– Я взяла Серену в штат.

– Хрен с два, – шипит Эзра. – Пусть валит на хрен отсюда. Не хватало мне здесь малолеток. Ты посмотри на нее, – переводит на меня взгляд и обдает им с макушки до талии. – Без косметики. Наивные глаза. Конский длинный хвост. Черные прямые волосы, нетронутые парикмахером. И сиськи второго размера, – каждое слово раздевает, и мне хочется прикрыться руками, но я стою молча, раскрыв рот от возмущения. – Тебе хоть двадцать один есть?

– Мне двадцать два! – выкрикиваю, хмуря брови. – Вчера исполнилось! И какое это имеет значение? Я сегодня справилась!

– Она справилась, Эзра, – поддерживает Стенли.

– Плевать я хотел. Она не умеет общаться с клиентами. Поэтому ты, – вяло машет рукой в сторону Стенли. – Налей мне выпить. А ты, – переводит руку на меня, тыча указательным пальцем почти в лицо. – Собрала свои манатки и укатила за дверь. Чтоб я больше тебя здесь не видел.

Гнев перехватывает горло где-то на середине. Я задыхаюсь, но не могу произнести ни слова. Они застряли внутри вместе с недолитыми слезами, вместе с упреками мамы, отчаянием и обидой. Они засели и не выходят, а я могу лишь стоять и втягивать в себя воздух, хлопая ресницами по взмокшим глазам.

Паралич отпускает раньше, чем придурок Эзра успевает послать меня ко всем чертям еще раз. Я хватаю белую шубу, набрасываю ее на плечи и спешу к выходу из очередного ада, в который забрела. Я ведь всегда забредаю именно туда. Куда бы ни шла. Куда бы ни стремилась. Везде гребаное пекло.

– Счастливого пути, Панда. И с днем рождения, – бросает он, прежде чем я успеваю выскочить под лютый декабрьский дождь.

Тучи над Бостоном кроют рассвет. И, казалось, этот отвратительный день не могло больше омрачить никакое другое событие.

Казалось. До того, как я разблокировала телефон.

Вижу на дисплее текст входящего сообщения и с ужасом содрогаюсь, роняя смартфон на мокрый асфальт.

«С днем рождения, маленькая принцесса Серена. Мечтаю обнять тебя и прошептать пожелания на ушко, как делал это раньше. Скоро увидимся. Целую. Бриан».

Жду свой ви́ски, кажется, гребаную вечность. Стенли снова испытывает мои нервы на прочность. Как будто не хватило этой малолетки в идиотской шубе из белого альпака, в которой она выглядит, как панда, в контрасте с черными волосами.

«И как только ее сюда занесло? И откуда в этом тощем тельце столько дерзости?».

– Я не понесу тебя домой, – Стенли ударяет дном стакана по барной стойке, чем выводит меня из раздумий. – И даже не посажу в такси. Имей в виду, – ви́ски «успокаивается» в роксе, что нельзя сказать о ее взгляде.

– Как будто я тебя об этом просил, – сжимаю в руке стакан и делаю жадный и точно лишний глоток. Мне уже хватит. Но разве я признаю правоту какой-то наглой девки? Идет она к черту.

– Ты опять надрался.

– А ты опять дерзишь боссу. Полетишь следом за этой… Пандой, – очередной глоток осушает рокс до дна. – Еще, – подталкиваю стакан к рукам Стенли.

– Эзра… Может, хватит?

– Ходишь по краю.

– Уволишь меня – потеряешь всех постоянных клиентов. Ты сам прекрасно это знаешь. Да и кто еще будет мириться с боссом алкоголиком?

– Кто здесь алкоголик? – развожу руки в стороны, выпрямляясь на стуле, но, черт, меня уносит вправо, и приходится ухватиться за край стойки.

– Красавчик напротив меня.

– Заигрываешь с боссом? Сделаю выговор.

– Да кому ты нужен, – хмыкает Стенли и подливает мне ви́ски.

– Ты бы охренела, если бы узнала о степени моей востребованности, – вытаскиваю из кармана вибрирующий телефон. – Кстати, об этом, – трясу экраном перед лицом Стенли, на котором мигает имя «Рэйчел». – Да, слушаю.

– Я жду тебя вообще-то. Ты собираешься сегодня приехать? Уже утро, – недовольно лепечет из динамика Рэйчел.

– Приеду. Стягивай трусики и раздвигай ноги шире.

– Эзра!

– Хотя трусики можешь оставить. Разберусь с ними сам, – поглядываю на Стенли, которая демонстративно закатывает глаза, и отключаю вызов.

