Все это было безрассудно.

Тем не менее вначале все шло превосходно, и они быстро катили по дороге. Один из телохранителей, г-н де Мальдан, скакал у дверцы кареты, г-н де Мутье сидел на козлах, а г-н де Валори скакал впереди, давая форейторам по целому экю в качестве прогонных!

Но в Монмирае у кареты лопается одна из постромок, и приходится заниматься починкой; на это уходит около получаса.

На каком-то подъеме дороги король изъявляет желание выйти из кареты и прогуляться пешком. Выходят все: король, королева, королевские дети, даже гувернантка, и на эту прогулку уходит еще около получаса.

За эту прогулку, государь, вы, королева и ваша сестра поплатитесь головой!

Милый розовощекий ребенок, которого г-жа де Турзель спящим носит на руках, поплатится за эту прогулку четырехлетним тюремным заключением в Тампле и смертью в темнице!

— Все идет хорошо, Франсуа, — по прибытии в Шалон сказала королева, обращаясь к г-ну де Валори. — Если бы нас могли задержать, то уже сделали бы это.

Да, до этого все шло отлично; у них не было нужды останавливаться, чтобы поесть, ибо в карете имелась провизия; никто не спрашивал у них паспорт, никто не чинил им помех, когда надо было менять лошадей.

Однако в Шалоне, где, по словам королевы, все шло хорошо, кое у кого стали пробуждаться первые подозрения: какому-то местному жителю, случайно оказавшемуся на почтовой станции, где король менял лошадей, показалось, что он узнал короля; этот человек тотчас же помчался к мэру, но мэр, к счастью, горячим республиканцем не был; он, видимо, поверил в возможность побега короля и в правдивость доноса, однако напугал доносчика, сказав ему о тяжелых последствиях, какие подобный арест может иметь для тех, кто стал бы его производить.

В итоге доносчик присоединился к мнению мэра, что лучше будет вести себя тихо, и они оба закрыли глаза на то, что произошло.

В полульё от Шалона какой-то незнакомец, возможно все тот же мэр, останавливает карету короля, просовывает голову в дверцу со стороны г-жи де Турзель и говорит:

— Вы плохо подготовились: вас арестуют!

Затем он махнул рукой, и карета продолжила свой путь.

До этого момента, напомним, все распоряжения в отношении пути исходили от королевы и, несмотря на совершенные ею опрометчивые шаги, о которых уже шла речь, приводили к успеху.

Ответственность за меры предосторожности, принятые в отношении оставшейся части пути, возлагалась на г-на де Буйе.

С первым эскортом беглецам предстояло встретиться в Пон-де-Сом-Веле. Там, напомним, должны были находиться г-н де Шуазёль и г-н де Гогела; один из них был доверенным лицом королевы, другой — г-на де Буйе.

Король прибыл в Пон-де-Сом-Вель около шести часов вечера; однако никакого эскорта там не оказалось.

Его не было видно ни на главной дороге, ни по ее сторонам, причем так далеко, как мог простираться взгляд.

— Ах, сестра, — воскликнула королева, обращаясь к принцессе Елизавете, — мы погибли!

С этого момента каждая подробность делается важной, ибо каждая подробность является главой великой и страшной истории.

Объясним, почему отсутствовал этот первый эскорт.

Господин де Гогела, извещенный г-ном де Буйе о том, что побег королевской семьи был отложен на сутки, чтобы дождаться окончания дежурства горничной, находившейся под подозрением, а также чтобы у Людовика XVI было время — и король сам взялся сообщить нам об этом — получить квартальную часть цивильного листа, хотя он и не считал эту сумму в семьсот тысяч франков достаточно большой, так вот, г-н де Гогела расстался 17 июня с г-ном де Буйе в Стене, чтобы взять на себя командование сорока гусарами, находившимися под начальством г-на Буде.

Он рассчитывал быть утром 21 июня в Пон-де-Сом-Веле, где к нему должен был присоединиться г-н де Шуазёль и где им обоим следовало дожидаться короля.

Двадцатого июня он прибыл со своими людьми в Сент-Мену.

В те времена все становилось важным событием: командир не предупредил городские власти Сент-Мену о своем появлении, и неожиданное прибытие военного отряда вызвало брожение в городе.

В разгар этого брожения, около пяти часов утра, г-н де Гогела покинул Сент-Мену и отправился к почтовой станции в Пон-де-Сом-Веле, где через час после его прибытия к нему присоединился г-н де Шуазёль.

