— Ты чего, Джек? — спросил Таул.

— Ничего. Просто устал.

— Уж очень ты бледный. Наш корабль стоит в конце гавани. Там отдохнешь.

— Какой корабль? — Джек только теперь заметил, что они находятся не в той части гавани, где причалены «Чудаки-рыбаки».

— «Ловец креветок». Вот он. — Таул указал на маленькую одномачтовую каравеллу. — Мне рекомендовал его капитан Квейн. Там должны ожидать нас.

Джек, кивнув, зашагал дальше. Море было серым и спокойным, ветер — легким, а небо — ясным, если не считать перистых облаков на востоке. Чудесный день. В Королевствах в эту пору года темно и стоит мороз. Привыкла ли мать хоть немного к тому климату? Она не любила холода и каждую зиму жалась к огню, только что не обжигая себе щеки. Нелегко, видно, далось ей ее добровольное изгнание.

У корабля Таул стал прощаться с Меган. Откуда ни возьмись вынырнул Хват, и они с Таулом, по всему видать, заспорили о содержимом Хватовой котомки.

— Что, все как есть? — верещал Хват.

— Да. В Марльсе мы добудем еще.

— Не мы добудем, а я добуду...

— Погодите-ка, — вмешалась Меган. — Не надо мне твоих денег, Хват. Ты и так уже купил мне это красивое платье. Больше я ничего не возьму.

— Я отдам тебе половину, — повесив голову, предложил Хват.

— Отдай уж три четверти, — не сдержал смеха Таул.

— Две трети.

— Давай две трети.

Пока Хват отсчитывал деньги, Таул взял Меган за руку. Джек, чтобы оставить их вдвоем, взошел на сходни «Ловца креветок». Навстречу ему вышел невысокий смуглый моряк.

— Друзья капитана Квейна?

Джек кивнул, и моряк пригласил его подняться. Наряд мореплавателя состоял из яркой вышитой жилетки и кроваво-красных штанов.

— Отличный денек для отплытия, — сказал он, подав Джеку руку для пожатия. — Я Балвей из Марльса, первый помощник и казначей. Отца моего зовут Ноллиск.

— А я Джек из Четырех Королевств. — Джек подумал и добавил: — По материнской же линии я происхожу с Ларна.

Слова эти прозвучали странно для него самого, зато были чистой правдой. Наконец-то он обрел хоть половину знаний о себе. У него есть родина, есть своя история, и его бабушка еще жива.

— Да, моя мать родом с Ларна, — повторил он, просто чтобы услышать это еще раз.

Баралис стоял на крепостной стене Брена и смотрел на поле, усеянное замерзшими трупами. Снег занес тела, и только белые руки торчали кое-где над огромной ледяной могилой. Между белыми холмиками сновали как муравьи темные фигурки. Метель помешала мародерам, и горожане только теперь отважились выйти пограбить убитых.

— Надо бы похоронить, — сказал Баралис Кайлоку.

— Зачем? До весны они не провоняют. И потом, это зрелище служит мне лучше, чем погребальные костры, которые слишком быстро сгорают.

Баралис почувствовал раздражение. Чересчур уж надменно обходится с ним Кайлок. Еще не остыв, Баралис обратился к предмету, который досаждал ему более всего:

— Надо бы убрать женщину из дворца, пока Кедрак не обнаружил, что она там.

— А я уж думал, когда же вы заговорите о Меллиандре. Нынче вы перешли к ней быстрее, чем обычно. — Кайлок оперся о стену, не сводя глаз с южной равнины. — Нет нужды ее убирать. Через два дня Кедрак покинет город.

— Он возглавит войско, идущее на Несс?

— Нет, не на Несс. — Кайлок обернулся к Баралису. — На Камле.

— Нападение на Камле расценят как нападение на весь Юг.

— Я смотрел карту, Баралис, и для меня это достаточно северный город.

Баралис сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Кайлок рвется к победе, но не к власти. Это громадная разница. Он возьмет Камле потому, что может, и потому, что война и кровопролитие доставляют ему наслаждение, а не потому, что хочет править этим городом. Его нисколько не заботят завоеванные им города — Хелч он оставил Тирену! Кайлок — завоеватель, и только. Политические Игры, извлечение выгоды и руководство — понятия слишком тонкие для молодого короля. Быть может, с годами он переменится, но пока что от Баралиса зависит обратить его амбиции себе на пользу.

