В это время пришло известие, что осада города Гиза снята. Оно несколько ослабило беспокойство двора, и было принято решение предпринять поход против принцессы де Конде, как прежде это уже сделали в отношении г-жи де Лонгвиль. Герцог Орлеанский был назначен главным наместником королевства по эту сторону Луары, и король, королева и кардинал отправились в дорогу, поглядывая, однако, назад с таким же беспокойством, с каким они глядели вперед. Вследствие такой нерешительности путь от Парижа до Либурна занял у них почти месяц, в то время как правительственная газета сообщала, что они двигаются большими дневными переходами.
Первым деянием королевы по прибытии в Либурн стал акт жестокости, повлекший за собой ужасную месть.
В двух льё от Бордо находилось небольшое укрепленное местечко Вер, не то замок, не то форт, комендантом которого был некто Ришон. Королева приказала взять это укрепление в осаду и энергично ее вести. Ришон, который был даже не военным, а всего лишь камердинером герцога де Ларошфуко, и в самом деле не смог продержаться долго; Вер был взят, и военный трибунал приговорил Ришона к повешению за то, что он осмелился сопротивляться королю, не будучи даже дворянином.
Бриенн, сын графа де Бриенна, уже несколько раз упоминавшегося нами, рассказывает об этой казни, которая происходила в Либурне, где он лежал тогда в оспе, и послужила ему отличным развлечением во время этой болезни.
«Я имел удовольствие, — говорит он, — смотреть из своего окна, как казнили этого бунтовщика».
То, что стало для Бриенна развлечением, навело ужас на жителей Бордо. Эта казнь предвещала им страшную войну, так что многие уже заговорили о мире, и вот тогда вожди партии принцев приняли решение одним жестоким поступком поставить весь город в положение вне закона. Речь шла о том, чтобы повесить одного из королевских офицеров.
Несколько офицеров королевской армии были взяты в плен во время первых вылазок бордосцев за стены города, и среди них оказался барон де Каноль, командир полка Навайля, командовавший гарнизоном замка Иль-Сен-Жорж. Выбор пал на него: было решено устроить над ним суд и тотчас же его повесить.
Это был красивый и храбрый офицер лет тридцати пяти-тридцати шести, который, дав слово не бежать из плена, пользовался в Бордо свободой передвижения, и его принимали в лучших домах города. Барон находился в гостях у одной дамы, за которой он ухаживал, и спокойно играл в карты, когда за ним пришли и сообщили ему, что он должен предстать перед военным трибуналом. Председательствовали в этом трибунале принцесса де Конде и герцог Энгиенский, то есть женщина и ребенок. Барона де Каноля единогласно осудили на смерть.
На улице его поджидал народ.
Лишь с огромным трудом удалось довести несчастного барона де Каноля до виселицы: народ хотел растерзать его в клочья. Однако его охраняла городская стража, и он был всего лишь повешен. Смерть этого офицера была необычайно возвышенной, ибо он шел на казнь с полным присутствием духа и с покорностью судьбе.
С этого времени в Бордо никто более не говорил о капитуляции.
Смертный приговор над Канолем был одобрен депутатами парламента, членами городского правления и командирами городского ополчения.
Позднее Дантону оказали честь, заставив всех думать, что именно он организовал террор и задумал сентябрьские убийства; но это ошибка: нет ничего нового под солнцем.
Началась осада Бордо.
Если верить рассказу Бриенна, эта осада мятежного города произвела страшное впечатление на Людовика XIV, которому не было тогда еще и двенадцати лет; однажды, когда юный король находился на берегу Дордони и в его присутствии объезжали упряжку из восьми лошадей, предназначенную для королевы-матери, молодой придворный подошел к нему и, заметив, что тот задумался и глядит не туда, где маневрировала упряжка, а в противоположную сторону, посмотрел на него внимательно и понял, что король отвернулся для того, чтобы поплакать. Тогда Бриенн взял его руку и, целуя ее, произнес:
— Что с вами, государь? Мне кажется, вы плачете!
