У самой дальней стены располагалась невысокая маленькая сцена. На ней стояли стол и три кресла. Два из них были заняты. Уна догадалась, что это судейский столик. В среднем кресле сидела Мэри Тишински, ее лицо выразило крайнее удивление при виде Уны. Рот молодой девушки слегка приоткрылся, и Уна не без удовольствия заметила, как та нервно заерзала.
Второй судья удивил саму Уну. Рядом с Мэри сидел ни кто иной, как сам Гектор Гримсби, слепой актер, который полгода назад участвовал в конкурсе на должность помощника Волшебника. Бельма, лишенные зрачков, казалось, уставились на сыщицу и выдали тревожность хозяина.
— Что стоишь, как вкопанная? — прикрикнул на Уну человек в колпаке. Глаза его вылезли из орбит. — Мы готовы начать и ждем последнего судью!
Сыщица раскрыла рот от удивления.
— Произошла ошибка... Я не...
Лицо мужчины налилось яростью, а ноздри раздулись.
— Только не говори, что не опоздала! Занятие началось три минуты назад, а мы только тебя и ждем. Даже судьям непростительно опаздывать.
— А вы кто такой? — спросила Уна, подбоченясь.
— Я? — переспросил мужчина, оскорбившись. — Кто я такой? Тоже мне... Я — шеф Грубьян.
— И это факт, — иронично заметил Дьякон с Униного плеча.
Мужчина проигнорировал слова ворона и обратился к девушке:
— Займи свое место, мы начинаем.
Уна снова было открыла рот, уверяя шеф-повара, что она никакой не кулинарный судья, но вмиг одумалась. Появилась замечательная возможность допросить Мэри Тишински, которая все еще пребывала в шоке от неожиданных визитеров.
— Отлично, — сказала Уна и направилась к судейскому столу. — А куда запропастился третий судья?
— Мистер Рефери? — уточнил шеф. — После нашего последнего занятия он поклялся, что ноги его здесь не будет. Сказал, что я оскорбил его. Представь себе?
— Легко, — ответила сыщица.
Шеф-повар ее и не слушал вовсе.
— Думаю, он никуда не денется. Моя школа одна из самых престижных не только на Темной улице, но и во всем мире. И так как ты здесь, мы покажем Рефери красную карточку, пусть только явится. Знаешь, у него слабый желудок. Специи не может переварить.
— Ой, только не говорите, что она будет нас судить, — возмутилась Исидора Айри. — У нее и опыта-то нет.
Мэри Тишински выглядела довольно взволнованной, хотя голос прозвучал уверенно:
— Есть ли у вас какой-то опыт?
Уна заскочила на сцену и выдвинула пустое кресло:
— Мне случалось пробовать еду.
Мэри покровительственно кивнула.
— Естественно. Речь не о том, что пробовать вы не можете. А о том, как пробовать правильно. Дегустация — это одно. А для кулинарного судейства нужны знания и навыки. Это то еще искусство!
— Главное, — вступил Гектор Гримсби громко, по-театральному, — вкусить запах. Если запах не вкусен, то и вкус не вкусен!
— Тихо там! — заорал шеф Грубьян. Все разом замолчали, и были слышны только звуки капающего крана. Шеф кружил возле Самулигана. — А ты кто такой?
К большому удивлению Уны, Самулиган снял свою ковбойскую шляпу и вытащил из нее длинный белый фартук. Он с энтузиазмом облачился в него и занял свободный стол, изображая благодарного слушателя.
— Я, — по-эльфийски задорно начал генерал фей, — Самулиган Эльфийский и я ваш новый ученик.
Он щелкнул пальцами, издав звук, который громом отразился от стен. Все подпрыгнули. На мгновение шеф Грубьян просто вытаращился на эльфа, не мигая, а потом вроде пришел в себя.
— Ну-да, ну-да, — подтвердил он, повернулся к остальной части класса и хлопнул в ладоши. — Сегодня мы готовим одно из самый сложных блюд, которое известно человечеству — убийственную курицу Кордон блю.
Тут же послышались охи-вздохи.
— Батюшки! — воскликнул мистер Хлоп, вытирая полотенцем лоб.
— В чем дело, мистер Хлоп? — поинтересовалась Исидора насмешливо. — Плохо переносите жару?
