Эмир был главой города и прилегавшей к нему территории. Преследуемый на африканской земле испанцами, которые, из побежденных превратившись в победителей, из завоеванных сделавшись завоевателями, завладели Ораном и Бужи, эмир призвал на помощь вероотступника Оруджа Барбароссу. Благодаря могущественному союзнику, испанское завоевание остановили, но эмир был отравлен.
После смерти Барбароссы его брат Хайр ад-Дин был назначен Высокой Портой пашой Алжира; однако это подчинение оказалось недолгим. Вскоре Хайр ад-Дин, номинально оставаясь вассалом, фактически стал независимым.
Алжир не мог обмануть свою судьбу: основанный корсаром, он стал королем пиратства и с высоты своего утеса объявил войну остальному миру.
Карл V первый поднял перчатку, брошенную этими морскими разбойниками. В 1541 году он повел против них могучую армию; но время еще не настало, и едва произошла высадка, как буря вынудила испанскую армию снова сесть на свои корабли, которые, только успев появиться, после больших повреждений подхвачены были ветром и с трудом добрались до испанских портов, усеяв африканский берег своими обломками. Карл V умер, завещав свою месть тому, кто почувствует себя достаточно сильным, чтобы осуществить ее.
Наследство принял Людовик XIV. В течение 1682 и 1683 годов Дюкен обстреливал Алжир, заставив дея принять условия, навязанные победителем. Но едва победоносный флот покинул африканский берег, как морской разбой возобновился и чуть ли не на глазах победителей суда под французским флагом были захвачены, а их экипажи уведены в плен.
Испания не могла забыть своего поражения в 1541 году. Карл III решил отомстить за Карла V. И потому в 1775 году была собрана армия в 30 000 человек, поставленная под командование генерала О'Рейли. Сопровождаемая мощной артиллерией, она везла с собой огромные запасы снаряжения. Но и дей, со своей стороны, сосредоточил значительное вооружение; он направил против испанцев, намеревавшихся атаковать его, 100 000 турок, арабов, мавров и бедуинов; О'Рейли был побежден и вынужден отправиться в обратное плавание.
После такого успеха дей счел себя непобедимым. Отныне корабли Регентства уже не довольствовались нападением на встречные суда; они совершали набеги на берега Испании и Италии, и сначала деревни, а вскоре и целые города стали свидетелями того, как их население увозят в рабство.
Какое-то время считалось, что европейские державы, в равной степени оскорбленные, станут искать возможности совместной мести, собирая некий новый крестовый поход против Алжира, но этого не случилось. Напротив, державы, одна за другой, каждая в отдельности, ценой золота покупали дружбу Регентства. Европа стала данником главаря бандитов.
Потом разразилась Французская революция, сосредоточившая на себе внимание всего света. Затем пришел
Наполеон со своими десятью годами войны, во время которых Европа превратилась в одно обширное поле битвы. Затем на смену ему пришла Реставрация, вернув всеобщий мир.
В течение этого двадцатипятилетнего периода Алжир продолжал свой морской разбой; но на это едва обращали внимание, настолько все были заняты более важными событиями. Ссора между Регентством и Англией привлекла европейское внимание к этому уголку Африки. Правительство Великобритании, в свою очередь, объявило войну Алжиру.
Лорд Эксмут вышел из Ла-Манша, ведя флотилию в тридцать кораблей, и, соединившись затем с голландской эскадрой, появился возле Алжира 26 августа 1816 года. После восьмичасового бомбардирования были уничтожены батареи Мола, а часть города сметена бомбами и ядрами.
Дей прибегнул тогда к тактике, столь удачно использованной его предшественниками. Он обратился с просьбой о переговорах; принес британскому консулу требуемое извинение; заплатил значительную компенсацию, чтобы возместить потери, которые понесли английские подданные, обосновавшиеся на его землях, и вернул свободу тысяче рабов-христиан. Объединенный флот удалился.
Через год в Алжире не осталось ни малейшего следа от пожара, укрепления были починены, батареи восстановлены, а морской разбой стал еще более воинственным и беспощадным, чем прежде.