— Камле — недурной трофей.

— А до чего же его просто взять, Баралис! Все думают, что мы пойдем на Несс. И мы укрепим эту веру — двинемся прямо на восток и лишь в самый последний миг повернем на юг.

— Ну а Несс?

— Да на что он мне сдался? — махнул рукой Кайлок. — Подумаешь, овечья столица. Там нет ни порядочных укреплений, ни армии, ни крепкого руководства. Единственный защитой городу служат окружающие его холмы. Займем его после взятия Камле.

Кайлок прав, но совсем по другой причине. За Камле Юг при первой же опасности станет грудью — этот город южане считают своим и будут за него биться. Несс же им только дальний родственник, и его судьба мало волнует Юг. Напав сначала на Камле, Кайлок захватит Юг врасплох, лишив его возможности загодя собрать войска.

— Юг ничего не предпримет, если Камле будет взят быстро, — сказал Кайлок. — К югу от Камле стоит Вальдис, к северу — Брен, а вскорости к ним прибавится и Несс на востоке. Камле окажется в окружении верных мне городов.

— И погода там весьма благоприятна в это время года, — заметил Баралис.

План Кайлока нравился ему все больше и больше.

— Да, я и это учел: теперь там куда теплее, чем в Нессе. Армия с легкостью обеспечит себя, беря все необходимое в попутных селениях. Я дам Кедраку полную волю.

— Какие с ним пойдут войска?

— Все королевские силы — они не понесли почти никаких потерь в битве на прошлой неделе, — все годные к бою черношлемники и дюжина конных рыцарских отрядов. Всего получается около девяти тысяч человек — более чем достаточно. Камле — старый город, он живет старыми победами и давно не обновлял своих стен. Имперские силы легко управятся с ним.

Имперские. Впервые при Баралисе Кайлок открыто упомянул об империи. Да, империя уже родилась на свет, она живет и дышит. Королевства, Брен, Халькус, к ним вскоре прибавятся Камле и Несс. Весной они завоюют Высокий Град, и Аннис не замедлит последовать за ним. Северная империя воплощается в жизнь.

Баралис одернул себя — он не любил упиваться успехом. Мелочи — вот что решает все.

— А кто же будет защищать Брен? Перевалы могут очиститься, и Аннис мигом перейдет через Рубеж.

Кайлок и об этом подумал.

— Здесь остается около двух тысяч раненых черношлемников — половина из них наверняка оправится и вновь станет в строй. Те, что не смогут драться сами, будут обучать других. Я хочу как следует вооружить всех мужчин в городе — наемников, ремесленников, торговцев и крестьян — и через месяц сделать из них настоящих солдат. Я уже отдал приказ по всем городским кузням ковать доспехи и оружие.

— Велите им первым делом готовить вороненые шлемы. Северяне приучены бояться черношлемников. Зрелище пяти, допустим, тысяч солдат в черных шлемах способно порядком смутить неприятеля.

— Баралис, — улыбнулся Кайлок, — вы, как всегда, ухитряетесь усовершенствовать даже самый лучший план.

— Впрочем, мы можем легко держать осаду месяц, а то и больше. Бренские укрепления не имеют себе равных.

— Да, нам следует поблагодарить за это старого герцога. — Кайлок направился к двери, ведущей вниз. — Кстати, Мейбора тоже можно не опасаться. Я выслал отряд к подножию южных гор. Если Мейбор еще жив и у него остались люди, вниз они все равно спуститься не смогут.

Холод был точно хворь. Он поражал мысли, движения, речь и даже разум. Он поражал самую душу. Метель наконец утихла, но тишина эта далась дорогой ценой. За ночь резко похолодало, и день почти не принес облегчения. Снег смерзался, утрачивая рыхлость и превращаясь в плотную стену вокруг них. Вчера из скал еще сочилась вода — нынче она застыла блестящими сосульками.

Мейбор охотно не дышал бы. Морозный воздух леденил легкие, медленно убивая его.

Он уже совсем не чувствовал трех пальцев на левой руке и двух — на правой. Он еще держал меч, но знал, что никогда уже не сможет орудовать им. Главной задачей сейчас было сохранить оставшиеся пальцы. Он постоянно держал руки под своим алым шелковым камзолом.