«Хотя, — говорит г-жа де Мотвиль, — ни принц, ни этот дворянин никогда не давали повода называть себя способными на нежные чувства».

Все обещания, данные двором, были в точности исполнены:

герцог Вандомский получил начальство над флотом;

Нуармутье стал комендантом Шарлевиля и Монт-Олимпа;

Бриссак — губернатором Анжу;

Лег — капитаном гвардии;

шевалье де Севинье получил свои двадцать две тысячи ливров.

Кроме того, мадемуазель де Суайон вышла из монастыря и была назначена камерфрау королевы, что позволило ей оставаться в девицах.

И только аббат де Ла Ривьер так и не получил своей кардинальской шапки. Это было для него тем печальнее, что он, как помнит читатель, уже выбрал для нее материю.

Так совершилось великое событие, которое за один день изменило облик политики, низвергнув могущество одних, чтобы создать могущество других, и дав королевской власти опору в людях, которые в течение семи лет боролись против нее. Поэтому, когда новость об аресте принцев стала известна, парижане страшно обрадовались, а осмеянный, ненавидимый и презираемый Мазарини за один день сделался популярным; и произошло это по той простой причине, говорило простонародье с присущим ему глубоким здравомыслием и вечной насмешливостью, что его высокопреосвященство перестал быть мазаринистом.

И в самом деле, кардинал стал фрондером.

XXII. 1650

Герцогиня де Лонгвиль в Нормандии. — Приключения герцогини. — Герцогиня приезжает в Голландию. — Бегство герцогини Буйонской. — Ее новый арест. — Супруга принца де Конде в Бордо. — Ходатайство вдовствующей принцессы де Конде. — Образ действий герцога Орлеанского. — Тюренн заключает договор с испанцами. — Беспокойство двора. — Двор отправляется в Компьень. — Бордо принимает недовольных. — Поход против Бордо. — Жестокий поступок королевы. — Мщение жителям Бордо. — Барон де Каноль. — Его казнь. — Окончание войны на Юге. — Визит принцессы де Конде к королеве. — Высказывание герцога де Ларошфуко. — Успехи маршала де Тюренна во главе испанцев. — Коадъютор присоединяется к партии принцев. — Условия этого союза. — Принца де Конде переводят из Венсена в Марку си, а затем в Гавр. — Поход Мазарини. — Кончина вдовствующей принцессы де Конде. — Указ Парламента. — Кардинал возвращается в Париж. — Подробности, касающиеся герцога Ангулемского.

Что особенно замечательно в политике и что, без всякого сомнения, делает политику столь ценимой наукой, так это то, что когда король, правительство или министр совершает один из тех бесчестных или вероломных поступков, какие губят доброе имя отдельного человека, все препятствия тотчас устраняются, все трудности уходят в сторону и вместо крутой и ухабистой дороги, которой прежде приходилось следовать, вначале появляется легкий и приятный путь. Правда, в конце этого пути нередко бывает пропасть, но еще чаще именно там находится цель, которую хочет достичь всякий король, всякое правительство и всякий министр, а именно сохранение своей власти.

Так, принц де Конде спас Францию при Рокруа, Нёрдлингене и Лансе, поддержал королевскую власть в Сен-Жермене и Шарантоне и с триумфом привез короля в Париж, но, пока Мазарини сохранял признательность принцу, все для кардинала оборачивалось затруднениями и неприятностями. И вот однажды он принял решение предать того, кому он был обязан всем, и это предательство совершилось к великой радости народа, который вознаградил министра за его подлый поступок, тотчас вернув ему утраченную популярность.

Подобное позволяет понять, если и не извинить, многие низости и многие гнусности.

Как бы там ни было, быть избавленным от трех принцев оказалось недостаточно: оставалась еще г-жа де Лонгвиль.

При первом же известии об аресте мужа и братьев г-жа де Лонгвиль удалилась в Нормандию, на которую, по ее мнению, она могла рассчитывать. Королева, со своей стороны, заявила, что она отправляется со своими сыновьями в Руан.