Тем временем на трон взошел Хусейн-Паша и тотчас же выказал себя враждебным по отношению к Франции в большей степени, чем к какой бы то ни было другой стране. Договор, подписанный в 1817 году, вернул нам наши владения в Л а-Калле и посредством арендной платы в 60 000 франков предоставил монополию на ловлю кораллов. Хусейн-Паша повысил арендную плату до 200 000 франков, и пришлось согласиться с таким беззаконным повышением, чтобы не потерять свои предприятия.
В 1818 году жители Бона разграбили французский бриг, и сколько бы правительство Людовика XVIII ни выражало протест, оскорбление это осталось безнаказанным.
В 1825 году под предлогом того, что в доме французского консула в Боне прятались контрабандные товары, алжирские власти провели там обыск; результат обыска доказал ложность обвинения. Консул подал жалобу, потребовал правосудия; однако жалобы его оказались напрасными и правосудия он не добился.
В 1825 и 1826 годах римские суда, которые плавали под французским флагом, были захвачены, несмотря на договоры, существовавшие между Францией и Алжиром, и одновременно, в нарушение все тех же договоров, французские товары были разграблены на борту испанских судов.
Наконец 30 апреля 1827 года, когда французский консул пришел поздравить Хусейн-Пашу по случаю праздника Байрам, тот из-за незначительного денежного спора ударил его веером из павлиньих перьев, который держал в руке.
На этот раз оскорбление было слишком серьезным, чтобы смириться с ним. То была пощечина королю Франции. Консул получил приказ покинуть Алжир, и разнесся слух, что теперь расплата будет жестокой.
Дей только посмеялся над этой угрозой и в доказательство своего презрения к ней приказал уничтожить все французские предприятия, находившиеся на побережье между Боном и Алжиром. Приказ был исполнен точно в соответствии с ненавистью, которой он был продиктован.
Решено было ввести блокаду Алжира. Блокада продлилась три года и стоила Франции двадцать миллионов. По истечении трех лет она привела лишь к одному результату: внушила дею небывало высокое мнение о собственном могуществе.
Поэтому, когда в июле 1829 года адмиралу де Л а Брето-ньеру было поручено предложить Хусейн-Паше условия, в обмен на которые Франция соглашалась снять блокаду, Хусейн-Паша выдвинул такие неслыханные притязания, каких никогда не было у его предшественников. Мало того, когда адмирал вышел из дворца, его стала оскорблять чернь, и едва он ступил на борт, как по сигналу из касбы портовые батареи открыли огонь по его судну.
Это было больше чем оскорбление, это было объявление войны, и, однако, какое-то время мы все еще колебались. Неудачные итоги предыдущих экспедиций пугали правительство. Но общественное мнение превысило министерскую осторожность, и в феврале 1830 года было принято решение об алжирской экспедиции. Адмиралу Дюперре поручили заняться вооружением флота. Генерала графа де Бурмона назначили командующим армией, и к концу апреля все было готово.
Двадцать пятого мая, в полдень, весь флот пришел в движение. В час дня первый корабль конвоя покинул порт; в три часа рейд скрылся за лесом мачт. Все маневры выполнялись с поразительной точностью. Лишь одно довольно серьезное происшествие ознаменовало отплытие: трехмачтовик № 83 пошел наперерез "Альхесирасу", сломал бушприт этого корабля и повредил собственную фок-мачту. В течение часа два столкнувшихся корабля производили впечатление судов, сцепившихся при абордаже. Наконец им удалось разойтись. После проверки повреждений выяснилось, что они могут продолжать плавание.
Второго июня флот вошел в гавань Пальмы. 9-го он снова отправился в путь. 12-го вечером показался африканский берег. 13-го в четыре часа утра на борту флагманского корабля прозвучала боевая тревога. Барон Дюперре и армейский и морской штабы тотчас же поднялись на полуют, и через несколько минут по приказу, отданному адмиралом, бриги "Дракон" и "Аист", покинув строй, встали во главе флота и в качестве дозорных подошли к берегу, чтобы проверить глубину.
