Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Хват шел по южной стороне города, на лигу восточнее дома Кравина. Весь день он держался подальше от убежища, собираясь с духом для того, чтобы предстать перед Таулом. Он знал, что рыцарь задаст ему трепку — словесную, что хуже всего. Что ж, он заслужил свое — назвал пароль Боджеру и Грифту, и лорда Мейбора из-за него чуть не убили. Недоставало только еще привести к убежищу герцогских черношлемников.

Хват плюнул в порыве отвращения к себе. Скорый и не за такое давно лишил бы его привилегий честного карманника и выкинул на улицу.

Он знал, что должен вернуться — и добыл достаточно золота, чтобы обеспечить себе радушный прием, — но мысль о неодобрении или, хуже того, разочаровании, которое он увидит на благородном лице Таула, стреножила его. Но он все-таки присматривал за убежищем, желая убедиться, что стража не раскрыла его и не увела Таула и Мелли. Он не смог бы жить в мире с собой, если бы подобное случилось. Хват задумчиво поскреб подбородок. Ну, может, и смог бы — но его мучил бы стыд.

Стук-стук! Шлеп-шлеп!

До сознания Хвата впервые дошло то, что давно уже слышали его уши: кто-то вышел из переулка и шел за ним. Хромой, опирающийся на клюку. Чтобы проверить это, Хват перешел через булыжную мостовую.

Тук-тук! Топ-топ! Хромой последовал за ним. Вид у Хвата был самый жалкий, и он не думал, что Хромой хочет его ограбить. Стало быть, Хромой либо из тех, кто раздевает прохожих, либо шпион Баралиса. В любом случае надо уносить от него ноги.

Сохраняя спокойствие, как учил его Скорый, Хват немного прибавил шаг. Хромой ковылял за ним не отставая и шел на удивление быстро для человека с клюкой. Хват, начиная побаиваться, высматривал, не попадется ли подходящий закоулок.

Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой нагонял его. От звука этих шагов Хвата мороз подирал по коже. На улице не было никого. Впереди виднелась галерея, где днем сидели торговцы птицей. Хват хорошо знал это место: продавцы лебедей и павлинов славились своим достатком. Справа был Утиный Хвост — переулок, который, по мнению большинства, кончался тупиком. Но Хват знал, что под стеной проходит сточная канавка. Если он не слишком подрос за последние три недели, он там пролезет, а вот Хромой — дудки.

Хват сделал вид, что сворачивает налево, и в последний миг нырнул вправо.

Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой не поддался на его уловку.

Струйка пота стекла по виску Хвату на щеку. Это потому, что тут жарко, сказал он себе, утеревшись рукавом. Хромой маячил позади. В переулках всегда было мокро, в дождь и в ведро, и башмаки Хвата хлюпали на каждом шагу. Тупик приближался. В углу под стеной виднелась черная лужа — там проходил сток. Хват устремился туда.

Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой тоже поднажал.

Пот теперь лил с Хвата ручьем. Шаги за спиной терзали его нервы. В нескольких футах от канавы Хват отбросил всякое достоинство и бросился бежать. Вода брызгала из-под ног, воздух свистал в ушах, но стук сердца заглушал все прочие звуки. Вонь, бьющая из канавы, предвещала свободу.

Как прыгать — ногами вперед или головой? У Хвата оставалась лишь доля мгновения, чтобы принять решение. Набрав побольше воздуха, он нырнул вперед головой.

Спасительная темнота поглощала его, втягивая в свои неверные глубины. Руки, голова, плечи, туловище, ноги... Ноги! Что-то держало его за ноги. Охваченный паникой, он начал неистово брыкаться. Руки цеплялись за скользкую стену туннеля в поисках опоры. Вырваться не удалось — пальцы Хромого держали его цепко, как когти.

Вот одна рука передвинулась к лодыжке. Тщетно Хват пытался уползти — Хромой тянул его назад. Сила, с которой он это делал, изумила Хвата, почему-то посчитавшего Хромого хилым. Упирающегося Хвата выволокли наружу. Чужие руки сгребли его за коленки и одним рывком поставили на землю.

Он обернулся и оказался лицом к лицу с Хромым.

Несмотря на темноту, он узнал его — по крайней мере в лицо.

Тот улыбнулся, крепко держа Хвата за руку.

