Глава 9

Дилан

Он не хочет разбивать ей сердце

Движение матраса будит меня, и я в испуге просыпаюсь, прикрывая кулаком глаза. Щурясь от солнечного света, проникающего в комнату, и ничего толком не соображая, я не сразу замечаю Джорди, сидящего на краю моей кровати. Быстро смотрю на часы и задумываюсь, почему он здесь. Сейчас только восемь утра.

— Что ты здесь делаешь? — мой голос охрип после сна, и я прочищаю горло. — Я планировал забрать тебя утром. Хочешь, чтобы я пошел в закусочную?

Он потирает легкую щетину на подбородке и поворачивается ко мне. Его глаза красные и опухшие. Полагаю, виной тому алкоголь и ночной загул с Вороной.

— Саманта привезла меня домой, а в закусочной находится Ванда.

— Ворона? — подшучиваю, прикрывая свою голую задницу простыней.

Джорди кривится, почесывая голову. Выглядит он дерьмово.

— Кто? — спрашивает, прежде чем до него доходит смысл, и начинает смеяться. — Ах да, Ворона… которая, кстати, весьма впечатляет. Слушай, — начинает Джордан, скривив губы, и все следы веселья мгновенно исчезают с его лица, — мне нужно кое-что тебе сказать.

Я резко сажусь. В голове гудит, волнение берет надо мной верх. По выражению лица брата я понимаю, что речь пойдет о неприятностях.

— Что случилось? С тобой все в порядке?

— Да-да, я в порядке, — быстро говорит он. — Так вот… Утром я пытался найти ванную, и этот чувак, Джейми. Хм... — При упоминании его имени чувствую, как напрягаются мышцы спины. Могу с уверенностью сказать: что бы там ни говорил мой брат, мне это не понравится. — Ну, — голос затихает, — я случайно зашел в его комнату и застал в постели с цыпочкой. Сразу уточню, они не спали.

— Ублюдок! — кричу я, вскидывая руки вверх. — Я знал, что он полный придурок. Проклятье! Я выбью из этой задницы все дерьмо, — делая долгий выдох, пытаюсь обуздать свой гнев, потому что единственное, чего я сейчас хочу, — зарыть его в землю на десять футов. Я знал, что Эви слишком хороша для него. Он настоящий мудак и теперь просто доказал это. — Что, блядь, мне делать? — хватаюсь рукой за голову, пытаясь взвесить все варианты. — Как мне рассказать об этом Эви? Не хочу причинять ей боль, но она должна знать, какой он подонок.

Брат похлопывает меня по колену и встает с кровати.

— Не знаю, чувак. Не завидую тебе.

Я тоже себе не завидую.

* * *

Я стою перед дверью Эви, мысли сменяют друг друга со скоростью сто миль в час. Причинить ей боль — последнее, чего я хочу. Мой живот скручивает при мысли о том, что этот ублюдок обнимает сначала ее, а следом — какую-то цыпочку. Я настолько зол, что хочу придушить его. Ни за что на свете не позволю ему обидеть Эви.

Подношу кулак к двери, намереваясь постучать, но девушка опережает меня. Как обычно, от ее улыбки мое сердцебиение учащается. Волосы Эви собраны в высокий хвостик, а лицо сияет так, будто она только что вышла из теплого душа. Я витаю в облаках, представляя, как мы вдвоем сидим на одеяле под деревом... Я нависаю над ней и целую...

— Земля вызывает Диллса, — она машет рукой перед моим лицом. — Ты меня слышишь?

— Прости. Задумался о том, что нужно будет сделать позже.

Я лгу, но сейчас это не главное. В данный момент все, что имеет значение, — это то, как мне сообщить, что ее парень-мудак изменяет ей.

— Так что случилось? — Эви открывает почтовый ящик и вытаскивает кипу конвертов, затем снова возвращается в дом, придерживая для меня дверь.

— Просто хотел посмотреть, чем ты занимаешься. А также узнать, можем ли мы поговорить? — мой голос звучит неуверенно, немного нервозно, и она тут же понимает, что что-то произошло.

Бросив конверты на кофейный столик, девушка разворачивается, очаровательно положив руку на бедро:

— Окей, что не так? Признавайся! Ты ведешь себя как-то странно.

