Заметим, что за пятнадцать лет до этого на том же самом месте и по столь же ничтожной причине Бутвиль, де Шапель и Ла Берт дрались с Бёвроном, Бюсси д’Амбуазом и Шоке; однако, напомним, Бутвиль и де Шапель поплатились головой за такое нарушение указов кардинала Ришелье.

Что же касается герцога де Гиза, то его никто даже не побеспокоил по этому поводу, и такая безнаказанность сделалась сигналом к возобновлению дуэлей, искорененных железной рукой министра Людовика XIII.

Ришелье подкреплял суровость своих указов о запрете дуэлей подсчетом, проведенным в марте 1607 года г-ном де Ломени, который обнаружил, что со времени восшествия на престол Генриха IV в 1589 году на дуэлях было убито четыре тысячи дворян, что составляет в среднем по двести двадцать человек в год.

XIII. 1643–1644

Двор покидает Лувр и переезжает в Пале-Рояль. — Детство Людовика XIV. — Пажи юного короля. — Его воспитание. — Уроки его камердинера. — Неприязнь короля к Мазарини. — Плачевное состояние гардероба короля. — Скупость кардинала-министра. — Портрет Мазарини, написанный Ларошфуко.

Седьмого октября 1643 года королева вместе со своими сыновьями Людовиком XIV и герцогом Анжуйским покинула Лувр и переехала во дворец Пале-Кардиналь; однако вследствие замечания маркиза де Прувиля, в то время главного королевского квартирмейстера, разъяснившего Анне Австрийской, что королю неприлично жить в доме одного из своих подданных, надпись, начертанная над входом в бывший дворец Ришелье, была убрана, и на ее месте появилась другая: «Пале-Рояль». Это стало очередной неблагодарностью по отношению к памяти того, кто завещал дворец в подарок своему монарху, подарок роскошный, если верить следующим стихам Корнеля:

И толпы праздные дивятся без конца

Великолепью Кардинальского дворца.

Да! Целый город вдруг, сверкая чудесами,

Как остров сказочный, возник перед глазами;

И, глядя на него, невольно говоришь:

Обителью богов становится Париж.^[23]

И в самом деле, вначале Пале-Кардиналь был обычным особняком, располагавшимся на окраине Парижа, у подножия городской стены; он был построен в 1629 году на месте особняков Рамбуйе и Меркёр, купленных кардиналом, и, вслед за развитием его карьеры, увеличивался в размерах, как и его богатство. Будучи могущественнее короля, кардинал хотел окружить себя большим великолепием, чем его государь. Поэтому городская стена Парижа была снесена, ров засыпан, а сад, освобожденный от всего, что мешало ему принять правильные очертания, был продолжен до лугов, на которых впоследствии проложили Новую улицу Малых Полей и улицу Вивьен. Кроме того, Ришелье проложил новую улицу, которая получила его имя и вела прямо от его дворца к принадлежавшей ему ферме Ла-Гранж-Бательер, находившейся у подножия Монмартра. Все эти приобретения, включая особняк Силлери, который он купил лишь для того, чтобы снести его и благодаря этому получить свободное пространство перед своим дворцом, обошлись кардиналу в восемьсот шестнадцать тысяч шестьсот восемнадцать ливров, сумму огромную по тем временам, поскольку на нынешние деньги она соответствует примерно четырем миллионам.

И потому, когда г-жа д’Эгийон, племянница кардинала, увидела, что надпись, удостоверявшая, что это восьмое чудо света было построено ее дядей, убрана, она написала королеве письмо, в котором умоляла ее восстановить первоначальную надпись.

«Недостойно, — писала она в своем прошении, — наносить обиду мертвым, поскольку мертвые не могут отплатить за нанесенную им обиду; поставив на прежнее место надпись, которая по приказу Вашего Величества была снята, Вы почтите память кардинала Ришелье и обессмертите его имя».

Королева, тронутая справедливостью этого довода, восстановила прежнюю надпись, но привычка взяла верх, и название Пале-Рояль, данное этому зданию вследствие жительства в нем юного короля, возобладало над названием Пале-Кардиналь.

