Заидат двадцать девять лет. После смерти Фатимат она стала первой женой Шамиля, что дало ей превосходство над остальными его женами. Все дети имама и его слуги повинуются ей, как самому имаму. Она хранит ключи и распределяет съестные припасы и одежду.

У Шамиля от нее есть двенадцатилетняя дочь с безу­коризненно красивым лицом и с чрезвычайно развитым умом, однако ноги ее повернуты носками внутрь и по виду совершенно безобразны; зовут ее Наджават.

Имам чрезвычайно любит всех своих детей, но, веро­ятно из-за ее физического недостатка, он питает к Над­жават более сострадательную нежность, чем ко всем дру­гим. Хотя она бегает, как мальчик, и с необыкновенной ловкостью скачет на своих кривых ногах, Шамиль обычно носит ее на руках. Рано или поздно Наджават подожжет аул, поскольку ее самое большое удовольствие состоит в том, чтобы вытащить из очага или печки пылающую головешку и, держа ее в руке, бегать по балкону. Когда же Заидат бранит ее, Шамиль удерживает мать, говоря:

«Оставь ее в покое; Бог всегда с теми, кого он карает, и если те, кого он карает, безгрешны, с ними не случа­ется несчастий».

Шуанат, второй жене Шамиля, тридцать шесть лет; она среднего роста, очень красива, но фигуру имеет за­урядную; у нее белая кожа, очаровательный рот и изуми­тельные волосы, однако слишком крупные кисти рук и широкие ступни. Она дочь богатого армянина из Моз­дока. Двадцать лет тому назад Шамиль захватил Моздок, похитил Шуанат со всем ее семейством и привез ее с отцом, матерью, братьями и сестрами в Дарго, свою тог­дашнюю резиденцию. Потом Дарго был взят и разрушен генералом графом Воронцовым, и Шамиль удалился в Ведень. Армянский купец предлагал за себя и свою семью выкуп в сто тысяч рублей. Шамиль влюбился в Шуанат, звавшуюся тогда Анной. Он отказался от пятисот тысяч, но предложил вернуть свободу всему семейству, выставив условием, что он возьмет в жены Анну. Девушка, со своей стороны, вовсе не питала отвращения к имаму и согла­силась на эту сделку. Ей было тогда шестнадцать лет.

Семейство было отпущено на свободу. В течение двух лет Анна изучала Коран, отреклась от армянской веры и стала женой Шамиля, давшего ей имя Шуанат.

Позднее, потеряв отца и мать, она вытребовала свою долю родительского наследства и отдала ее Шамилю.

Шуанат служит ангелом-хранителем пленникам Шамиля и особенно его пленницам. Оказавшись в неволе, княгиня Чавчавадзе и княгиня Орбелиани, эти две знаменитые пленницы, обрели в ней покровитель­ницу, которой они были обязаны всем облегчениям, вне­сти какие в их положение имела возможность Шуанат.

Третьей женой Шамиля является, а точнее, являлась, Аминат; ей двадцать пять лет, и она все еще остается без­детной; это поставили в вину бедной женщине, более красивой и, главное, более молодой, чем две другие жены имама; она вызывала у них ревность, особенно у Заидат, без конца упрекавшей Аминат в бесплодии и со злым умыслом приписывавшей его недостатку у нее любви к имаму.

У Аминат правильной овальной формы лицо, крупный рот, украшенный, однако, настоящими жемчужинами, и ямочки на щеках и подбородке, причем одна из этих ямочек, которые поэт восемнадцатого столетия не пре­минул бы сравнить с гнездышками любви, придает ее вздернутому носику еще более лукавое выражение.

По происхождению она татарка; ее похитили в пяти­летием возрасте, и ее мать, не имея возможности выку­пить девочку, попросила позволения разделить с ней неволю и получила на это милостивое согласие.

Гарем имама включает в себя, помимо трех жен, ста­руху по имени Баху: это бабушка Джемал-Эддина, кото­рого Шамиль потерял теперь во второй раз, и мать Фати- мат. Она имеет свои отдельные покои, свою отдельную провизию — мясо, рис, муку — и ест одна, тогда как дру­гие женщины едят вместе.

