— Берите выше.

— Капитан?

— Еще выше.

— Майор?

— Выше.

— Подполковник?

— Да нет, выше.

Курильщик встал.

— Полковник?

— Пока еще не добрались.

Курильщик вынул трубку изо рта и принял почтительную позу:

— Так ваше превосходительство генерал-лейтенант?

— Уже ближе.

— Быть может, фельдмаршал?

— Еще одно усилие, подполковник, и вы угадаете.

— Ваше императорское величество! — вскричал курильщик и выронил трубку, которая упала и разбилась вдребезги.

— Он самый, — улыбаясь, ответил Александр.

— Ах, государь! — воскликнул офицер, падая на колени. — Простите меня!

— За что же мне вас прощать? — ответил император. — Я спросил у вас дорогу, вы мне ее указали, вот и все.

В эту минуту подъехала карета и император, махнув рукой на прощание бедному подполковнику, сел в свой экипаж.

Об этом приключении рассказал князь Волконский, сопровождавший тогда императора.

Князь добавил, что во время того же самого путешествия, в тот самый момент, когда он уснул, императорская карета, поднимавшаяся по крутому склону, своей тяжестью свела на нет усилия упряжки, и лошади стали пятиться.

Как только экипаж покатился назад, император, не разбудив своего спутника, тут же открыл дверцу, спрыгнул на землю и вместе с ямщиками и слугами стал толкать карету вверх.

Тем временем спящий, чей сон оказался потревожен переменой в движении кареты, проснулся и обнаружил, что он остался в ней один.

Удивленный, он выглянул наружу и увидел императора, который трудился в поте лица. Как раз в эту минуту они достигли вершины подъема.

— Но почему вы меня не разбудили, государь?! — воскликнул князь.

— Да что там, — сказал император, садясь рядом с ним. — Вы ведь спали, а спать так хорошо!

И добавил совсем тихо:

— Забываешься.

И в самом деле, забыть — вот что было самым большим желанием императора Александра.

Ему надо было забыть смерть отца; забыть обещание, которое было дано им в Тильзите Наполеону и которое он не сдержал; забыть свое отступничество от дела свободы.

Но по собственному желанию ничего нельзя забыть, особенно если это обременяет душу.

Обещанию, данному Наполеону, он изменил в 1811 году, нарушив континентальную блокаду.

В 1822 году, приняв участие в Веронском конгрессе, он изменил своим обязательствам перед поборниками свободы.

Посмотрим, каковы были последствия двух этих ошибок.

Такое отступление вернет нас к истории Петропавловской крепости, то есть к тому, что занимает нас в данную минуту.

Вы ведь, надеюсь, не будете возражать против нескольких довольно серьезных страниц, которые очень скоро, обещаю вам, обратятся в драматические.

XXX. ПРАВАЯ РУКА ЦАРЯ

Единственной целью Наполеона, добивавшегося встречи с императором Александром на Немане, было стремление воспользоваться своим влиянием на впечатлительную и восприимчивую натуру царя, чтобы вместе с ним окончательно разгромить Пруссию и Англию и решить вопрос о разделе мира.

Пруссия была бы разгромлена, лишившись своих владений к западу от Эльбы и в Польше; Англия была бы разгромлена, утратив Индию; Австрия стала бы второстепенной державой, не владея более ни Италией, ни Венгрией, то есть лишившись двадцати трех миллионов подданных.

Замысел был грандиозный, и Александр с воодушевлением присоединился к нему.

Мы знаем, какова была конечная цель; посмотрим теперь, какими средствами можно было ее достичь.

Император России взял на себя Пруссию.

Император Наполеон взял на себя Австрию: он собирался при первом удобном случае объявить войну императору Францу.

Все были уверены, что такого случая долго ждать не придется.

Наполеон захватил бы Вену и овладел бы Дунаем.

Именно это и произошло в 1809 году.

После сражения при Ваграме он был в состоянии выполнить взятые на себя обязательства, но Александр не сдержал своего обещания.