Мистер Хлоп с прищуром глянул на нее, но промолчал. Уна нахмурилась. Кажется, Исидора Айри все также заносчива и амбициозна, как и прежде. Но Уна приняла судейство и знала, что предвзятой быть нельзя, хотя бы до того, как попробует блюда. Она надеялась, что стряпня мистера Хлопа будет лучше Исидориной, припомнив, как девица обманным путем пыталась отобрать победу у Уны в соревнованиях Волшебной башни.
— У вас сорок минут, чтобы закончить блюдо, — объявил шеф Грубьян. — И мы стартуем... прямо сейчас!
Студенты-поварята начали бегать вокруг своих кухонных стоек, вытаскивая горшки и сковородки, и прочую кухонную утварь из ящиков. Они дрались за ингредиенты возле кладового стеллажа, растянувшегося на всю стену. Уна чувствовала, как задрожал пол, когда мистер Хлоп рванул к стеклянной банке с какими-то белыми хлебными крошками, но громадная мужская рука зависла в воздухе, так как банка чудесным образом унеслась через комнату в распростертые руки Самулигана.
— Что за?!.. — озирался мистер Хлоп в поисках банки.
— Какие-то проблемы, мистер Хлоп? — с укором спросил Грубьян. — Что за потерянный вид. Повар не должен теряться на своей собственной кухне.
— Точно! — подхалимничала Исидора, открывая банку растительного масла, чтобы налить в кастрюлю. Но, как и хлебные крошки мистера Хлопа, ее кастрюлька улетела в руку Самулигана. Это произошло настолько быстро, что Исидора не успела ничего понять, и пролила масло прямо на столешницу.
— Сосредоточьтесь на своей работе, мисс Айри, — выругался гений кулинарии. — Первоклассный шеф-повар никогда не переводит продукты.
Исидора вскрикнула, когда поняла, что наделала, и свирепо оглянулась. Она с подозрением следила, как эльф ставит кастрюлю на плиту. Тот метнул на нее взгляд и улыбнулся своей фирменной страшной улыбкой, так что девица не рискнула предъявить обвинения.
— Какая интересная магия, — прокомментировала Мэри Тишински, она все отчетливо видела. — Хотя было бы лучше, если бы он также наколдовал немного искр или вспышек. Это бы придало пикантности его заклинанию.
Губы сыщицы вытянулись в тонкую линию, а кулаки сжались. Критиковать магию Уны — это одно, даже если и было неприятно, но в том могла быть хоть какая-то правда. Но как Мэри дерзнула критиковать Самулигана, Великого эльфийского генерала? Из благих ли намерений или по глупости это было сказано, но Уна осознала, что приходит в ярость.
Мистер Хлоп, нагревая на плите кастрюлю, дружески помахал Уне, а та помахала в ответ.
— У-у! С конкурсантами нельзя любезничать, — вежливо одернула Мэри новоиспеченную судью. — Мы должны оставаться беспристрастными и объективными.
— Я вот думаю, что лгать тоже негоже. Как считаете? — полушепотом спросила Уна.
Мэри посмотрела удивленно, но Уна была уверена, что реакция наиграна.
— Лгать? Что вы имеете в виду?
Уна повернулась в кресле.
— Скажите, Мэри, зачем вы солгали о своем местонахождении в понедельник вечером? У меня есть достоверный источник, что вы не были с бабушкой в ночь кражи в музее, а были здесь, в качестве судьи ... как и всегда по понедельникам и средам.
Мэри повернулась лицом к Уне, глаза метали молнии. Это совсем не походило на милую, отзывчивую Мэри, которую та обычно из себя строила, и Дьякон что-то крякнул неловко с плеча Уны. Девушка приготовилась к жесткому порицанию...
Но вдруг Мэри поникла лицом и отчего-то расстроилась.
— Я ... я солгала, потому что не хотела, чтоб моя мать знала, чем я занимаюсь. Как я говорила вчера, она не приветствует мое увлечение критикой. Поскольку Адлер был там, когда мы разговаривали, я боялась, что, если он узнает, чем я занимаюсь, то расскажет матери ... или случайно проболтается. Она пришла бы в ярость, как только узнала правду. Мать твердо уверена, что однажды я стану полноправным библиотекарем, как она.
Дьякон задумчиво наклонил голову в одну сторону:
— Но если вы живете с родителями, то как они могут не знать, где вы пропадаете?
Мэри пожала плечами.
— Они посещают свой вечерний книжный клуб каждый понедельник, среду и пятницу. Они ничего не знают, потому что я ухожу после них, а возвращаюсь раньше. А бабушка держит рот на замке.
