Продолжаем выписку из Рычкова: «Церквей во всем городе и с теми, что за городом в Казачьей слободе и за Яиком, на Меновом дворе девять, из которых две соборные, первая во имя Преображения Господня, вторая Введения Пресвятыя Богородицы, а третья приходская на главной улице, при въезде в город во имя святых апостолов Петра и Павла каменные и со сводами, для их пространства и изрядной архитектуры достойны особливого примечания; наипаче же первая, яко главная, украшенная преизрядным иконостасом и богатою же церковною утварью, покрыта она вся белым листовым железом, а куполы, как на церкви, так и над колокольнею вызолочены. Публичные каменные строения: во первых губернаторская канцелярия о двух этажах, из которых нижний этаж для архива и денежной казны сделан со сводами. В рассуждении сего здания можно сказать в прочих губерниях для такого канцелярского правления лучшее где либо находится. По ней губернаторский дом, который ныне состоит еще из двух флигелей (однакож около 20 покоев имеет); к настоящему дому сделан только фундамент и когда-б он по назначенному плану и фасаду отделан быть мог, то б достойно было почесть его между лучших строений в резиденциях Императорских имеющихся. Цейхауз и артиллерийский двор достойны особливого примечания. Полицейская и Корчемная конторы, под которыми для привозимого на Оренбургские кружечные дворы вина сделаны большие выходы со сводами. Почтовый и аманатный двор, где для приезжающих штаб и обер офицеров изрядные покои сделаны. Гаупвахта о средине самого города с несколькими покоями, под которыми сделан купол, где и стоят и боевые городские часы с небольшими колоколами, а наверху ее государственный герб. Гарнизонная и полковая канцелярия, аптека и госпиталь с принадлежащими к ним казарменными каменными же зданиями (при чем доктор, аптекарь и лекарь и несколько подлекарей и учеников содержится), також провиантские и соляные магазины, для которых подведением губернской канцелярии особые конторы учреждены. Для купечества внутри города — построен каменный гостинный двор, четвероугольный. которого длина по большой улице, называемой губернской 104 сажени с полуаршином, а ширины 94 сажени; лавки все внутри двора со сводами и с навесом, так что никакая погода торгующих тут не беспокоит, и у каждой лавки подземные затворы. Всех лавок и анбаров считается 150 для въезда и выезда сделаны с двух сторон на самой середине ворота, из которых над первыми, кои от большой губернской улицы для купечества церковь с изрядными украшениями во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы, а над другими сделана с куполами колокольня. Среди оного двора построена каменная таможня о четырех покоях, между которыми пространный паккауз, где для всякого развесу устроены весы, все оное строение покрыто листовым железом и вычернено смолою. При сем же гостинном дворе бывает повседневный базар и ставятся приезжающие из уездов с хлебом и со всякими харчевыми и прочими припасами».

Таково описание, оставленное П. Рычковым. Прежде всего бросается в глаза та наивность, с которою Рычков восхваляет свой город — здание (дом губернатора, например) еще не построено, а Рычков утверждает, что, если оно еще будет построено, то его «достойно было почесть между лучшими строениями в резиденциях Императорских находящихся».

Конечно, описание Рычкова не может быть принято вполне на веру, но оно во всяком случае дает понятие, что за 17 лет своего существования Оренбург застраивался с лихорадочною быстротою. Так например в грамоте епископа Луки Казанского от 31 мая 1750 года читаем^[104]: «велено, по представлению оной губернской канцелярии, вместо имеющегося ныне при Оренбурге прежде сделанного плетнем из хворосту и обмазанного глиною гостинного двора, построить вновь новый каменный гостинный двор, который за помощью Божиею строением нынешнего лета начался и производится»...

Таким образом в течении десяти лет был выстроен гостинный двор.

Но злой рок преследовал Оренбург. Подошли тяжелые годины Пугачевского бунта, исчез с лица земли казачий форштадт, а тут настал 1786 год и Оренбург весь выгорел.