Людовика XIV, которому было тогда пять лет, поместили в комнате Ришелье. Эти покои имели небольшие размеры, однако они были удобно расположены между галереей знаменитых людей, занимавшей левое крыло второго двора, и галереей, которая тянулась вдоль крыла переднего двора и которую Филипп де Шампань, любимый живописец его высокопреосвященства, украсил изображениями самых прекрасных событий в жизни кардинала.

Покои королевы-регентши были куда более просторными и изысканными. Недовольная тем, как их обустроил Ришелье, она добавила великолепия украшениям интерьера, на которые он и так не поскупился, и доверила заботу об этом деле Жаку Ле Мерсье, своему архитектору, и художнику Вуэ, провозгласившему себя первым живописцем Европы.

В ее кабинете, который слыл диковиной и чудом Парижа, находились: одна картина Леонардо да Винчи; «Родня Девы Марии» Андреа дель Сарто; «Эней, спасающий Анхиса» Аннибале Каррачи; «Бегство в Египет» Гвидо; «Святой Иоанн, восседающий на орле» Рафаэля; две картины Пуссена и «Эммаусские странники» Паоло Веронезе. Кабинет был делом рук Ришелье, однако Анна Австрийская добавила к нему ванную комнату, молельню и галерею. Все, что в соответствии с тогдашними представлениями о прекрасном могло быть создано по части изображения цветов, вензелей и аллегорий, было рассеяно по золотому полю стен и потолка ванной комнаты. Молельня была украшена картинами Филиппа де Шампаня, Вуэ, Бурдона и Стеллы, изображавшими важнейшие события из жизни Девы Марии; освещалась эта комната лишь одним окном, переплет которой был обложен серебром.

Что же касается галереи, которая располагалась в самом укромном месте и потолок в которой расписал Вуэ, а мозаичный паркетный пол создал Масе, то регентша предназначила ее для заседаний совета; именно в этой галерее будут арестованы в 1650 году принц де Конде, принц де Конти и герцог де Лонгвиль. Покои королевы выходили окнами в сад, не имевший в те времена правильной формы и регулярности, какие присущи ему теперь. Он заключал в себе аллею для игры в шары, а также манеж и два пруда; больший из них, именовавшийся Круглым, покрывала своей тенью небольшая роща. Будучи ребенком, Людовик XIV упал однажды в пруд малого сада, именовавшегося садом Принцев, и чуть было не погиб.^[24]

Мазарини переехал в Пале-Кардиналь одновременно с королевой; его покои выходили окнами на улицу Добрых Ребят; у его дверей, как и у всех прочих входов, стоял часовой и находилось караульное помещение.

Однако Людовик XIV всегда находился под надзором женщин, из-под которого ему предстояло выйти лишь в семилетием возрасте. Кардинал осуществлял общий надзор за его воспитанием; г-н де Вильруа был его гувернером, г-н де Бомон — его учителем, а Лапорт, оставивший нам столь любопытные мемуары о детстве короля, — его главным камердинером.

Помимо «Французской газеты», отмечавшей события из официальной жизни юного короля, первые сведения, которыми мы располагаем о нем, оставил нам Луи Анри Ломени, сын графа де Бриенна, сменившего Шавиньи на посту государственного секретаря.

Так как он родился в 1636 году, ему было всего лишь семь лет, когда граф де Бриенн, его отец, приставил его в качестве пажа к юному королю; представление состоялось в галерее Лувра, увешанной портретами королей Франции. Во время этого представления, точную дату которого Бриенн не сохранил для нас, Людовик XIV был, по-видимому, совсем ребенком, ибо г-жа де Лансак, которая, как мы уже рассказывали, была отправлена в ссылку в 1643 году, чтобы уступить место маркизе де Сенсе, присутствовала на этой церемонии, в ходе которой на службу были приняты также юный маркиз де Ла Шатр; господа де Куален, внуки канцлера Сегье; г-н де Вивонн, впоследствии маршал Франции, и граф дю Плесси-Прален с его братом-шевалье.