— Ты ведь Хват, верно? — сказал он тонким как проволока голосом. Он ничуть не запыхался и дышал совершенно ровно. — Ты должен меня знать. Я Скейс, брат Блейза. — Он снова улыбнулся и заломил руку Хвата за спину. — Мы встречались с тобой в ночь боя. Я был секундантом Блейза.

Хват старался не дышать — от Скейса пахло сладкой гнилью. Он был не таким высоким, более жилистым и менее красивым подобием своего брата. Зубы, как у Блейза, слегка искривлены, глаза чуть поменьше, а губы в отличие от братниных, полных и хорошо вылепленных, сомкнуты в узкую извилистую щель. Щегольством, не в пример брату, он тоже не отличался, одет был просто. Сила его, однако, поражала. Хват до сих пор не мог опомниться от его тисков.

— Ну и чего ты от меня хочешь? — спросил Хват, очень стараясь говорить твердо и с вызовом. За это ему еще сильнее заломили руку.

— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — прошипел Скейс. — Мне нужен Таул. — Хват попытался вырваться, но пальцы сомкнулись еще крепче. — И ты меня к нему отведешь.

В темноте блеснуло что-то, и Хват увидел перед собой наконечник Скейсовой палки — из него торчало вороненое стальное острие.

— Итак, где он?

Сердце Хвата норовило выскочить из горла.

— Я не знаю где. Не видал его с той ночи, когда произошло убийство.

Скейс прижал пику к подбородку Хвата. Сталь была такой острой, что Хват только по теплой струйке крови догадался о полученном ранении — и замер.

— Говори, где Таул, не то я проткну тебя насквозь.

Хват не сомневался, что Скейс сдержит слово.

— Таул на северной стороне — он прячется на Живодерке.

Пика снова приблизилась...

— Зачем же ты тогда болтаешься тут, на южной стороне?

Вперед Хват податься не мог и потому откинулся назад, привалившись к боку Скейса. Тому пришлось перехватить пику. Хват, воспользовавшись этим, поднял правое колено и что есть силы ударил пяткой по больной ноге Скейса.

Тот пошатнулся, а Хват пнул его палку, не дав Хромому обрести равновесие, и сиганул в туннель. Скейс метнулся за ним. Но Хват, умудренный опытом, теперь прыгнул вперед ногами. Холодная грязная вода обволокла его. Скейс поймал его за волосы, однако Хват не пощадил своих локонов — дернул головой и освободился.

Пора было возвращаться к Таулу.

* * *

Джек проник в город Аннис самым необычным образом и теперь сидел за большим, ярко освещенным и тесно уставленным столом в весьма недоверчивом обществе мастеров пекарской гильдии.

— Как помешать тесту всходить слишком быстро? — спросил Бармер, пекарь с огромными щетинистыми усами и лицом, красным, как вино, которое он пил.

— Надо поместить его в кадку с водой и подождать, пока оно не поднимется до края.

Пекари встретили ответ Джека одобрительным ворчанием. Последние полтора часа — с тех пор как его схватили под стеной и провели сквозь искусно спрятанную калитку в восточную часть города — пекари неустанно забрасывали его вопросами, проверяя, тот ли он, за кого себя выдает. Мало было заявить, что ты пекарь, — надо было это доказать.

— Это всякому мельнику известно, — сказал единственный здесь тощий, с впалыми щеками, пекарь по имени Нивлет.

— Да отцепитесь вы от парня, — вмешался Экльс — тот, который заткнул Джеку рот у городской стены. — Ясно же, что он наш.

— Нет уж, Экльс, — возразил Скуппит, коротышка с ручищами как окорока. — Нивлет дело говорит — такое и мельник может знать. Спросим у парня еще что-нибудь для верности.

Пекари одобрили это предложение нестройными возгласами. Их было около двадцати, и все они старательно поглощали яства, стоящие на столе. За минувший час они успели обсудить растущие налоги на хлеб, вес каравая стоимостью в один грош и то, кого в этом году следует принять в подмастерья.

Но главным источником их непокоя оставались мельники. Высшей целью пекарской гильдии было перехитрить, перещеголять и перевесить мельничную братию. Мельники подмешивали дешевое зерно к хорошему, мололи либо слишком грубо, либо слишком мелко и держали прочную монополию, от которой зависели все цены на провизию. Если бы пекарю сказали, что мельник убил собственную семью и съел ее на ужин, пекарь только кивнул бы и сказал: «А кости, поди, приберег для помола». Мельники славились тем, что мололи все, что можно молоть, и добавляли это в муку.

11
{"b":"8126","o":1}