1°. Как только соглашение о примирении будет подписано, все враждебные действия прекратятся с той и другой стороны, все дороги станут свободными и торговля восстановится.

2°. Парламент явится в Сен-Жермен, чтобы устроить там заседание в присутствии короля.

3°. В продолжение 1649 года не будет никаких собраний палат, кроме как по случаю отчетов об отправлении правосудия и назначения должностных лиц.

4°. В тексте декларации, подлежащей опубликованию, будет сказано о намерении короля исполнить декларации мая, июля и октября 1648 года.

5°. Все указы Парламента, изданные со времени отъезда короля, будут считаться несуществующими.

6°. Таковыми же будут считаться именные повеления и декларации короля, касающиеся нынешних волнений.

7°. Все рекруты, набранные в силу полномочий Парламента и города Парижа, будут распущены.

8°. Король прикажет вывести свои войска из окрестностей Парижа.

9°. Все жители Парижа сложат оружие.

10°. Посланец эрцгерцога Леопольда, находящийся в Париже, будет незамедлительно отослан назад без всякого ответа.

11°. Вся движимость, изъятая у частных лиц, будет возвращена им; Арсенал и Бастилию вернут королю.

12°. В этом и следующем году король сможет брать взаймы суммы, которые будут ему необходимы, с выплатой годового дохода в размере одной двенадцатой от заимствованного капитала.

13°. Принц де Конти и все прочие лица, взявшиеся за оружие, сохранят свое имущество, а также свои звания и должности, если они объявят — герцог де Лонгвиль в течение десяти дней, а прочие в течение четырех дней, — что согласны участвовать в настоящем договоре; за отсутствием такого согласия городские власти никак не будут содействовать их интересам.

14°. Король возвратится в Париж, как только ему позволят это государственные дела.^[30]

В этом общем договоре таилась одна небольшая неприятность: дело в том, что он готовился настолько поспешно, что в него не были включены условия, касавшиеся отдельных лиц. Поэтому в тот день, когда его оглашали в Парламенте, там поднялся большой шум, и решено было послать на переговоры вторую депутацию, чтобы отдельно оговорить интересы военачальников.

Этими военачальниками были принц де Конти, герцог д’Эльбёф, герцог Буйонский, герцог де Бофор, герцог де Лонгвиль и маршал де Ла Мот-Уданкур.

Надо было выхлопотать что-нибудь и для маршала де Тюренна, который, хотя и поздно, принял сторону Парламента.

И здесь обнаружилось обстоятельство, показывающее нравы того времени: в общий договор были включены частные условия и обсуждались они публично.

Принц де Конти должен был получить Данвилье.

Герцогу д’Эльбёфу обещали выплату сумм, причитавшихся его жене, и сто тысяч ливров для старшего сына.

Герцогу де Бофору — возвращение ко двору, полное прощение тем, кто помогал ему бежать из тюрьмы, возвращение пенсионов герцогу Вандомскому, его отцу, и возмещение убытков за разрушение по приказу парламента Бретани его домов и замков.

Герцогу Буйонскому — владения, равные по стоимости тому, во что будет оценен Седан, возмещение убытков за лишение права пользования этим княжеством и титул принца для него и членов его семьи.

Герцогу де Лонгвилю — должность губернатора Пон-де-л’Арша.

Маршалу де Ла Мот-Уданкуру — двести тысяч ливров, не считая других милостей, которые королю будет угодно ему даровать.

Наконец, было обещано, что, прежде чем будет распущена армия, действовавшая в Германии, маршал де Тюренн получит назначение, соответствующее его званию и заслугам.

Благодаря этим новым условиям заключение мира не встретило более никаких препятствий, и 5 апреля был с великим торжеством отслужен благодарственный молебен в соборе Парижской Богоматери, куда явились в качестве представителей отсутствующего королевского дома французские гвардейцы и швейцарцы короля.

Так окончилось первое действие этой шутовской войны, в которой каждый оказался ниже собственной славы и самым значительным событием которой стали роды временной королевы Парижа, г-жи де Лонгвиль, в дни своего пребывания в ратуше произведшей на свет сына, которого держал над крестильной купелью купеческий старшина и который получил имена Шарль Пари Орлеанский.