Тогда решено было вновь распланировать Оренбург, для этого выработали особое положение о застроении города. По этому положению «под каждый дом лучших купцов и дворянского достоинства людей назначил я, — пишет Игельстром,— места по улице по пятнадцати а в глубину квартала на тридцать сажень; мещан же, разночинцев, служащих солдат и приказных служителей по улице на двадцать, а в глубину квартала на двадцать четыре сажени, а для сего, по исчислению обширности места под строение в оном публичных разных строений назначивается после пожара в целости оставляется сорока пять домов, для построения вновь назначиваемых сорок четыре места, для партикулярных домов, оставшихся после пожаров и построение вновь назначаемых мест триста двадцать пять, а всех публичных и партикулярных уцелевших от пожаров и под вновь назначаемые дома мест четыреста четырнадцать^[105].

Итак от пожаров уцелело только 45 казенных построек, все остальные сгорели. Из списка предназначенных к постройке казенных домов видно, что сгорели: генерал-губернаторский, обер-комендантский, инженерный, пограничной экспедиции и суда, верхнего земского суда, двух нижних расправ, нижнего земского суда, губернского магистрата, городового магистрата, почтового двора, аптеки, гофшпиталя, обер-комендантской канцелярии, гарнизонной школы, четырех батальонов, острога, провиантских и соляных магазинов, казначейства, управы благочиния, съезжих. Словом, сгорели почти все казенные постройки. И хотя для них были отведены места, но постройки их очень и очень замедлились. Большинство из них было выстроено в 30—40 годах следующего столетия при губернаторе Перовском. По крайней мере, когда в 1796 году совершился перевод губернских учреждении из Уфы в Оренбург, то для них не нашлось помещений. Так мы читаем в описании того времени^[106]: «губернатор, по своем прибытии, скоро убедился, насколько эти здания (т. е. предполагавшиеся для помещения присутственных мест) от долговременного построения, сухости и гнилости были не прочны и совершенно негодны к употреблению, так как местами уже приходили, в развалины и угрожали падением. Кое-как годными признаны были только два строения — дом прежней губернской канцелярии и бывший губернаторский дом. Но в здании бывшей губернаторской канцелярии были такого рода ветхости, как сгнившие в некоторых палатах и нагнувшиеся, а в других висящие потолки и полы, угрожавшие падением. Существовало еще какое то казенное здание, именуемое Диван и стоявшее тогда в полуразрушенном виде, с провалившимися полами и потолками и совершенно без признака крыши. В таком же худом состоянии были и те казенные здания, какие находились и в ведомстве военного управления, как то: казармы оренбургского батальона, кардегардии и другие мелкие строения, меновой двор, гостинный двор».

Картина, как видим, печальная. Приводиться в порядок Оренбург стал только при графе Перовском.

Но возвратимся к рассмотрению того положения, которым надо было руководиться при построении вновь города Оренбурга. Мы видели, что под частные постройки должны были быть отводимы места двух категорий — первые 15x30 саж., вторые 12x24 саж. — таких мест было отведено 414.

Весь город надлежало разделить на две части и шесть кварталов, улицы по городу расположить «сколь можно держаться старого плана», а где встречается кривизна и прочие неудобства, там назначать новые улицы, старые же уничтожать по возможности. Но предполагая такую меру, составители плана не забывали и обывателя. При уничтожении старых улиц надо было наблюдать «чтоб стоящие по линиям хорошие дома во избежание хозяевам их убытка от перенесания избавлены были».

Улицы должны были иметь ширины 12 сажен. Далее надлежало в городе оставить «три большие площади, первая в средине города «плац-парадная», вторая торговая, позади Гостинного двора, противу Чернореченских ворот, для продажи съестных припасов и привозимых досок, лубьев, дров и прочего, также для постройки на оной из досок лавок для произвождения хлебного торгу и третий от Орских ворот направо против Артиллерийского пушечного двора для продажи привозимого сена». Из этих трех площадей остались две, третья против артиллерийского парка скоро была застроена. Вообще инженерные офицеры «должны были разбить улицы и не только на тех местах, где улицы получают по линии своей переломы вехи на столбах ставить но и промежу оных угольных всех от ста до ста саженей по обеим сторонам улицы такие же вехи поставить, укрепя их, чтобы оные никогда свалиться не могли и полиции наблюдать, чтоб сии вехи никем свалены не были, а ежели кто осмелится оные снять, то тех брать в полицию и поступать с ними, яко с, противляющими законам, хозяев, на чьих местах вехи поставляются обязать подписками, чтобы они сберегали их в целости».