Все это было заранее согласовано поминутно, и проезд короля через Пон-де-Сом-Вель должен был иметь место в три часа пополудни; однако час этот давно прошел, а король так и не появился, и, более того, не прибыл и курьер, который должен был постоянно опережать его на два часа.

И поскольку даже в четыре часа пополудни курьер, которому надлежало все время обгонять короля на два часа, так и не появился, то король, даже если бы курьер все же показался, мог прибыть в Пон-де-Сом-Вель не ранее шести часов вечера.

Но вероятно было также и то, что отъезд короля снова задержался; г-на де Буйе, несомненно, известили об этой задержке, но он не смог никого предупредить о ней.

В шесть часов вечера курьера по-прежнему не было; это означало, что король опаздывает на пять часов и раньше восьми не приедет.

Оставалось лишь ждать; но ожидание среди собиравшихся толп, в окружении зарождавшихся подозрений, под градом угроз, сопровождавших эти подозрения, было страшным.

Люди вокруг стали во всеуслышание заявлять, что разговоры об армейской казне, которую будто бы надлежало конвоировать гусарам, были всего лишь предлогом.

К несчастью, такое брожение происходило не только в Пон-де-Сом-Веле, но и в близлежащих городах.

Шалон, который расположен перед Пон-де-Сом-Велем и через который король столь благополучно проехал, хотя и был там узнан, Шалон послал часть своей национальной гвардии в Пон-де-Сом-Вель, чтобы выяснить, по какой причине туда прибыли эти сорок гусаров.

Сент-Мену, расположенный после Пон-де-Сом-Веля и охваченный точно таким же беспокойством, сделал то же самое.

Прибывавшие один за другим национальные гвардейцы усиливали возбуждение; каждый высказывал свое мнение, все кричали о предательстве. Заговорили о том, что в деревнях надо бить набат, и г-н де Шуазёль и г-н де Гогела уже вздрагивали при дальнем звуке какого-то торопливого колокола, опережавшего другие и подававшего сигнал тревоги.

Наконец, около восьми часов вечера, когда начало темнеть, когда скопление людей вокруг солдат становилось все более многочисленным, а сгущавшаяся тьма делала его все более враждебным, кто-то из толпы, теснившей солдатских лошадей, додумался сказать:

— Если вы дожидаетесь прибытия армейской казны, то, клянусь, этим утром мимо проследовал дилижанс, который вполне мог быть тем, что вам нужен, ибо он был таким тяжелым, что под ним тряслась мостовая.

Эта реплика явилась для г-на де Шуазёля неким чудом, и он ухватился за нее.

— А вы уверены в том, что говорите, любезный? — спросил он.

— А то нет, черт побери! Я видел его так же, как сейчас вижу вас.

Господин де Шуазёль обменялся взглядом с г-ном де Гогела.

— Да, да, — послышалось несколько голосов, — мы тоже его видели!

В любой толпе всегда найдется десять, двадцать, сто человек, видевших то, что видел или даже не видел кто-то один.

— Так что же вы не сказали этого раньше?! — воскликнул г-н де Шуазёль. — Вы избавили бы нас от четырехчасового ожидания.

И, повернувшись к г-ну де Гогела, он произнес:

— Ну что ж, ясно, что дилижанс нас опередил, деньги, которые мы должны были конвоировать, уже далеко отсюда, и нам здесь нечего больше делать.

Воздействие этих слов оказывается магическим: все кругом разом успокаиваются, набат смолкает, толпа рассеивается и г-н де Шуазёль и г-н де Гогела получают возможность выехать из Пон-де-Сом-Веля вместе со своими гусарами.

XII

Король не застает своего эскорта. — Ошибки г-на де Валори. — Драгуны. — Король показывается в окне кареты. — Роковые последствия. — Друэ. — Его убежденность. — Он следует за королем. — Господин де Дама в Клермоне. — Час отбоя. — Драгуны не подчиняются приказу. — Только трое из них присоединяются к г-ну де Дама. — Друэ продолжает погоню. — Дорога в Верден, дорога в Варенн. — Форейтор. — Господин де Рёриг, командир гусар. — В Варение не оказывается конной подставы. — Верхний город. — Бакалейщик Сое. — В городе трубят сбор и бьют набат. — Бийо-Варенн. — Друэ и его товарищи перегораживают мост.