Нормандия, за год до этого восставшая по призыву г-жи де Лонгвиль, слышала теперь тот же голос, не узнавая его, и осталась спокойной. Госпожа де Лонгвиль покинула Руан, куда вслед за ней приехала королева, и добралась до Гавра. Она рассчитывала на герцога де Ришелье, ее заботами назначенного губернатором Гавра, но герцог запер перед ней ворота города, который вскоре он и сам был вынужден покинуть.

Госпожа де Лонгвиль укрылась в Дьепе. Но королева назначила графа д’Аркура губернатором Нормандии и послала против г-жи де Лонгвиль войска под командованием Леплесси-Бельера. Госпожа де Лонгвиль никак не ожидала, что замок, где она находилась, будет осажден. При появлении первых королевских отрядов она, опасаясь быть выданной г-ном де Монтиньи, комендантом Дьепа, вышла через задние ворота замка и в сопровождении нескольких женщин, у которых хватило храбрости не покинуть ее, и нескольких дворян, которые остались преданны ей, проделала два льё пешком, чтобы добраться до небольшой гавани в Пурвиле, где ее ожидало судно, на всякий случай нанятое ею. Когда она пришла к берегу моря, прилив был настолько сильным, а ветер настолько шквалистым, что матросы посоветовали ей не пускаться в подобную погоду в плавание. Однако г-жа де Лонгвиль куда больше бури боялась попасть в руки королевы. И потому она приказала готовиться к отплытию, а так как из-за сильных волн лодка, которая должна была доставить ее к судну, не могла подойти близко к берегу, то, как обычно, один из матросов взял ее на руки, чтобы отнести на борт. Но не прошел он и двадцати шагов, как сильная волна накрыла его и сбила с ног. В это мгновение все подумали, что г-жа де Лонгвиль погибла, так как, падая, матрос выпустил ее из рук и какое-то мгновение все видели, как она барахтается в воде; но ей вовремя пришли на помощь и вытащили на берег. Вскоре она пришла в себя и вознамерилась предпринять новую попытку подняться на борт судна, но на этот раз матросы решительно заявили, что это означает искушать Господа, и отказались подчиняться ей. Так что ей пришлось воспользоваться другим средством передвижения. Послали за лошадьми, чтобы следовать вдоль берега: дворяне из свиты г-жи де Лонгвиль сели верхом, она, а также сопровождавшие ее дамы и фрейлины поступили так же, и всю ночь они не сходили с седла. Наутро г-жа де Лонгвиль прибыла к какому-то сеньору в земле Ко, который принял ее чрезвычайно почтительно и, проявив преданность, укрыл в своем доме.

Там она узнала, что шкипер судна, на которое ей так и не удалось попасть, был сторонником кардинала, и если бы она ступила на борт его корабля, то была бы выдана врагам. В конечном счете она отправила одного из преданных ей людей в Гавр, подкупила капитана английского корабля, выдав себя за дворянина, который дрался на дуэли и теперь был вынужден покинуть Францию, и вскоре высадилась в Голландии, где была принята принцем Оранским и его супругой, как беглая королева.

Как же далеко были эти грозовые вечера на берегу моря от блистательных ночей в Парижской ратуше, хотя между двумя этими прихотями судьбы не прошло и года.

Тем временем кампания в Нормандии завершилась: все коменданты крепостей и замков поспешили изъявить покорность. После этого королева обратила взор на Бургундию. Там произошло то же, что и в Нормандии. Замок Дижона сдался по первому требованию, а Бельгард оказал довольно слабое сопротивление; герцога Вандомского назначили губернатором Бургундии, подобно тому как г-на д’Аркура поставили губернатором Нормандии; затем королева, король и герцог Анжуйский вернулись в Париж.

Перед отъездом из Парижа регентша отдала приказ арестовать в ее собственном доме герцогиню Буйонскую, муж которой, будучи другом принца де Конти и г-на де Лонгвиля, сразу после ареста принца де Конде отправился к Тюренну, на которого, по его мнению, принцы могли рассчитывать, и приказ этот был исполнен. Однако, взяв под охрану дворец герцогини и заключив ее под арест в собственной спальне, ее юной дочери позволили свободно передвигаться по дому. И вот однажды вечером мадемуазель де Буйон пришла повидаться с матерью; но, заявив, что застала ее спящей и хочет вернуться в свои покои, она попросила часового, находившегося в прихожей, посветить ей.