Оберманн задержался на новом месте, и постепенно сам король вместе со своими приятелями начал присоединяться к занятиям. Аристократы Турина с большим удовольствием посещали свои частные уроки, и Оберманн купался в дарах их щедрости. 17 марта 1844 года он и граф Эрнесто Рикарди ди Нетро основали первый в Европе спортивный клуб, Reale Societa Ginnastica, вход в который был открыт только его членам. Они дали понять, что гимнастика – важное научное/философское/антропологическое упражнение, поведали владетельным и титулованным, что она принесет им существенную пользу для здоровья, и приглашали их заплатить за годовой абонемент.

Пошли слухи, и клуб обзавелся вторым местом, а с ним расширилось и количество спортивных дисциплин. В их числе были фехтование и стрельба, но также плавание и гребля на реке По, и со временем лишенный соревновательного накала идеал Оберманна канул в Лету. Постепенно (и что очень в духе таких дел) стали выпускаться акции, и самые богатые начали стекаться в ряды их держателей. Учитывая, что вместе с членством полагался статус и влияние в обществе, Torino bene – промышленники с новыми деньгами – охотно раскошеливались на него. К 1861 году, в который идея объединения Италии стала реальностью, к клубу присоединялись даже деликатные мертвенно-бледные дамы с впалой грудью. Турин, население которого теперь достигало 218 тысяч человек, стал спортивной столицей Европы.

Объединение Италии – il risorgimento — было туринским проектом, как в плане идеологическом, так и в практическом. Савойская династия нехотя дала свое согласие на участие отчасти потому, что при 70 % неграмотного населения и отсутствии общего языка Италия была разрозненной и от природы нестабильной. Превращение Рима в столицу новой страны было неизбежным с самого начала процесса, а это означало, что вотчина Савойской династии вскоре исчезнет. Однако весьма велик был шанс того, что в случае успеха никто не станет рубить им головы и, более того, они, возможно, даже смогут сделаться правителями всего полуострова, а значит, игра все же стоит свеч.

Весной 1864 года, пока обеспеченные туринские sportive[7] прыгали, скакали и приводили себя в форму в Парко Валентино, дальнейшее течение жизни города было необратимо изменено. Флоренцию помазали в качестве временной столицы Италии, и Torino bene[8] начали процесс «оттока» власти, денег, престижа и интеллекта из города. Парламент выехал, а за ним последовали суды, центральный банк и монетный двор. Следом выехали юристы и их клерки, архитекторы и нотариусы, ростовщики, жулики и ими обманутые.

Утром 21 сентября перед королевским дворцом собралась порядочная толпа. К обеду ряды ее разрослись, а заодно открылись пивные заведения. К ужину толпа превратилась в озлобленную, ревущую от ярости людскую массу. Большинство этих людей не интересовал великий замысел единой Италии, но они чувствовали себя обманутыми. Они были голодны, злы, и к следующему полудню 52 человека из них не стало. Турин был охвачен кризисом, и тогда мэр города, Эмануэле Люсерна ди Рора, созвал чрезвычайный совет. Совет ввел стимулирующие субсидии для «стартапов» и объявил налоговые каникулы для предприятий, готовых передислоцироваться в город. Они прорыли новые каналы и добились того, чтобы злорадствующие флорентийцы профинансировали внушительные проекты по расширению железнодорожной сети.

В октябре 1865 года Люсерна ди Рора составил обращение к владельцам иностранных компаний. Он перевел его на пять языков, распечатал миллион копий и разослал их в итальянские консульства за границей, проинструктировав дипломатов платить столько, сколько требовалось для того, чтобы забить этим обращением страницы местных газет. Промышленники Гамбурга, Лондона и Парижа прочитали, что Турин теперь главный европейский центр бизнеса и что он предлагает всем землю по бросовым ценам. Обращение также появилось в Цюрихе, Базеле и Вене.

