В ее глазах вспыхивает то же удивление, что и у меня.

— У Джейми? Зачем ему это?

Делаю глоток коктейля Эви, и арктический холод врывается в мое горло.

— Он там встретил кое-кого и хочет пообщаться.

— Вау, — она делает паузу, откусывая большой кусок чизбургера, — это так не похоже на него.

И Эви абсолютно права. Джордан не был бы Джорданом, если бы не проявлял осторожность. Он никогда не был безрассудным парнем, а это значит, что есть в девушке что-то особенное.

— Наверняка она применила черную магию, — шучу я, хватая кетчуп со стола и поливая им картофель фри.

— Оу, — Эви коварно усмехается, — уверена, она его околдовала, — девушка кидает в меня сладкий картофель, я бросаю его в ответ.

— Собираешься затеять обстрел едой, Эви Кармайкл? Если я не ошибаюсь, он не слишком хорошо для тебя закончился, когда мы проделывали это со взбитыми сливками в пятом классе, — взяв немного картофеля фри, я готовлюсь нанести удар, но останавливаюсь, когда она зевает. — Ладно. Покидаемся картошкой в другой раз. Ты устала. Давай-ка я отвезу тебя домой.

* * *

К тому времени, как мы добираемся до дома, Эви уже спит. Ее тихое дыхание заполняет пространство между нами. Я глушу двигатель и поворачиваюсь к ней. Волосы длинными мягкими волнами обрамляют ее лицо, а густые ресницы лежат на щеках. На губах застыла едва уловимая улыбка. Меня переполняет необходимость прикоснуться к ней, я провожу большим пальцем вдоль щеки, отчего Эви шевелится. Она не открывает глаза, пока мои губы касаются ее лба в нежном поцелуе.

— Эй, соня, — говорю тихо, и Эви, зевая, распахивает глаза.

— Думаю, я вымоталась, — улыбается она и со стоном потягивается.

— Да, — мысленно я возвращаюсь к ее родителям. — Эй, Эви, — я смотрю в лобовое стекло, не замечая ничего, кроме ее боли, и мое сердце словно пронзает иглой, — прости.

— Простить? Эй, — девушка дергает меня за рукав рубашки, требуя взглянуть на нее, — за что ты просишь прощения?

Наши глаза встречаются, и я говорю, не в силах скрыть боль в голосе:

— Я забыл о годовщине смерти твоих родителей, — признаюсь я. Чувство невосполнимой потери наполняет мою грудь, воспоминания о той ночи все еще свежи в моей памяти.

— О, Диллс, — Эви с силой выдыхает, — все в порядке. Я не хотела ничего говорить, — она теребит потертые края куртки, накручивая нитку на пальцы. — Я пыталась быть сильной и держать себя в руках. Честно говоря, поэтому я и хотела пойти на вечеринку. Просто решила отвлечься, чтобы попытаться забыть. Даже спустя столько времени меня преследует огромное чувство вины. Плюс, — ее голос понижается до шепота, — я так по ним скучаю.

Я поворачиваюсь к ней лицом. Эви глубоко погрузилась в свои мысли, и я пытаюсь вернуть ее назад. Взяв обе ее ладошки в свои, смотрю в ее глаза, пытаясь удержать взгляд.

— Со мной тебе не нужно быть сильной. Иисусе, Эви, если на этой планете и есть кто-то, на кого ты можешь положиться, то это я. Просто... Я не знаю, как унять твою боль, но так отчаянно хочу этого.

— Сегодня ты сделал для меня больше, чем думаешь, — говорит она, и я задерживаю дыхание, когда ее рука касается моего лица. Эви нежно прижимает ладонь к моей щеке, а я по-прежнему не дышу, просто хочу закрыть глаза и ощутить тепло ее руки на своей коже. — Ты потрясающий, Дилан. Только с тобой я чувствую себя комфортно. Я каждый день благодарю Бога за то, что ты — мой лучший друг.

Выдыхаю на последнем слове. Почему я вдруг начинаю испытывать ненависть к нему? Эви убирает руку с моей щеки, на этом месте оказываются ее губы.

— Спасибо. А теперь, — говорит она, зевая, — мне пора идти спать.

Провожая ее до входной двери, я чувствую прохладу. Эви обнимает себя руками, а я, как всегда, противлюсь искушению сделать это за нее. Каждый раз, когда я осознаю, что мы лучшие друзья и ничего больше, мой живот будто режут ножом. В конце концов, она бы никогда не посмотрела на кого-то вроде меня как-то иначе.

