— М-м... П-п... Нет... Нет... Это неправда... Это н-не может быть правдой, — она крепко обхватила меня руками и сжала в цепких объятиях, когда с ее губ срывались более различимые слова. — Только н-не мамочка и п-папочка, — взвыла она и в истерике повалилась на ковер, но я успел поймать ее на руки.

Я укачивал ее из стороны в сторону, пытаясь разобраться в этой бессмысленной ситуации. Это какая-то ошибка.

Но осознание накрыло меня с такой силой, что я начал дрожать: Эви должна была быть с ними в той машине. Когда пришло понимание этого, я глубоко вздохнул, и из глаз полились слезы.

В машину родителей Эви и Зои врезался тягач с прицепом. Они погибли мгновенно. Я никогда не забуду ту боль в глазах Эви и то, как она пыталась держать себя в руках в момент, когда ее переполняли горе и чувство вины. Она должна была быть с ними. Это был вечер вторника. Каждую неделю Эви выезжала на прогулку с мамой и папой. Только в последнюю минуту она передумала и решила остаться с нами.

Я помню.

На ней был светло-голубой свитер, подчеркивающий цвет глаз, и джинсы. Ее мама уже открыла дверь, но Эви с улыбкой посмотрела на нас с Зои, сидящих на диване, и начала снимать пальто.

— Ты уверена, дорогая? — спросила ее мама, как только Эви повесила пальто в шкаф и поспешила обратно в гостиную.

Даже сейчас тело цепенеет от осознания того, что я навсегда мог потерять ее той ночью.

— Ш-ш-ш... милая... Ш-ш-ш...

Пальцами она впивается в мои рукава и немного отстраняется. Каждая черта лица Эви искажена болью:

— Это все моя вина. Они бы никуда не поехали на машине тем вечером, если бы не я. Мы должны были поехать... вместе.

— Нет, Эви, — решительно говорю я, обхватывая ладонями ее лицо и заставляя посмотреть на меня. — В этом нет твоей вины. И была причина, по которой тебя не было в той машине. Я знаю, мы не воспринимаем подобные вещи, но это значит лишь одно: твое время еще не пришло, — касаюсь своим лбом ее, ощущая тяжелые вздохи девушки на коже. — Я не знаю, что бы делал, если бы ты умерла, Эви. Ты... для меня все.

Она задерживает дыхание, и я, закрывая глаза, трусь об ее нос своим, полностью потерявшись в этом моменте. Забыв, где мы находимся. Забыв, кто мы. Просто обычный парень, который любит девушку и который благодарит судьбу за то, что она жива. Губами легко касаюсь уголка ее рта и задерживаюсь там. Эви слегка поворачивает голову. Я ощущаю ее дыхание на своей щеке, ее сердцебиение напротив моего. Меня поглощает потребность чувствовать ее, знать, что она настоящая. В этот момент я понимаю, что даже если никогда не смогу сделать ее своей, Эви все равно будет рядом. И это все, что имеет значение.

— Кхм, — официантка появляется у кабинки и прочищает горло, разрушая наш момент.

Я выпускаю Эви из объятий и возвращаюсь на свое место. Но сердцем чувствую, что мое место рядом с ней. Я принадлежу Эви.

— Могу ли я что-нибудь еще предложить вам двоим? — хмурясь, что не остается незамеченным, она ставит на стол нашу еду.

— Думаю, нам и этого хватит. Эви? — я киваю подбородком в ее сторону. Она протирает лицо салфеткой и качает головой:

— Этого достаточно. Спасибо.

Как только официантка удаляется, я обращаю все внимание на Эви.

— Ты в порядке, Хоппер?

Девушка поднимает голову, в ее глазах я вижу целый спектр эмоций: боль, печаль, сожаление и что-то еще. Может, благодарность?

— Спасибо, Дилан, — она фыркает и вытирает нос тыльной стороной ладони. — Я... я не знаю, что бы делала без тебя.

— Господи, это было сложно признать, а? — усмехаясь, поддразниваю я. — Ну, тебе повезло. Потому что ты никогда не узнаешь, каково это — обходиться без меня, — подмигиваю и хватаю картофель фри, запихивая его в рот, тем самым вызываю у Эви слабую, но убедительную улыбку.