Инициатива Люсерна ди Роры была беспрецедентной, и со временем она приведет к потрясающему экономическому росту. Первой приехала семья Реммерт, а затем Аугусто Абегг забрал себе кусок земли в Боргоне, превратив это место сначала в завод, а потом и в деревню. Семьи Гюттерманн и Акерманн приехали в Турин из Вены и Эльзаса соответственно. К 1870 году, когда открылся железнодорожный туннель Фрежюс, экономика стала еще более процветающей. Расположенный к северу от Турина город Биелла стал центром торговли шерстью, что позволило семьям Фила, Зенья и Черрути сколотить состояния. Они отпраздновали свой успех, воздвигнув роскошную arco di trionfo[9] на главной площади Кьери, процветающего фабричного города в пятнадцати километрах к югу. На западных окраинах Турина и в долине Суса царили текстильные предприятия. Итальянская рабочая сила обходилась дешево, благодаря чему внушительные объемы хлопка быстро и с низкими затратами перебрасывались через Альпы. Это объясняет, почему в городе встречается так много германских имен, почему их носители владеют самыми элитными домами и почему они все неприлично богаты. Наполеоне Лойманн был самым богатым из всех. В 1876 году он построил хлопкопрядильную фабрику рядом с каналом в Колленьо. Она вошла в список первых «рабочих» деревень Италии, где работников обучали чтению и письму и где Лойманн самолично следил за тем, чтобы и в физическом, и в душевном отношении его люди жили благополучно. Взамен работники сколотили ему состояние.

По дороге, ведущей по долине прочь от Колленьо, находилось местечко Сант-Амброджио. Там обитала семья Бозио, и она тоже торговала хлопком. В 1886 году они отправили 22-летнего Эдуардо в Ноттингем, и там он пинал мешки для волынок в компании ребят с шелкопрядильных фабрик. Он привез с собой домой кучу таких мешков и отнес их в свой гребной клуб, а также начал демонстрировать их всем в Парко Валентино. Его приятели присоединились к нему, и вскоре их набралось достаточное количество, чтобы они смогли сформировать команду. Они назвались «Туринским футбольным и крикетным клубом», а их первыми соперниками стали игроки «Нобили Торино». Та команда была целиком и полностью составлена из молодых аристократов, поэтому с самого своего зарождения эти игры были межклассовым дерби.

Случались поглощения, слияния, появления новых команд, и будет справедливо сказать, что все это явление приобрело характер некоего движения. Вдали от Турина, в Генуе, жила и работала в доках группка английских моряков, клерков и разного рода прохвостов. Они были весьма мастеровиты в «футболе», поэтому вскоре две группы начали устраивать матчи между собой. Потом к ним присоединились и milanesi, и с этого, я полагаю, все и началось…

Все в Турине знают Массимо д’Адзельо. Эта средняя школа находится в самом сердце барочного города, и дети, которые туда ходят, происходят из «хороших» (то бишь богатых) семей. Она стала синонимом строгих правил и больших достижений в жизни, поэтому, если вы были из числа ее выпускников, у вас были хорошие шансы обеспечить своих близких летним домиком на лигурийском побережье и проводить с ними зимние выходные и праздничные дни за катанием на лыжах в Сестриере. Также весьма велика была вероятность, что работа, которую вам дадут после школы, не будет слишком уж пыльной. Вам, конечно, понадобится хороший гардероб и умение заводить связи, но велик шанс, что таскать тяжести вам не придется.

В 1897 году компания детей-мажоров из Массимо д’Адзельо решила учредить собственную футбольную команду. Они видели, как все эти заграничные типы играют в это на Пьяцца д’Арми, и со стороны игра выглядела веселой забавой. Они встретились в веломастерской, гудели и бормотали, обсуждая название, и в конечном итоге остановились на латинском слове, означающем «молодость». Вначале «Ювентусу» было не с кем играть, но это было не страшно, потому что и сами игроки не знали, как играть. Со временем они обзавелись формой, и вскоре две сотни зрителей стали собираться, чтобы посмотреть на них. Учитывая, что занимались они только одним делом, они изменили свое название с Juventus Sport Club на Juventus Football Club.