Замок щелкает, Эви в последний раз оглядывается, пока не закрылась дверь:

— Спокойной ночи, Диллс.

— Спокойной ночи, Хоппер.

* * *

Я отбрасываю одеяло, в сотый раз переворачиваясь в постели. Здесь чертовски жарко. Тикающий будильник и жара медленно сводят меня с ума.

Мне необходим глоток свежего воздуха. Я подхожу к окну и открываю его. Прохладный ветерок сразу обдувает лицо. Закрываю глаза и, конечно, открыв их, смотрю через дорогу на темнеющее окно Эви. Вот она — настоящая причина, по которой я не могу уснуть.

Проведя рукой по лицу, пытаюсь оторвать взгляд от ее комнаты и возвращаюсь назад в постель. Неуёмные мысли обрушиваются на меня, отчего тяжелеют конечности. Я щелкаю выключателем лампы, стоящей на прикроватной тумбочке, и открываю нижний ящик. Здесь я держу блокнот и ручку на случай, если на меня снизойдет вдохновение.

Прислонившись к спинке кровати, поднимаю колени, устраиваю на них подушку и мысленно возвращаюсь к Эви. Я мог бы написать что-то, что рассказало бы ей о моих чувствах. Рука дрожит при соприкосновении ручки с бумагой, потому что в голове всплывает гребаный голос отца. Закрываю глаза, чтобы вновь сосредоточиться на Эви. Губы изгибаются в ностальгической улыбке. Единственное, что приходит на ум, — это маленькие ручонки.

— Давай, — Джордан подтолкнул меня сзади, — иди, поздоровайся. Мама сказала, что они только что переехали, и эта девочка вроде как твоя ровесница.

Я выглянул на улицу. Там моросил дождь, а девочка смотрела в небо, раскинув руки в стороны, и исполняла какой-то танец. Я не слышал никакой музыки и потому подумал, что это довольно-таки странно. Девочки вообще вели себя странно.

— А это обязательно? Мне не очень нравятся девчонки.

Джордан пробормотал что-то похожее на «когда-то понравятся», а затем обошел меня, поднимая с земли волосатую гусеницу.

— Вот, — он вручил мне крошечное существо, я погладил ее мягкие ворсинки, когда она ползала по моей ладони. — Подари ей это в качестве соседского приветствия.

— Ладно, — я пожал плечами и потащил моего нового друга через улицу. Посмотрев по сторонам, перешел дорогу. — Привет, — сказал я.

Девочка перестала кружиться и уставилась на меня. У нее на носу были большие черные очки, и она была совсем крошечной.

— Привет, — наконец ответила она высоким голосом.

Я обернулся, чтобы посмотреть на Джорди, сидящего на крыльце и наблюдающего за мной. Он поднял вверх большие пальцы. Подойдя немного ближе к ней, я хихикнул, когда гусеница защекотала мою руку.

— Перестань, — прошептал я.

— С кем ты разговариваешь? — девочка с любопытством посмотрела на мою руку и нахмурила брови. У нее были потрясающие голубые глаза — ярче любого карандаша, который я когда-либо видел.

— Ой. Вот. Открой свою ладошку.

Она сделала, как я просил, и мы стали наблюдать за переползающей гусеницей с моей руки в ее.

— Здорово. Она такая милая. Спасибо.

— У тебя такие маленькие руки, — сказал я, следя за мелким существом, двигающимся по ее пальчикам.

Девочка перевела взгляд с гусеницы на меня и закатила свои симпатичные глазки:

— Ну, мне шесть лет. И я девочка.

— Ну да. Логично. Так ты согласна быть друзьями или что-то типа этого?

— Я выбираю что-то типа этого, — она хихикнула, и я тоже засмеялся. Забавная.

— Как тебя зовут, смешная девчонка?

— Эви.

— А я Дилан, — сказал я, и ее глаза загорелись.

— Дилл как «огурцы»? — улыбаясь, Эви показала мне свои неровные зубы. — Соленый огурец.

— Вообще-то не смешно.

Я усмехаюсь про себя, потирая рукой грудь в надежде облегчить боль внутри. Не знаю, с чего начать. Как будто мое сердце заикается и не может сформировать правильные слова. Опустив ручку и блокнот, откидываю голову назад и закрываю глаза, но все равно не могу выкинуть Эви из головы. Не то чтобы я когда-либо этого хотел.