Согласимся, что это очень странное соединение имен.

Правда, для того чтобы уравновесить все эти ничтожные события, в семидесяти льё от Парижа свершилась куда более серьезная революция.

Тридцатого января 1649 года голову короля Карла Стюарта, упавшую на эшафот Уайтхолла, поднял и показал английскому народу, словно голову злодея, палач в маске, имя которого никто так никогда и не узнал.

Однако в сочинениях тогдашних наших писателей вряд ли найдется отзвук этой великой катастрофы: так много шума наделали девятьсот памфлетов, появившихся во время этой войны.

Правда, пример, потерянный для современников, не был потерян для потомства: спустя сто сорок четыре года Национальному Конвенту предстояло ответить английскому парламенту, показав, в свой черед, французскому народу голову Людовика XVI.

XXI. 1649–1650

Герцог Орлеанский возвращается в Париж. — Замысел родственного союза между семьями Вандомов и Мазарини. — Успех неприятеля. — Королева вместе с сыновьями, кардиналом и принцем де Конде уезжает в Компьень. — Настроение Конде. — Ссора между ним и Мазарини. — Два печатника. — Рене дю Плесси. — Мазаринисты и фрондеры. — Прерванный ужин. — Визиты в Компьень. — Успех графа д’Аркура. — Возвращение двора в Париж. — Радость народа. — Новая ссора между Конде и Мазарини. — История с правом табурета. — Негодование и месть принца де Конде. — Госпожа де Шеврёз и Мазарини. — Прощупывание настроения коадъютора. — Встреча Гонди с королевой. — Изъявления дружбы со стороны Мазарини. — Опасные для Конде договоренности. — Любовные горести герцога Орлеанского. — Госпожа де Шеврёз утешает герцога Орлеанского. — Герцог Орлеанский вступает в заговор против принца де Конде. — Визит Конде к королеве. — Конде арестован вместе со своим братом. — Последствия этого ареста.

Пока происходили все эти события, королева, нимало не торопясь с возвращением в Париж, где на нее и ее министра обрушивался поток самых дерзких памфлетов, оставалась в Сен-Жермене, и только герцог Орлеанский, один из всей королевской семьи, вернулся в столицу и расположился в Люксембургском дворце, своей обычной резиденции.

Открытых военных действий больше не было, однако все находилось почти в том же самом положении. Герцог де Бофор по-прежнему был королем Рынка. Коадъютор, который один из всех участников договора ничего не вытребовал для себя, оставался в высшей степени популярным. Герцогиня де Лонгвиль перевела свой двор из городской ратуши в собственный дворец. Принц де Конде, помирившись с ней, время от времени навещал ее, и она с каждым его посещением понемногу восстанавливала свою прежнюю власть над ним. Герцогиня де Шеврёз вернулась во дворец Люин и, восполняя свою увядшую красоту красотой дочери, которая была тогда во всем блеске молодости, почти что предлагала ее коадъютору в качестве любовницы. Все фрондировали еще больше, чем прежде, поскольку Фронда была теперь уже не партией, а модой.

Между тем разнесся слух, что герцог Вандомский, который благодаря условиям договора был вызван из ссылки, решил породниться домами с кардиналом. Поговаривали, что герцог де Меркёр, его старший сын, женится на Виттории Манчини, старшей из трех сестер Манчини, и это казалось всем настолько невероятным, что все в это поверили. Таким образом стало исполняться предсказание герцога де Вильруа о судьбе этих трех маленьких девочек, приехавших однажды вечером в Париж из Италии.

Тем временем неприятель, воспользовавшись тем, что королевские войска были отозваны к Парижу, отомстил за поражение при Лансе, захватив Ипр и Сен-Венан.

И тогда королева объявила, что она вместе с сыновьями покинет Сен-Жермен, переночует в Шантийи, а затем продолжит свой путь к границе. Уже известно, что было границей Франции для короля и королевы: они остановились в Компьене. Кардинал и принц де Конде поехали далее до Ла-Фера, чтобы устроить там смотр войск, отправлявшихся во Фландрию.