Поясним, зачем Наполеону необходимо было установить господство над Дунаем.

Император Александр должнен был послать сорок тысяч солдат к Волге, с тем чтобы они пересекли Каспийское море и высадились в Астрабаде.

Наполеон должен был послать сорок тысяч солдат к Дунаю, с тем чтобы они пересекли Черное море и поднялись по Дону до станицы Пятиизбянской. В этом месте

Волга и Дон ближе всего подходят друг к другу: их отделяют лишь восемьдесят верст (двадцать льё). Совершив два однодневных перехода, сорокатысячное французское войско прибыло бы в Царицын, стоящий на Волге.

В Царицыне их ждали бы суда, на которых перед этим были бы переправлены в Астрабад сорок тысяч русских солдат; на этих судах французы, в свою очередь, направились бы к месту общего сосредоточения войск.

Там Наполеон, этот новоявленный Александр Македонский, встал бы во главе их и начал бы завоевание Индии.

Это было бы нетрудно сделать, если бы на помощь ему пришли восставшие индийцы.

Представьте себе, что стало бы с Англией, если бы к восставшим в наши дни индийцам присоединились сорок тысяч русских и сорок тысяч французов! Представьте себе, что стало бы с земным шаром, если бы Александру и Наполеону удалось осуществить этот проект раздела мира!

Но такое не входило в замысел Господа!

Царь не сдержал слова, данного императору.

Грандиозный план рухнул вместе с Наполеоном. Франция и он сам были погребены под обломками павшей Империи.

Наполеон вышел из-под них пленником и отправился умирать на Святую Елену, оглядываясь на прошлое; Франция вышла из-под них, обретя Хартию, став свободной и устремив взор в будущее.

Бог, по всей вероятности, оказался прав.

В 1822 году открылся конгресс в Вероне. То был союз монархов, направленный против народов.

Александр, удерживаемый обязательствами, которые он на себя принял, отказался примкнуть к нему. Он заявил, что отвечает за Россию. Тем временем произошло следующее.

Потемкин, командир Семеновского полка, второго полка в России, созданного Петром I сразу же вслед за Преображенским, отменил в полку телесные наказания и пользовался среди своих подчиненных исключительной любовью.

Он был смещен со своей должности знаменитым Аракчеевым, о котором мы еще скажем несколько слов в этой главе, и заменен Шварцем — своего рода немецким капралом, восстановившим по отношению к солдатам систему палочных наказаний.

Полк взбунтовался.

Меттерних узнал о бунте раньше самого императора, и, поскольку в тот самый день, когда австрийскому дипломату передали эту новость, император Александр повторил свою обычную фразу: "Я отвечаю за Россию!", австрийский министр ответил ему:

— Это потому, что ваше величество не знает, что там происходит.

— Как?! Я не знаю, что происходит в моей империи?! — воскликнул Александр.

— Да, государь, вы ведь не знаете, что второй по значению полк в империи, испорченный карбонаризмом, взбунтовался и намеревался расстрелять своего полковника.

Меттерних еще не успел закончить эту фразу, как прибыл курьер, вручивший императору депешу, которая извещала его о том, что он только что узнал из уст Мет-терниха.

Слабый по характеру, Александр под этим ударом присоединился к решениям конгресса; в итоге была объявлена война против кортесов, то есть против свободы.

Русские патриоты, считавшие его главой либерального движения, не хотели верить, что император, взяв на себя обязательства по отношению к ним, а главное, выразив свои благородные чувства в своем письме к князю Кочубею, мог отказаться от них.

Но вскоре все сомнения рассеялись: Александр упразднил масонство и запретил всякие тайные общества.

Император стал не только клятвопреступником, но и гонителем либеральных идей.

В то время в России открыто существовало обширное общество, поставившее своей целью прогресс, воспитание и народное просвещение.

Это общество, действовавшее прежде гласно, стало теперь тайным.