Три жены Шамиля не только не имеют никаких пре­имуществ друг перед другом, но к тому же еще ни в чем по своему положению не отличаются от жен наибов. Однако лишь они имеют право войти к Шамилю, когда он молится или держит совет со своими мюридами. Мюриды приезжают со всех концов Кавказа, чтобы посо­вещаться с имамом, и гостят у него сколько им заблаго­рассудится, однако он не ест вместе с ними.

Само собой разумеется, что гость, кем бы он ни был, не проявит нескромность и не переступит порога жен­ской половины.

Любовь трех жен Шамиля к своему господину — а это слово повсюду на Востоке куда более подходящее, чем «муж», — необычайна, хотя она и по-разному проявля­ется в соответствии с их различными характерами. Заи­дат, ревнивая, как европейка, так и не смогла обрести привычку разделять с кем-либо еще любовь имама; она ненавидит двух своих подруг и сделала бы их несчаст­ными, если бы любовь к ним имама, а вернее, его любовь к справедливости, не оберегала их.

Что же касается Шуанат, то ее любовь в самом деле проистекает из страсти и доходит до беспредельной само­отверженности: когда Шамиль идет мимо нее, ее глаза воспламеняются; когда он говорит, она жадно внимает его словам; когда она произносит его имя, ее лицо сияет.

Большая разница в возрасте, существующая между Шамилем и Аминат, тридцать пять лет, заставляла Ами­нат любить Шамиля скорее как отца, чем как мужа; глав­ным образом на нее, из-за ее молодости и красоты, и была обращена ревность Заидат. Поскольку у Аминат не было детей, Заидат беспрестанно угрожала ей, говоря, что она добьется ее развода. Аминат смеялась над этой угрозой, которая, тем не менее, все же осуществилась: из опасения, что его любовь к бесплодной женщине могут счесть за распутство, суровый имам, хотя его сердце и страдало от этого, несколько месяцев тому назад удалил ее от себя.

Шамиль неукоснительно следует заповеди Магомета, предписывавшего всякому доброму мусульманину посе­щать свою жену по крайней мере раз в неделю. Утром того дня, когда должен состояться этот визит, имам велит передать той из своих жен, какую ему хочется посетить, что он придет к ней вечером.

Людовик XIV, менее нескромный, довольствовался тем, что втыкал булавку в шитую золотом бархатную подушечку, которую клали с этой целью на ночной сто­лик.

После ночи, когда он посетил одну из своих жен, Шамиль целый день и целую ночь проводит в молитвах.

Аминат, взятая в плен, как мы уже сказали, в пятилет­ием возрасте, воспитывалась вместе с детьми Шамиля; разлученная в возрасте восьми лет с Джемал-Эддином, она перенесла свою привязанность к нему на Гази- Мохаммеда, который к тому же был близок ей по годам.

Два года назад Гази-Мохаммед женился на прелестной девушке Каримат и обожает ее; она дочь Даниял-бека, племянника которого мы встретим в Нухе. Благородное происхождение заметно в манерах, в походке и даже в голосе Каримат; она лезгинка и всегда носит богатый и изящный наряд, богатство и изящество которого вызы­вает большие упреки со стороны Шамиля: наполовину смеясь, наполовину бранясь, имам каждый раз, как только она приходит к нему с визитом, бросает в огонь какие-нибудь из самых красивых ее украшений.

Когда Гази-Мохаммед приезжает в Ведень, он поселя­ется и спит в комнате отца, а Каримат, со своей стороны, поселяется то у Заидат, то у Шуанат; все это время Шамиль не наносит никаких визитов своим женам, а Гази-Мохаммед — своей: эту жертву отеческой стыдливо­сти и сыновьего почтения каждый из них приносит друг другу.

Гази-Мохаммед слывет самым красивым и искусным наездником на всем Кавказе. Возможно, он не уступает как наездник самому Шамилю, чья слава в этом отноше­нии неоспорима.

И в самом деле, как я уже упоминал, все уверяют, что нет никого красивее, чем Шамиль, когда он отправля­ется в один из своих походов.

Аул окружен тремя стенами, и каждая из них образует оборонительную линию, имеющую только одни ворота, под которыми всадник не может проехать, если он дер­жит голову высоко поднятой.

Шамиль пересекает эти три стены галопом, наклоня­ясь к шее своего коня каждый раз, когда ему нужно пре­одолеть очередные ворота; но, как только ворота преодо­лены, он тотчас выпрямляется, чтобы наклониться снова перед очередным препятствием и снова выпрямиться, когда это препятствие остается позади.