочь все, что стояло на пути, или мешало встать из-за стола, и в этот момент все это сфотографировали, перевели в оттенки серого и выкрутили контрастность на максимум.
И людей потерли, конечно.
Ровно посередине купола виднелось что-то типа кубического помещения, в котором явственно просматривалась квадратная дыра. Аккуратно обходя предметы интерьера, и стараясь не споткнуться о всякую мелочь, раскиданную буквально под ногами, я прошел к кубику и мои подозрения подтвердились — дыра оказалась не случайно появившейся, а очень даже дверным проемом, правда, без дверей. Думаю, не ошибусь, если, внимательно посмотрев на толстые стены, предположу, что это на самом деле окончание шахты лифта, а двери разъехались в стороны, спрятались в стены и там и остались. Наверняка тут где-то есть и лестница тоже, в смысле, помимо той аварийной, что тянется по внутренней стороне шахты, но искать ее я не буду. Если не окажется, что на других этажах лифтовые двери закрыты — не буду.
Нож бесшумно вонзился в крышу лифтовой шахты, и я шагнул вниз, медленно спускаясь на веревке.
Мое предположение оказалось верным — если открыта одна дверь, то вполне вероятно, будут открыты и другие. Это логично для панической эвакуации, на которую намекал хаос на верхнем этаже. В такой ситуации открыть вообще все двери, чтобы обеспечить беспрепятственный выход всем сотрудникам — самое правильное из решений. Только я сомневаюсь, что хоть кто-то смог этим воспользоваться.
Кабина лифта, кажется, находилась в самом низу. Точнее сказать трудно — темно все же. Так или иначе, несколько этажей пустоты у меня под ногами намекали на то, что я смогу беспрепятственно исследовать несколько уровней, и, если повезет, и все двери действительно остались открытыми — может, даже найти что-то интересное.
Добравшись до первой открытой двери, я раскачался ногами, добрался до пола и оказался в новом помещении. Здесь уже присутствовал и коридор и двери по бокам от него, ведущие в какие-то офисы или кабинеты. Здесь двери были уже не раздвижные, а обычные деревянные, и в некоторых местах, видимо, их даже не успели открыть, и теперь они намертво слились с дверными коробками. Везде, где ситуация позволяла, я сунул свой любопытный нос, а где позволяла больше, чем нос — пролезал и сам, но везде было одно и то же. Очерненные столы, шкафы, компьютеры, телефоны, разбросанные бумаги. Словно кабинеты офисного планктона обильно полили нефтью, и так и оставили, а она еще и затвердела в непробиваемую корку.
Весь уровень оказался одним огромным конгломератом маленьких офисов и кабинетов — видимо, здесь располагалась бюрократическая часть комплекса. Первые несколько помещений я прошерстил досконально, но, убедившись, что они все одинаковые, убавил энтузиазма и стал лишь поверхностно оглядывать интерьер. Как-никак, мое время здесь не бесконечно, а заметить что-то интересное или необычное на этом черном фоне нетрудно и издалека.
Убедившись, что везде одно и то же, я вернулся к шахте и спустился еще на уровень ниже. Здесь тоже оказалось несколько помещений, но намного меньше, чем на офисном этаже, зато каждое из них было намного больше. И их наполнение в виде загонов и клеток ясно давало понять, что конкретно тут когда-то было — виварий. Помещение, в котором держали подопытных животных, на которых испытывали разработки центра. Маленькие загоны, большие загоны, целые тюки сена, канистры и бочки, вилы и лопаты, фартуки и ботинки по колено, даже кучи навоза — теперь все это сковано Тьмой и представляет собой единый конгломерат.
