Слова эти вошли в поговорку.

Тем временем, избавившись от коадъютора, принц де Конде начал излагать свои требования и очерчивать свою позицию. Ему было обещано, что он получит должность губернатора Гиени, отнятую у герцога д’Эпернона, а герцог де Ларошфуко — должности главного наместника Гиени и коменданта цитадели Блай. Кроме того, он требовал должность губернатора Прованса для принца де Конти. И поскольку он уже держал в своих руках Клермон-ан-Аргонн, Стене, Бельгард, Дижон и Монрон, а г-н де Лонгвиль, устремив взгляд на Нормандию, не терял из виду свою прежнюю должность губернатора этой провинции, то исполнить требования принца де Конде означало бы создать подданному чуть ли не королевское положение и дать честолюбцу средства выстоять в борьбе, в которой королевская власть могла потерпеть поражение.

И потому из дали своего изгнания, откуда он вел с королевой переписку по поводу всех государственных дел, Мазарини со страхом взирал на эти притязания принца де Конде, который, кстати говоря, вскоре начал завладевать своей долей добычи, не заботясь о своих друзьях; впрочем, это было вполне в его привычках и заставляло его говорить по поводу каждого принятого им на себя обязательства, о котором ему напоминали:

— Ах, до чего же повезло господину де Бофору, ведь ему, чтобы бежать из тюрьмы, понадобилась лишь веревочная лестница!

В таком положении находились дела, когда однажды вечером, около часу ночи, виконт д’Отель, брат маршала дю Плесси, входивший в число ближайших доверенных лиц королевы и вернейших сторонников Мазарини, вошел в комнату коадъютора и, обняв его, воскликнул:

— Приветствую господина министра!

Коадъютор посмотрел ему в глаза и поинтересовался у него, не сошел ли он с ума.

— Я нисколько не сошел с ума, — отвечал д’Отель, — и в моей карете, стоящей у ваших дверей, сидит человек, готовый подтвердить вам, что я в полном разуме.

— А кто этот человек, берущий на себя подобную ответственность? — с улыбкой спросил коадъютор.

— Это маршал дю Плесси, мой брат.

Коадъютор стал слушать внимательнее.

— Послушайте, — продолжал д’Отель, — и взвесьте каждое мое слово. Королева только что приказала мне уведомить вас, что она вверяет вам себя самое и особу короля, своего сына, а также судьбу короны.

И тут он рассказал коадъютору о письме кардинала королеве, где говорилось, что если в добавление к губернаторству в Гиени, которое она уже уступила принцу, она отдаст ему еще и губернаторство в Провансе, то она обесчестит себя в глазах короля, своего сына, который, повзрослев, будет видеть в ней виновницу гибели государства.

Коадъютор внимательно слушал его, как вдруг в комнату в свой черед вошел маршал дю Плесси и бросил на стол письмо.

— Вот, — сказал он, обращаясь к Гонди, — прочтите!

Письмо было от кардинала, и заканчивалось оно такими словами:

«Вы знаете, Государыня, что самый мой главный враг на свете — коадъютор; так вот, лучше воспользуйтесь его услугами, нежели заключать мир с принцем де Конде на тех условиях, какие он предлагает; сделайте Гонди кардиналом, отдайте ему мою должность, поместите его в моих покоях; возможно, он будет преданнее служить герцогу Орлеанскому, нежели Вашему Величеству, но герцог Орлеанский не желает гибели государства, и, в сущности, у него нет дурных намерений; словом, Государыня, лучше пойти на любые шаги, чем согласиться на требования принца, ибо, если он добьется своего, останется только одно — короновать его в Реймсе».

В этих предложениях Мазарини коадъютора заинтересовала не столько министерская должность, сколько возможность получить кардинальскую шапку. И, по-прежнему придерживаясь присущего ему правила сохранять преданность своим друзьям, он ответил маршалу, что готов служить королеве и без всякой корысти, тем более, что ему претит занять место, еще не остывшее, так сказать, после недавних событий. Маршал понял, что эта скромность и эта щекотливость проистекают, несомненно, из того, что коадъютор недостаточно уверен в собственной безопасности, и потому он сказал:

— Вам следует повидаться с королевой.

