— Налетай! — скомандовал Самулиган.

Сначала Уна боялась даже прикоснуться к блюду, опасаясь испортить шедевр кулинарии. И в этом она не была одинока. Казалось, Гримсби и Мэри тоже колебались, словно растягивали удовольствие в предвкушении... Наконец Уна запустила свою вилку и другие судьи последовали ее примеру. Они одновременно взяли по кусочку и, словно сговорившись, разрыдались.

Уна не могла вспомнить, пробовала ли когда-либо нечто столь же вкусное. Столь же божественное. Столь...

— Идеально! — восхитилась Мэри, расплакавшись над тарелкой.

Уна точно знала, о чем речь. То было совершенство в одном кусочке, и она плакала, понимая, что никогда больше не отведает столь безупречное, не подложное совершенство. Все горести мира, и все радости, все мечты, и надежды, и отчаяние составляли его вкус. Там было всё. Всё это. Больше, чем Уна могла вообразить. Ее сердце, казалось, упало тяжелым грузом и воспарило одновременно. Она чувствовала бесконечность.

А потом все закончилось. Она проглотила кусок и вытерла лицо салфеткой.

— Чистая победа! — сказала Мэри Тишински, голос дрожал от волнения.

— Бесспорный победитель! — согласился Гектор Гримсби, на его заплаканном лице было больше красок, нежели Уна видела раньше.

— Самулиган, ты победил! — воскликнула Уна.

Эльф величаво поклонился, сняв шляпу, и остался собой доволен.

— Минуточку! — закричала Исидора. — Вы не пробовали остальные блюда. Вы должны продегустировать наши кушанья прежде, чем объявите победителя. Таковы правила!

Мэри вздохнула и посмотрела на шеф-повара Грубьяна.

— Так и есть,— согласился шеф-повар, пожав плечами, и вытащил из кармана вилку, чтобы самому попробовать блюдо Самулигана. Как и ожидалось, он залился слезами радости.

— Что ж, — сказала Мэри, которая, казалось, не была в восторге от перспективы испортить сказочное послевкусие и подозвала Исидору.

Красотка поставила блюдо перед судьями, и сердце Уны чуть не выпрыгнуло наружу. Сыщица ахнула, покачав головой, и не поверила глазам.

Техника декорирования Исидоры была прекрасной, основное кушанье располагалось не по центру, но было сбалансировано искусной подачей соуса, обильно политого по краем тарелки. Но ни соус или курица заставили Уну вздрогнуть. Тоненькая красная ленточка, которую Исидора использовала для украшения, стала тому виной. Точнее, это был узел, который сделала Исидора. Ни абы какой узел. А именно тот самый узел. Узел, который разыскивала сыщица.

Это была розанка.

— О, дорогая, — сказала Мэри Тишински, поднимая завязанную ленточку двумя мальчиками. — Боюсь, этот несъедобный гарнир все испортил. Кто-то может обмануться и съесть его, и тогда...

— Тихо, Мэри! — решительно оборвала ее Уна, а затем повернулась к Исидоре. — Где ты научилась вязать этот узел?

Исидора выглядела слегка озадаченной. Сердце Уны бешено колотилось. Конечно, Исидора не была воровкой — слишком молода — но тот, кто научил ее этому узлу, был под подозрением не только в краже волшебного карбункула, но также и в убийстве Униного отца.

Исидора покачала головой, пожала плечами:

— Я нашла его в книге.

— Книге? — нетерпеливо переспросила Уна. — В какой книге?

— Которую я брала в библиотеке, — ответила Исидора. — Но я ее уже вернула.

Уна вскочила.

— В общественной библиотеке? Как она называлась? В каком отделе?

От удивления Исидора подняла брови.

— Ну, ты что, просто посмотри на это, — сказала она, указывая на узел, который все еще держала Мэри Тишински. — Это произведение искусства. Где еще я нашла бы это, если не в отделе искусств?!

Глава 8. Искусство Абрахама Макгилликадди

Спозаранку Уна понеслась в музей и стала ждать открытия с Дьяконом на плече, когда еще не пробило и девяти. План состоял в том, чтобы пораньше начать поиски книги по искусству, которую Исидора вернула в библиотеку, и еще успеть на политический митинг во второй половине дня.