– Поверить не могу, что такие девушки существуют, – бубнит она.

– Существуют и не такие. Поверь мне.

– И вот зачем ты ей нужен в такое время и в таком состоянии?

– Просто она знает, на что я способен даже в таком состоянии, – специально играю бровями, в то время как Стен всем видом пытается изобразить приступ рвоты.

– Фу. Она дура. Всегда это говорила и никогда не отрекусь от своих слов.

– Она дура. Факт. И отлично сосет. Это все, что мне сегодня нужно, – потягиваю терпкий ви́ски

– Ты отвратителен. Знаешь?

– Знаю. И не собираюсь меняться.

– Вот серьезно, Эзра. И ее это устраивает? – Стенли прекращает тереть в руках стенки стакана и перебрасывает полотенце через плечо.

– У нее нет вариантов. Либо она принимает меня таким, какой я есть, и трахается со мной, либо идет искать другой причиндал, на котором можно поскакать.

– Я уже говорила, что ты отвратителен?

– Каждый день, – усмехаюсь, разбавляя слова алкоголем.

– А ты сам не хотел бы притормозить? Морочишь голову девушке, изменяешь ей, ни во что ее не ставишь…

– Стоп-стоп-стоп, дорогая моя, – даже приземляю стакан обратно на барную стойку. – Я не изменяю. И не лгу. Потому что мы с Рэйчел не в отношениях. Мы трахаемся. Когда удобно мне. И если бы ее что-то не устраивало – она бы не терпела. Я ей ничего не обещал. И хватит здесь твоей дамской солидарности. Я вовсе не монстр. Я не держу ее. Это все он, – указываю на своего младшего Эзру в штанах.

– Выпендрежник, – усмехается Стенли и легко ударяет меня по лицу полотенцем.

– Не завидуй.

– Да чему мне завидовать?

– Хотя бы тому, что тебя уже давно хорошенько не отжаривали.

– Иди к черту, Эзра, – она резко ставит второй стакан на стойку и плескает в него ви́ски.

– Прости, подруга. Я не хотел.

Алкоголь преломил грань дозволенного. Знаю, что разрыв с Кристи́н до сих пор не забыт. Раны Стенли еще не залечены даже текилой, которую она втихаря тягает после смены. Эта рыжая сучка разбила ей сердце, которое не смог надломить ни один самоуверенный плейбой.

– Стен, прошло два месяца, – кажется, я устроился семейным психологом. Или это все ви́ски.

– А у тебя прошло десять лет. Но ты до сих пор напиваешься, как черт.

Жмет где-то в груди. Непроизвольно, но жмет так, что я стискиваю гребаный рокс до хруста стекла под пальцами. Один-один. Ударил по больному я – бьет и она. Заслужено, мать твою. Но чертовски больно. И я осушаю свой стакан до дна без очереди.

– Прости, я тоже не хотела. И не должна была, – шепчет она, не смотря мне в глаза.

– Все нормально.

– И кстати, – быстро переводит тему, чтобы отвлечь меня. – Ты зря это насчет Серены.

– Кого?

– Серены. Ну девушка, которую ты прогнал.

– А… Дерзкая девочка-панда, – усмехаюсь, вспоминая ее сумасшедший прикид.

– Она сегодня отлично поработала. У нее есть опыт. И она нравится людям.

– Но не нравится мне.

– Тебе никто не нравится. А мне приходится вкалывать за двоих.

– Учту. И увеличу тебе зарплату. Пользуйся, пока я добрый и пьяный.

– Эзра, я не робот. И мне нужен человек, как Кэт, которую ты…

– Уволил, – перебиваю.

– Запомнил наконец-то, – Стенли отпивает из своего стакана. – Чем тебя не устроила Серена?

– Мне хватает одной стервы в баре, – подмигиваю Стен. – Двух не выдержит моя нервная система.

– Какие мы нежные, – Стенли наиграно надувает губы и строит милую гримасу. – Эзра. Верни мне ее. Я настаиваю.

– Потому что она тебе понравилась? Тем более нет. Мне не нужны здесь служебные романы.

– Идиот. Я говорю, что она справляется. И не боится налета ошалевших мужиков. Я сегодня буквально вытянула ее за стойку! Любая другая бы оторопела. А эта, с виду серая мышка, оказалась ни разу не мышкой.

– Уж точно не мышкой, – вспоминаю резкий тон нахальной брюнетки, ее черные сдвинутые брови, искривление которых утяжеляло и без того озлобленный взгляд темно-синих глаз. Вспоминаю и снова завожусь. – Идет она на хрен.