И, поскольку коадъютор хранил молчание, он прибавил:

— Повидаться лично.

Но Гонди продолжал молчать, и тогда маршал вручил ему письмо от Анны Австрийской.

— Вот, — сказал он, — читайте; хоть этому вы доверяете?

Письмо гарантировало полную безопасность коадъютору, если он явится в Пале-Рояль.

Коадъютор взял письмо, прочитал его, с видом глубокого почтения поцеловал и, подойдя к свече, сжег, а затем, когда от бумаги остался лишь пепел на столе, повернулся к маршалу и сказал:

— Когда вам будет угодно отвезти меня к королеве? Я в вашем распоряжении.

Они договорились, что коадъютор будет на другой день, в полночь, ждать у клуатра Сент-Оноре. Это было повторением сцены, о которой мы уже рассказывали. Однако на этот раз вместо плащеносца Габури к коадъютору вышел маршал дю Плесси. В обстоятельствах более значительных событий понадобилась более значительная фигура сопровождающего.

Маршал провел коадъютора в молельню королевы. Через полчаса туда явилась королева, и маршал оставил их наедине.

В итоге этого свидания и двух других, которые за ним последовали, были достигнуты определенные договоренности между кардиналом Мазарини, хранителем печати Шатонёфом, коадъютором Парижским и г-жой де Шеврёз. Вот суть этих договоренностей:

«Коадъютор, дабы сохранить доверие народа, может выступать против кардинала Мазарини как в Парламенте, так и в других местах до тех пор, пока он не сочтет момент благоприятным для того, чтобы высказаться в его пользу, ничем при этом не рискуя.

Господин де Шатонёф и герцогиня де Шеврёз будут делать вид, что они находятся в плохих отношениях с коадъютором, дабы иметь возможность сепаратно вести переговоры с кардиналом, находиться в милости у королевы и одновременно за счет кардинала сохранять свою популярность.

Госпожа де Шеврёз, г-н де Шатонёф и коадъютор будут прилагать все усилия, чтобы отдалить герцога Орлеанского от интересов принца де Конде и добиться, чтобы герцог щадил кардинала, не порывая при этом с принцем.

Маркиз де Шатонёф станет первым министром и хранителем печати.

Маркиз де Ла Вьёвиль станет главноуправляющим финансами, заплатив четыреста тысяч ливров кардиналу.

Мазарини добьется от короля твердого обещания возвести коадъютора в сан кардинала и предоставить ему должность государственного министра; однако это обещание будет исполнено лишь по окончании заседаний Генеральных штатов, дабы коадъютор мог с большей пользой служить кардиналу в ходе этих заседаний, не обнаруживая своего единомыслия с ним.

Кардинал вознаградит всех, кто способствовал успеху настоящих переговоров.

Господин Манчини получит герцогство Неверское или Ретелуа вместе с должностью губернатора Прованса и женится на мадемуазель де Шеврёз.

Кардинал будет препятствовать г-ну де Бофору пользоваться доверием короля и королевы и продолжит относиться к нему как к своему врагу.

Кардинал даст г-ну де Шатонёфу и коадъютору, а также г-же де Шеврёз возможность войти в доверительные отношения с королевой и сам будет полностью им доверять, если они дадут ему обещание быть преданными его интересам.

Все эти соглашения зиждутся на условии, что не будет более речи о том, что происходило до, во время или после войны в Париже, а также после заключения под стражу принцев, против которых, главным образом, и учрежден настоящий союз, ибо общий интерес договаривающихся сторон состоит в низвержении принца де Конде или, по крайней мере, в удалении его от двора.

И, наконец, кардинал обещает не допустить, чтобы герцогу Орлеанскому стало известно о настоящем договоре, равно как и о переговорах, которые могут воспоследовать за ним».

Мы распространились об этих подробностях, чтобы показать, каким странным образом обделывались в те времена государственные дела и сколь малое участие принимал в этих решениях народ, которого, однако, они более всего касались.