Мы едим в полной тишине. Эви берет свой гамбургер и едва прикасается к молочному коктейлю. Настроение у нее мрачнее черной тучи, и я хочу исправить ситуацию. Музыкальный автомат, стоящий на столе, наталкивает меня на одну мысль. Знаю, если что-то и может поднять ей настроение, то только музыка. Воодушевленный, я решительно передвигаюсь в конец кабинки и поворачиваю ручку автомата, чтобы пробежаться по названиям песен, пока Эви сидит, уставившись в тарелку с едой.

— Что ты делаешь?

— Смотрю, что у них есть. Думаю, немного музыки нам не помешает. Здесь слишком тихо, — бормочу я, и она кидает еще один брусочек картошки на горку, которую строит в своей тарелке. — Эй, посмотри-ка. У них есть наша песня с выпускного.

Эви и я вместе ходили на выпускной в старшей школе. Ни у нее, ни у меня не было пары, а идти в одиночку мы не хотели. Вероятнее всего, для Эви я был утешением, но вряд ли она знает, что стала моим осознанным выбором.

— Шутишь? — говорит девушка. Кажется, мне наконец-то удалось привлечь ее внимание.

— Не-а, — я издаю губами хлопающий звук и усмехаюсь. — Пора вспомнить былое. Правда, без белого шелкового платья.

Бросаю пару монет в автомат и смотрю на Эви. Мелодия песни «Mirrors» Джастина Тимберлейка звучит вокруг нас. Одним плавным движением я выскальзываю из кабинки и протягиваю руку девушке:

— Потанцуй со мной.

Она оглядывается через плечо, осматривая помещение, затем ее взгляд возвращается ко мне. Она пытается понять мою сумасшедшую затею.

— Здесь?

— Черт возьми, да. Здесь, — отвечаю я, и вот тогда вижу улыбку, от которой подгибаются колени.

Эви кладет свою ладонь в мою, я помогаю ей подняться. Мы соединяем наши пальцы, ее голова опускается на мое плечо, а с губ срывается нежный вздох.

Забавно, что счастье складывается из настолько простых вещей.

— Только не отдави мне снова ноги, — поддразниваю я, и девушка поднимает голову, во взгляде читается неприкрытая ностальгия.

— Я постараюсь. Но ты же знаешь, я слегка неуклюжий танцор, Диллс, — она смеется и, успокоившись, снова кладет голову на мое плечо, пока мы раскачиваемся под страстный ритм музыки.

— Кто вообще додумался выбрать песню Джастина Тимберлейка на выпускной? — тихо спрашиваю я, уткнувшись в ее волосы. — Нет, ну правда? — я останавливаюсь, и девушка ногой наступает на мою. — Ай.

— Это специально, — она поднимает глаза на меня и поджимает губы, — за то, что отверг Джастина Тимберлейка.

Я рычу и слышу ее приглушенный смех.

— Боже! Сначала Джейми, теперь Джастин Тимберлейк. Что у тебя за мания на парней с именами, начинающимися на букву «J» (Примеч. в англ. языке имена Джейми (Jamie) и Джастин (Justin) начинаются с буквы J (джей).

Вероятно, мне нужно изменить имя.

Но Эви не успевает ответить на мой вопрос, потому что я кружу ее и низко наклоняю назад. Ее шелковистые волосы каскадом падают вниз, а эта стройная шея так и манит прикоснуться к ней губами. Кожа источает аромат ванили, я практически пробую ее на вкус. Эви громко смеется, привлекая внимание парочки посетителей, которые начинают аплодировать.

— У нас появились зрители, Хоппер. Держись крепче, — говорю я, а затем кладу руки на ее талию и поднимаю в воздух, кружа по кругу. Аплодисменты становятся все громче, и какая-то из официанток — явно не наша — даже свистит.

Ставлю Эви на ноги. Ее щеки порозовели, а на губах появилась счастливая улыбка.

— Похоже, по итогу ты не такой уж и плохой танцор, — подмигиваю я, когда мы возвращаемся обратно в кабинку.

Эви, улыбаясь до ушей, наконец, с аппетитом принимается за еду.

Звонит мой телефон, я вытаскиваю его из заднего кармана. Разблокировав экран, вижу сообщение от Джордана:

«Привет. Я остаюсь у Джейми с горячей брюнеточкой. Наберу утром».

— Серьезно, — бормочу я. Эви замирает с картофелем фри, зажатым между губами, вопросительно смотря на меня.

— Что там?

— Это Джордан, — я печатаю «Развлекайся» и убираю телефон в карман. — Он сегодня останется у Джейми.