Без десяти девять библиотекарша миссис Тишински с дочерью Мэри поднялись по каменным ступеням и остановились перед большой деревянной дверью. Мэри нервно глянула на Уну, опасаясь, что та выдаст матери тайну и раскроет увлечение девушки.

Библиотекарша удивленно посмотрела на Уну и сказала:

— Боюсь, милая, Адлера Айри сегодня не будет. У него экзамен в Юридическом союзе магов, и он взял выходной.

— Понятно, — ответила сыщица, покраснев. — Я здесь, чтобы кое-что найти, на самом деле.

Библиотекарша бросила на Уну скептический взгляд и хотела было что-то сказать, когда дверь открыл дневной охранник.

— Доброе утро, миссис Тишински, — поздоровался он.

— Доброе утро, Виктор, — ответила та и переступила порог музея. Мэри мельком глянула на Уну и последовала за матерью внутрь.

Когда Уна хотела последовать за ними, охранник поднял руку, чтобы остановить ее.

— Извините, но музей и библиотека открывается в девять. Вам придется подождать снаружи несколько минут.

— Ясно, — сказала Уна, но как только охранник начал закрывать дверь, она добавила: — В какое время у вас меняются смены с ночной на дневную?

Охранник долго не сводил с нее пытливого взгляда.

— Не обижайтесь, мисс, но инспектор Уайт предупредил меня, что вы вернетесь и будете задавать вопросы. И он сказал, что я не должен отвечать ни на один из них.

Уна пожала плечами, как будто это не имело значения.

— Да, похоже на него. Инспектор Уайт считает, что вы сами не способны решить, с кем говорить.

— Правда?

— И возможно, он прав, что вам не доверяет. Может быть, вы под подозрением, и он боится, что вы случайно проболтаетесь мне, и я раньше Инспектора раскрою дело.

Охранник нахмурился.

— Я — подозреваемый? Но я нашел Альберта связанным. Я освободил его. Зачем мне это делать?

— Альберта? — переспросила девушка. — Ночного сторожа? — у нее появилось смутное воспоминание, что охранник ей уже говорил об этом.

— Вот именно, — подтвердил охранник. Голос звучал возмущенно. — Альберт Хакельсмит. И мне все равно, что думает инспектор, мне нечего скрывать.

— Конечно, нечего, — поддакнула сыщица. — Так во сколько, говорите, пересменка происходит?

На этот раз охранник не колебался.

— В семь часов каждое утро.

— И в это время вы обнаружили ночного сторожа, Альберта Хакельсмита, во вторник утром?

— Все верно, — ответил охранник Виктор. — Нашел его связанным на полу. Через несколько минут подошел мистер Гламп, хранитель музея. Приказал мне бежать за полицией, так я и сделал. Констеблям понадобилось почти два часа, чтобы понять, что пропало.

— Волшебный Карбункул, — продемонстрировала осведомленность Уна. Она снова расстроилась при мысли, что вор мог получить силу магического камня. Потом одернула себя тем, что заклинание, которое запускает магию, давно утеряно, но это не слишком помогло.

— Ага. Выставочная витрина была разбита, — продолжил Виктор. Воры больше ничего не взяли.

Уна посмотрела мимо охранника, пытаясь увидеть часы в коридоре. — Не пора ли открыться?

Охранник обернулся.

— О, смотрите-ка. Вы правы.

Он сделал шаг в сторону, пропуская Уну войти.

— Спасибо, Виктор, — поблагодарила девушка и направилась вверх в библиотеку.

Охранник провожал ее взглядом и качал головой, сообразив, что только что проболтался, сам того не желая.

— Я никогда не был подозреваемым, ведь так? — крикнул он вслед Уне.

— Не могу знать, — ответила Уна. — У инспектора Уайта хорошо получается обвинять невинных людей.

Она оглянулась и увидела, как раздражение на лице охранника сменила тревога.

— Очень умно с твоей стороны, — прокомментировал Дьякон, когда они поднимались по ступенькам. — Но я не вижу в этом смысла. Что это нам дает?

— Не знаю, — сказала Уна. — Но это хорошая информация. Это дает нам временные рамки. Пострадавший, мистер Альберт Хакельсмит, подвергся нападению около девяти часов вечера, а затем был обнаружен в семь часов на следующее утро. — И снова она подумала о том, что имя Хакельсмит было ей как-то знакомо. — Кстати, что мы знаем о ночном стороже?