— Ну, я просто хотел…

В этот момент звонит ее мобильник. Она поднимает палец вверх, призывая меня подождать, тем самым оттягивает неизбежное: ее сердце будет разбито. Я слоняюсь по гостиной, стараясь не подслушивать разговор, что практически невозможно. Также нельзя не заметить изменения в ее голосе. Я слежу за тем, как Эви выключает телефон и бросает его на кресло, а затем, хмурясь, опускается на диван. Вмиг оказываюсь рядом с ней, падая на диван, и кладу руку на спинку.

— Что случилось?

— Джейми звонил, — она ковыряет дырку на коленке своих синих джинсов, делая ее еще больше. — Мы сегодня собирались пойти на ярмарку, но он сказал, что планы поменялись.

Планы у него поменялись, ага.

— О, мне жаль, Эви, — говорю я.

Когда девушка поворачивается ко мне лицом, вижу, что ее голубые глаза погасли. Моя решимость ослабевает, а правда застревает в горле. Но ей необходимо знать. Так что я решаю все рассказать сегодня вечером, после того как мы хорошенько повеселимся. Поднимаюсь с дивана и протягиваю ей руку.

— Идем.

Она не двигается с места, уставившись на меня с легкой улыбкой.

— И куда мы пойдем?

— Сначала мы объедимся сладкой ватой, пока у нас не заболят животы. А потом я выиграю для тебя одного из тех гигантских плюшевых медведей, который едва ли пролезет в эту дверь.

* * *

Я кружу по парковке, пытаясь отыскать свободное место. И практически совершаю подвиг, потому что во время городской ярмарки она всегда переполнена. А этот год ничем не отличается от предыдущих.

Выпрыгнув из машины, я поднимаю столб пыли и направляюсь к Эви, чтобы помочь ей спуститься. Она с улыбкой берет меня под локоть, и мы идем на сладкий запах детства, витающий в воздухе: яблоки с корицей, жареные пончики, сладкая вата. Старая добрая ярмарка — лучшее средство вернуть былые воспоминания.

Будто прочитав мои мысли, Эви говорит:

— Знаешь, Диллс, это никогда не надоест. Думаю, даже в шестьдесят я захочу прийти на ярмарку, — она задумчиво смотрит на небо. — Интересно, где мы будем, когда нам исполнится по столько.

В горле застревают слова, которые я в действительности желаю произнести: «Я хочу быть с тобой, когда нам будет по шестьдесят. Хочу быть с тобой, когда мы превратимся в седых стариков. И даже когда кожа на твоих руках станет тонкой и сухой, я все еще буду держаться за тебя. Всегда».

— Господи, Эви. Нам по девятнадцать, а ты хочешь знать, что мы будем делать в шестьдесят? Давай просто наслаждаться жизнью девятнадцатилетних.

Она высовывает язык и сжимает мою руку, ведя к киоску, где продают сладкую вату.

— Хочу чего-нибудь сладкого.

Мы становимся в очередь, и я поворачиваюсь к ней:

— У тебя и так уже есть кое-что сладкое. Я стою прямо перед тобой.

— О-оу, — Эви целует меня в щеку, и я улыбаюсь, когда ее дыхание касается моей кожи. — Да, согласна… Ты такой.

Вырваться из фантазий мне помогает стоящая за прилавком девушка — таких розовых волос я в жизни не видел. Если это рекламный ход, то он чертовски хорошо работает.

— Можно мне, пожалуйста, одну большую сладкую вату, — говорю я, и Эви толкает меня в ребра, привлекая мое внимание. — Что?

Она стоит, выпучив глаза и поджав губы.

— Одну? Ты же знаешь, я могу в одиночку съесть целую порцию.

Фыркая, качаю головой:

— Ладно, маленькая хрюшка. Мы возьмем две. — И она улыбается так, будто я только что согласился подарить ей целый мир.

Я бы подарил ей всю чертову вселенную, если бы только она позволила.

Заплатив за сладкую вату, мы пробираемся сквозь толпу. На ярмарках все в огромном количестве поглощают пищу — просто уму непостижимо. Люди готовы съесть все, что попадется на глаза: пончики, хот-доги, картофель фри, итальянские колбаски.

Я отрываю кусок сладкой ваты и запихиваю в рот. От приторного вкуса меня передергивает, в то время как Эви ест вату, словно находится на седьмом небе от счастья.