— Тсс! — промолвил король. — Молчите! Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил мои слезы; но, будьте спокойны, я не всегда буду ребенком и эти негодяи-бордосцы заплатят мне за все, Бриенн! Клянусь вам, я накажу их, как они того заслуживают!
Эти слова, а в особенности чувства, которые они выражали, казались странными в ребенке его лет.
Впрочем, этой небольшой войне предстояло закончиться так, как заканчивались в те времена все подобные войны. Королеве надоело осаждать город, а городу надоело быть осажденным королевой. После чудес доблести, которые со стороны двора проявили маршал де Ла Мейре, маркиз де Роклор и маркиз де Сен-Мегрен, а со стороны принцессы де Конде — герцог Буйонский и герцог де Ларошфуко, из Парижа пришли готовые предложения об условиях мира. Герцог Орлеанский и Парламент представили эти предложения на рассмотрение королеве.
Первый принц крови и первое государственное учреждение имели, особенно в совокупности, слишком большой вес, чтобы их предложения можно было отклонить. Так что они были переданы бордосцам, которые приняли их, и в итоге был заключен мирный договор на следующих условиях:
1°. Всем жителям Бордо даруется полная амнистия.
2°. Принцессе де Конде позволяется удалиться в любой из ее домов, какой она пожелает.
3°. Герцог де Ларошфуко и герцог Буйонский возвращаются в милость, не опасаясь за свою жизнь и свое имущество.
4°. И, наконец, герцог д’Эпернон отзывается с поста губернатора.
Кроме того, принцесса де Конде должна была немедленно покинуть Бордо, чтобы уступить место королеве, которая в свой черед очень хотела покомандовать, хотя и в течение всего лишь одних суток, в мятежном городе.
И в самом деле, принцесса де Конде поднялась на борт своей небольшой галеры, чтобы добраться до Кутра, где ей было позволено остановиться на несколько дней, но на середине реки она повстречала судно маршала де Ла Мейре, который подплыл к ней, чтобы поприветствовать ее. И тогда в голове принцессы мелькнула внезапная мысль.
Она сказала маршалу, что едет в Бур засвидетельствовать почтение королеве и согласится отправиться в Кутра лишь после того, как удостоится такой чести. Господин де Ла Мейре увидел в этом предложении средство покончить с распрей, не прибегая к помощи послов, этих политических адвокатов, которые обычно запутывают вопросы, вместо того чтобы прояснить их. Он тотчас вернулся в Бур и в присутствии всех объявил королеве, что принцесса де Конде прибыла ко двору и ожидает согласия ее величества на то, чтобы повергнуть себя к ее стопам. Первым желанием королевы было ответить ей отказом. Она сказала, что не может принять принцессу, ибо не располагает покоями, которые той нужно будет предоставить. Однако маршал, решив, что этот визит непременно должен состояться, ответил, что принцесса, дабы иметь честь увидеть ее величество, согласится провести ночь на своей галере, да и к тому же он и сам может принять принцессу в своем доме. Тогда королева согласилась на встречу, и немного погодя принцесса де Конде сошла на берег.
На берегу уже стоял посланец Анны Австрийской, который объявил просительнице, что она будет принята ее величеством; рядом с посланцем находилась г-жа де Ла Мейре, ожидавшая принцессу, чтобы сопроводить ее к королеве.
Тем временем королева поспешно направила курьера к кардиналу, назначившему свидание герцогу Буйонскому. Кардинал тотчас вернулся и прошел в покои королевы.
Едва они успели совместно наметить план действий, как дверь отворилась и принцесса де Конде вошла в комнату. Намеченный ими план состоял в том, чтобы ничего не обещать ей относительно освобождения принцев.
Войдя, г-жа де Конде бросилась к ногам королевы, держа за руку герцога Энгиенского, своего сына, и стала настойчиво просить об освобождении ее мужа и отца ее ребенка. Однако королева с жесткой лаской подняла ее, и принцесса ничего не смогла добиться.
